Средевековая философия

перестают воспринимать в качестве противника веры. Разум, на­правляемый светом Откровения, позволяет  человеку приближаться к Богу. Таким  образом, истины разума и истины веры не противоречат друг другу.

Этот постулат Фомы Аквинского, будучи перенесенным в современное культурное пространство, открывает дорогу к взаимо- зпачимому диалогу религии и пауки. Тем более что некоторые новейшие научные тенденции обосновывают справедливость философских утверждений Иисуса Христа.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2. Средневековая арабская философия.

Арабская философия  достаточно разнородна и создавалась  не только на арабском, но и на персидском языке. Формирование средневековой  арабской философии было связано, по меньшей мере, с двумя предпосылками.

 Во-первых, сам ислам способствовал  формированию философии и науки.  Дело в том, что Магомет,  неся людям свое учение, полагался  не только на силу, но и на  разум; он противопоставлял свое  учение как «знание» невежеству. А потому познание мира в арабском мире вполне могло стать важным занятием, соответствующим тому, как мусульманин осмысляет свое место в мире.

 Во-вторых, арабская философия  возникла в результате контактов  с Европой. В IX веке происходит  широкое знакомство арабов с естественнонаучным и философским наследием античности. В центре их внимания оказывается философия Аристотеля с ее преобладающим интересом и вопросам естествознания и логики. «Неоплатоновский» аристотелизм и лег в основу учений, развивавшихся в русле ведущего направления в средневековой арабской философии – восточного перипатетизма. Никакого противоречия здесь не было. Ислам по многим характеристикам напоминает христианство: это религия, предписывающая веру в единого бога и отрицающая существование других божеств. По этой причине контакт между европейской философией и философией арабской был вполне возможен.

 Отличительной чертой арабской  философии является то, что она  в меньшей степени, чем философия  европейская, интересовалась абстрактными  вопросами. Мышление арабов всегда было более конкретно, тогда как европейцы склонны к абстрактным рассуждениям. Но также, нельзя сказать, что арабский мир или Восток вообще никогда не стремился к познанию мира посредством построения теорий.

 

2.1. История средневековой арабской философии.

 Арабская философия  – философия народов, живших  в Средние века на территории  Арабского халифата.

 Основным содержанием  истории средневековой арабской философии явилась борьба восточных перипатетиков, исходивших из эллинистического наследия, и сторонников религиозно-идеалистических учений. Предыстория возникновения на арабском Востоке собственно философской мысли относится ко второй половине VIII века и связана с мутазилитами, ранними представителями рационального богословия (камала), которые, начав с обсуждения вопросов о божественных атрибутах и свободе воли, кончили разработкой концепций, не только выходивших за рамки религиозной проблематики, но и подрывавших веру в некоторые основные догмы ислама. Так, последовательно проводя идею монотеизма, мутазилиты отвергали наличие у бога положительных атрибутов, дополняющих его сущность; отрицая же в нем, в частности, атрибут речи, они отвергали представление об извечности Корана и на этом основании делали вывод о допустимости его аллегорического толкования. Мутазилиты развивали концепцию разума как единственного мерила истины и положение о неспособности творца изменять естественный порядок вещей.

Основоположником восточного перипатетизма был аль-Кинди, который  первым в арабской философии изложил  содержание основных трудов Аристотеля. Он же впервые представил (на основе восходящей к Александру Афродизийскому классификации интеллектов) рациональное познание как приобщение разума индивида к универсальному, божественному разуму. Деизм Кинди, его представление о боге как о безликой «отдаленной причине», развивался в рамках неоплатонической теории эманации аль-Фараби. Онтологическая и гносеологическая идеи Фараби углубил и детализировал крупнейший мыслитель средневековья Ибн Сина, утверждавший вечность материи и независимость частных явлений жизни от божественного провидения.

2.2. Известные мыслители и ученые средневековой философии Ближнего Востока.

Арабские ученые разработали  самостоятельную концепцию разума. Под разумом они понимали не только способность человека, но и все  продукты культуры, язык и т.д., т.е. рассматривали  его в смысле, близком к современному понятию ноосферы. С их точки зрения, разум обладает следующими свойствами:

1. Разум божественный  как одно из выражений всемогущества  и всезнания бога, в философии  аналогичный творческому, активному  началу и законосообразности  мира (мировой разум), отличается  от разума человеческого, подобного божественному, но лишь подобного, а следовательно, несовершенного, ущербного.

2. Человеческий разум  может быть потенциальным, то  есть существующим как способность,  предрасположенность к мышлению (например, у ребенка), и актуальным, то есть уже реализовавшимся, действующим.

3. Разум рассматривается  как приобретенный – сформированный  через обучение, систему умозаключений,  опыт и т.д., и неприобретенный,  идентичный непосредственной интуиции.

 Необходимо отметить  и арабского философа Ибн-Халдун, который написал сочинение «Большая история, или Книга поучительных примеров и диван сообщений о днях арабов, персов и барберов и их современников, обладавших властью великих размеров». Иногда Ибн-Халдуна называют даже провозвестником социологии и «арабским Марксом». Введение к этому труду представляет собой энциклопедическое произведение, отразившее культурную жизнь арабского средневековья, знания, которыми оно владело: сведения о земле и климате, об истории разных народов, о возникновении и крушении государства, о земледелии и ремеслах, финансах, науках и т.д. Ключевая мысль этого произведения – влияние экономики на жизнь государства. Как указывает Е.А. Фролова, в этом труде Ибн-Халдун «показывает, как в результате возникновения в общине избыточного продукта происходит разложение первобытнообщинных отношений и формирование отношений иного типа, в ходе чего образуется государство. Распределение прибавочного, а затем и части необходимого продукта внутри него и в интересах его аппарата имеет последствием стагнацию цивилизации и гибель этого государства...».

 Ибн-Рушд (1126-1198), известный  в Европе как Аверроэс, - арабский  философ, который очистил аристотелевского  учение от позднейших неоплатонических  наслоений. По характеристике  Б. Рассела, «Аверроэс ставил  своей задачей дать более правильное толкование учения Аристотеля, чем дали предшествующие арабские философы, находившиеся под чрезмерным влиянием неоплатонизма. Он был преисполнен такого благовения к Аристотелю, какое питают к основателю религии, - даже гораздо больше чем Авиценна. Аверроэс утверждает, что бытие Бога может быть доказано разумом независимо от откровения, - взгляд, которого придерживался также Фома Аквинский». Другими словами, Ибн-Рушд обосновывал превосходство разума над верой и доказывал право богословов заниматься философскими проблемами.

 Вместе с тем,  Аверроэс полагал, что знание  – это исключительно принадлежность  философов, а потому призывал  философов не разглашать свои  учения, т.к. это может привести  к тому, что простые люди лишатся  своих религиозных убеждений, что непременно приведет к разрушению нравственных принципов.

 Ибн Рушд, будучи  верующим, все же придерживался  достаточно неортодоксальных взглядов. В частности, он отрицал бессмертие  души: «Материальный разум – это  бренное образование», - писал он в одной из своих работ. В этом также проявилось влияние Аристотеля, который склонял к мысли, что душа человека смертна.

 В средневековой  арабской философии существовал  религиозный мистицизм, представленный  в первую очередь суфизмом. В  основе этой доктрины лежит вера в возможность созерцания божества и конечного слияния с ним человека, отрешившегося от материального мира.

 Ярким представителем  этого направления средневековой  арабской мысли является суфийский  философ Ибн-Араби. Для него  бог одновременно слит с миром, является им, неотделим от него и в тоже время внеположен ему, поскольку является порядком, организующим этот мир. В одном из сочинений этого философа сказано: «Миропорядок есть целиком Бог или целиком Творение, ибо он (миропорядок) – Творение в одном отношении, он же – Бог в другом отношении, суть же едина. Ведь воплощенная сущность формы, в которой Он проявился, есть воплощенная сущность формы того, кто принял сие проявление».

 Другой арабский  философ, Аль-Газали, пытался найти  компромисс между безграничной верой в силу разума и сомнениями в его способностях. В частности, он писал: «С помощью одного только разума невозможно охватить те вопросы, которые требовалось еще разрешить... разум не способен поднять завесы над всеми проблемами». И в то же время разум способен найти ответы хотя бы на ряд вопросов, а потому его нельзя отвергать».

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3. Роль философии средневековья.

Немало открытий и  множество терпеливых усилий еще  потребуется для того, чтобы мы были в состоянии, не боясь серьезных ошибок, подвести итог средневековой мысли. Однако нам представляется, что уже сейчас собранные отовсюду произведения той эпохи позволяют окончательно отбросить некоторые заблуждения, которые долгое время рассматривались как очевидные истины.

 Прежде всего, ложным оказалось утверждение, что средние века можно определить просто как эпоху интеллектуального поглощения и усвоения, все усилия которого были нацелены на обнаружение капитала, собранного античностью. Разумеется - и факты постоянно напоминают об этом, - нельзя понять и даже представить себе средневековую философию без философии древнегреческой. Аристотель, Платон и неоплатоники воспитывали и перевоспитывали человеческое мышление. Каждое обнаружение их произведений и каждый перевод, который делался с него, были равнозначны для людей средних веков открытию нового мира. Так что средневековая философия, предполагающая прежде всего хотя бы начальное усвоение греческой философии, сама была чем-то другим и гораздо большим.

 Первое, что принадлежит  только ей в собственном смысле и что многие стремятся не столько оспорить, сколько упрекнуть за него средневековье, - это формирование схоластики, самой совершенной разновидностью которой является томизм. Начиная с истоков патристики и до конца XIV столетия история христианской мысли - это история непрерывных усилий показать согласие естественного разума и веры там, где оно существует, и добиться его там, где оно отсутствует. Вера и разум - две темы, на которых будет строиться вся история средневековой мысли, - были даны изначально и без возражений принимались всеми средневековыми философами от Скота Эриугены до св. Фомы. С самого начала догмат устанавливался как факт, и разум вставал перед ним как сила, с которой ему придется считаться. Для людей XIII века аристотелизм имел ценность решающего эксперимента; но если оказалось невозможным ни изолировать разум от веры, ни смешивать их, то нужно было их различать и согласовать одно с другим - согласовать разум и веру. Из подобных усилий родились великие схоластические синтезы.

 Так, ограничения,  внесенные относительно использования  разума в области теологии, у  св. Фомы свидетельствуют о решающем  прогрессе в познании собственных  возможностей разума: если он  запрещает теологам доказывать  догмат Троицы или сотворение  мира во времени, - это значит, что ему известно, что такое доказательство. Отсюда становится понятным, почему, начиная с XII века, мыслители средних веков восприняли разные расходящиеся направления, которым, как мы видели, они следовали, и которые предполагали либо принять Аристотеля в трактовке Аверроэса как выражение природного разума и отделить разум от веры, что и сделали аверроисты; либо поддержать догмат, как таковой, и не спрашивать у разума вероятностного подтверждения, всегда оспариваемого protervus (дерзостью) номиналистов; либо, наконец, превратить учение Аристотеля в набор метафор, трансформируя смысл его первопринципа, что и сделал св. Фома Аквинский.

 Как только спрашиваешь  себя, в каких областях и до  каких пределов средние века  подготовили будущее, куда входит и наше настоящее, то сознательно выходишь за рамки чистой истории. Тогда суждения, которые мы выносим о настоящем, как бы возвращаются обратно в прошлое: так, два свидетеля, признающие одни и те же факты, оценят влияние, которое может оказать некий мыслитель XIII века на умы нашего времени, по-разному: один - как превосходное, а другой - как пагубное. Поэтому средние века остаются для нас как бы знаком противоречия. Ясно, что XIII век - это еще живое прошлое.

 Чтобы узнать, действительно  ли философские положения средневековья (по крайней мере некоторые) что-то добавили к наследию древнегреческой философии, следует спросить себя: является ли современная философия продолжением греческой философии, если предположить, что средних веков не существовало вовсе? Разрыв, который полагают увидеть между средними веками, наполненными теологией без философии, и современным миром, занятым одной философией без теологии, соответствует лишь внешней видимости. Единственные современные философы, которые радикально устранили теологию, - это те, кто устранил также и метафизику, но некоторые из них, в частности Кант и Конт, вернулись к теологии окольными путями. Что же касается тех, кто, напротив, стремился к метафизике, поддержал или восстановил ее, - все они должны были строить естественную теологию, обосновавшись на той же почве, которая с XII до XIV века была неделимой собственностью философа и теолога. Если средние века изобилуют теологами-философами, в современном мире нет недостатка в философах-теологах.

 Теология может обойтись без философских дисциплин, говорит св. Фома в своей «Сумме теологии» ибо не от них, а от Бога черпает она свои принципы, но ей удобно пользоваться принципами философии.