Теоретико-методологические и философские основы "новой археологии"

     Философский статус частного объяснения и приводил к его абсолютизации – побуждал подгонять любые качественные сдвиги в культуре к скачкам, внутренним революционным преобразованиям. А это означало насилие над фактами, подчинение фактов социологической схеме. Немудрено, что «теория стадиальности» была сначала вытеснена на склад парадных лозунгов, а затем, в середине XX в., сметена – непокорными фактами и новыми требованиями к археологии: обеспечить конкретные объяснения ряда исторических проблем⁴⁶. 

     Плодотворные  ферменты теории стадиальности, а также  осознание ее слабостей и провала  аккумулировал в своих теоретических  работах выдающейся британский археолог марксистской ориентации Гордон Чайлд и передал «новой археологии»⁴⁷. «Новая археология» подхватила у Г. Чайлда новый интерес к местным трансформациям культуры, установку на поиски внутреннего источника культурного развития, на выявление законов развития, но задалась целью добиться более конкретного решения. 

     Прежде  всего пригодилось характерное  для системного подхода представление  о многомерности, многоаспектности системы. Некоторые случаи смены археологических культур (без видимого прогресса, без повышения уровня) оказалось возможным трактовать как передвижки внутри одной и той же культуры, поворачивающие к наблюдателю ее разные стороны – как смену ее «структурных поз» на языке «новой археологии»⁴⁸. 

     Конкретно это означало сезонные изменения хозяйственно-производственной деятельности населения древних поселенческих памятников. Но объяснительные возможности системного подхода богаче и позволяют объяснить по-новому и те случаи смены культуры, которые выглядят ступенями на пути прогресса. Сутью системного подхода, как уже отмечено выше, является объяснительный принцип, позволяющий принять конкретную механику образования сложных и, в то же время, целостных и новых общностей. Понять, как эти общности возникают по законам внутреннего развития менее организованной массы их более простых компонентов, у которых до синтеза не было этих новых качеств⁴⁹. Если сопоставить эту квинтэссенцию системного подхода с содержанием «проклятого вопроса» археологии, то становится ясно, что системный подход позволяет «новой археологии» дать свой ответ на «проклятый вопрос» археологии и определяет место «процессуализма» в последовательном ряду ведущих археологических теорий⁵⁰. 

     Археологов, применяющих системный подход, «перестает удивлять, если системы, состоящие из одних и тех же компонентов, проявляют различающиеся свойства ... Многие очень важные свойства впервые «возникают» как случайные последствия от соединения хорошо известных компонентов новым способом»⁵¹. Однако эта роль системного подхода проявилась в «новой археологии» не сразу. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     § 3. ФИЛОСОФИЯ «НОВОЙ АРХЕОЛОГИИ»  КАК НАУЧНОЙ МЫСЛИ 

     Для ряда «новых археологов» не составляет секрета, что именно философия сыграла определяющую роль в синтезировании «новой археологии».

     Как отмечал Р. Уотсон «… Центральный пункт возникшего – это то, что антропологические археологи стали внимательно читать философов науки, а некоторые начали делать вклады в продолжающуюся дискуссию о логике объяснения …»⁵². «Новые археологи» не скрывали и объясняли основы своей философии, не заблуждались в этом и сторонние наблюдатели. 

     Еще в начале 60-х годов XX века испанец Алонсо дель Реаль предсказал: «неопозитивизм – вот что пригодится археологам»⁵³. Его слова были напечатаны в 1962 г. одновременно с выходом первой статьи Бинфорда, основоположника «новой археологии» как научного течения. Сами «новые археологи» определяют свою философскую позицию более узко, в форме «логического позитивизма». 

     «Позитивизм» и раньше представлялся многим западным археологам чем-то своим, солидным, позитивным, и некоторые даже не замечали, что сами применяют другие философские принципы. «Большинство археологов неосознанно тяготеет к тому, чтобы быть позитивистами», - считал Дж. Стюард⁵⁴. «Археологи (и все остальные ученые) на практике являются либеральными позитивистами», - поддерживал его Ф. Сполдинг⁵⁵. Оба ошибались, но их ошибку разделяли многие. 

     «Логику» археологи также относили к основным элементам при научной интерпретации археологических данных (источников). В эпоху формализации и широкого применения математических и статистико-комбинаторных методов «логика» приобрела еще более актуальную и значимую окраску. «Если археология не придерживается законов логики, то она не наука», - заявил Л. Мальмер⁵⁶. Вот почему термин «логический позитивизм» оказался привлекательным и распространенным. К тому же «логический позитивизм» был наиболее известным, разработанным, «классическим» течением неопозитивизма, основой для многих других его течений, на которые иногда переносилось его название⁵⁷. На деле, однако, «новая археология» опирается на другие неопозитивистские течения и методы, в большинстве своем, применяемые в совокупности.  

     Последнее связано и с эклектической неразборчивостью археологов и еще больше с тем, что вся история неопозитивизма, как и логического позитивизма, «представляет собой непрестанные модификации основных положений ..., попытки привести их в соответствие с данными науки»⁵⁸. Поэтому логический позитивизм и неопозитивизм вообще отличаются «крайней сложностью и многочисленностью вариантов решения отдельных проблем»⁵⁹, хотя и можно в этом многообразии выявить и выделить определенную целостностную концепцию и систему. 

     Эта сложность, с одной стороны, дополнительно затрудняет содержательный разбор основ «новой археологии», а с другой – облегчает его, так как объясняет сложность «новой археологии», ее расчлененность на варианты, помогает увидеть логику их образования⁶⁰. Разумеется, в данном случае, требуется объяснить сознательное обращение западных археологов к философии и этот выбор именно неопозитивистской философии. 

     Характеризуя факт поворота молодых западных археологов к философии (правда, к антифилософской философии – позитивизму, конкретнее к неопозитивизму), следует принять это как данность и как исходный пункт для выявления археологических следствий⁶¹. В определенной степени данное обстоятельство и определяет состав и структуру «новой археологии» и характеризует внутренние связи ее компонентов и категорий. 

     Неопозитивизм сохранил присущие всему позитивизму цель и методы ее достижения. Целью, в данном случае, выступает попытка заставить все науки работать строго, надежно и экономно, независимо от субъективных пристрастий ученых (работников науки), в том числе и от пристрастий, обусловленных социальными позициями. К методам достижения и реализации этой цели относятся обеспечение приоритета наблюдениям (эмпиризм), сводимым к ощущениям (сенсуализм), выявляя и фиксируя закономерные связи явлений их обобщением (индуктивизм) и изгоняя из науки представления о скрытых за явлениями сущностях, причинах и т.п. (феноменализм). 

     Отсюда надежда и стремления обойтись в позитивных науках (дающих позитивные, положительные знания о реальном мире) без философии, средствами самих этих наук (отсюда и название «позитивизм»). Неопозитивизм унаследовал также связанные с этой системой взглядов страсть расчленять сложные образования и сводить их к простейшим (редукционизм), старание преобразовать все позитивные науки по образу естествознания (сциентизм) и убеждение в условности правил мышления (конвенционализм)⁶². 

     Но, будучи ответом на открытия в естествознании рубежа XIX и XX веков (атомистика, квантовая физика, теория относительности и т.д.), которые привели к противоречиям и парадоксам, нарушавшим выдвинутые позитивизмом принципы (редукционизм, сенсуализм и др.), неопозитивизм задался целью разработать средства устранения этих противоречий и парадоксов⁶³. Сами новые результаты позитивных наук трогать было нельзя, так как, к примеру, это привело бы к отрицанию атомов или генов. 

     Сохранить хотелось и принципы позитивизма. Оставалось перестроить организацию научных знаний, сменить способы увязки и фиксации, создать новый язык науки⁶⁴. Начались модификации и перестройки. Очень краткий их обзор поможет определить основы «новой археологии».

     Логический атомизм. В начале XX века, было предложено (Рассел, Уайтхед, ранний Витгенштейн) для ликвидации парадоксов строго различать высказывания двух типов: актуальные («синтетические») и формально-логические («аналитические»), а осталльные удалять как бессмысленные; языком науки стал бы язык математической логики, в которой и нужно было формулировать связь явлений, а элементарные факты рассматривать как независимые друг от друга⁶⁵. В этой системе не удавалось обеспечивать достоверность знания.

     Логический позитивизм. Для устранения недостатка пришлось в 30-е годы полнее разработать (Шлик, Карнап, Нейрат, Тарски) формально-логический аппарат: операции верификации и аксиоматизации⁶⁶. Наилучшим языком науки были признаны язык физики, изложение исследований во всех науках было рекомендовано перевести на этот язык (физикализм), а познание внутреннего мира заменить изучением внешнего поведения (бихевиоризм).

     Теорема Гёделя подорвала веру в возможность полной формализации и аксиоматизации, иллюзией оказались чистые наблюдения («протокольные наблюдения») и абсолютная верификация, а язык физики оказался недостаточным для других наук⁶⁷. 

     Системный подход предполагает в объекте некое единство и в то же время множество, некую организацию, в которой целое, возникнув из взаимодействия частей по законам, управляющим их раздельной жизнью, видоизменяет эти части, налагая на них новые характеристики, и заменяет эти законы другими⁶⁸. Другими словами, при системном рассмотрении объекта, в частности археологического, нельзя ограничиться приведением наличия в нем определенного единства, однако, при этом, нельзя сводить дело к перечислению множества составляющих. 

     Нужно выбрать такие элементы, которые исторически и логически связаны между собой, и отыскать такую идею, которая их связывает и преобразует, придавая всем частям новое звучание, новый смысл⁶⁹. Логически необходимая сеть этой связи обусловит общность всей концепции и всей школы, а сравнительно подвижные участки (с несколькими степенями свободы, с альтернативными возможностями сочленения) разрешают дивергенцию теории, группировку внутри школы, возникновение вариантов «новой археологии»⁷⁰. 

     В сущности, этот образ «новой археологии» смутно прорисовывался за каждым из предшествующих образов. Чуть ли не все, кто работал над определением «новой археологии», продвигались наугад к именно такому пониманию и даже иной раз формулировали по отдельности некоторые составляющие его мысли⁷¹. Именно так выглядит попытка Д. Кларка представить новизну «новой археологии» как специфику нового сочетания (новую конфигурацию) старых элементов на основе новой «философии»⁷². 

     Д. Кларк, однако, не проследил, преобразовала ли в какую сторону новая «философия» (она названа у него «экспериментальной»⁷³) эти элементы. Однако, здесь следует заметить, что Д. Кларк отошел от системы к сумме и от анализа (определения, интерпретации) к описанию. Также характеризуются соответствующие попытки Дж. Уилли и А. Сэблофа, которые приводят три категории своей «минимальной дефиниции»: эволюционизм, теорию систем и логико-дедуктивный способ рассуждения⁷⁴. Они объясняют, что «… Другие аспекты новой археологии оказываются распространением или проявлением этих трех основных ...»⁷⁵. Какие элементы объединяют вышеприведенные компоненты, авторы не оговаривают, а лишь харакеризуют «позитивизм» как основу. У Лиони также заметно стремление придать дефиниции связность и структурность. Назвав три «главных фрагмента» новой археологической парадигмы (эволюционизм, культурную экологию и теорию систем), он отмечает, что в целое эти фрагменты объединяются стремлением молодых превратить археологию в науку, то есть сциентифицировать археологию⁷⁶.  Другими словами, нужно провести аксиоматизацию или минимизацию «новой археологии», т.е. свертывание избранного объема научного знания к нескольким взаимонезависимым постулатам, из которых логическими операциями вводится вся научная система.  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     §4. МЕТОДОЛОГИЧЕСКАЯ ПЛАТФОРМА «НОВОЙ АРХЕОЛОГИИ» 

     При аксиоматизации «новой археологии» надо иметь в виду, что, хотя философия и определяет отбор звеньев научной системы, а также их облик и связь, воздействуя на многие звенья сразу, все же это только одна из детерминаций научной системы⁷⁷. Социальная позиция может воздействовать на облик системы не только через философию, но и непосредственно, представляя собой вторую детерминанту.  Таким заказом может быть и утверждение некой политической идеи, и решение технической задачи, и необходимость согласовать с привычными представлениями новые факты. Это начальное в генетическом (или эвристическом) смысле звено вовсе не обязательно оказывается таковым в логическом смысле. Наоборот, оно чаще выступает в качестве выводного, хотя на самом деле те положения, из которых оно выводится, понадобились и включены в систему именно для обоснования этого выводного звена и связанных с ним производных⁷⁸. 

     Парадигма «новой археологии» складывается из двух частей – теоретической и операционной, каждая часть, в свою очередь, - из двух ярусов. Исходной методологической платформой в построении теоретической системы «новой археологии» служат три взаимосвязанных положения. Первое – это требование сделать археологию «ответственной» и «релевантной», т.е. имеющей значение для общества, полезной, нужной наукой.  Релевантной же «новые археологи», в духе неопозитивизма, готовы признать только такую науку, которая способна объяснить и предсказать события. А это, в свою очередь, возможно лишь при условии признания второго положения о закономерности эволюции, которая гласит, что изменения культур образуют не поток случайно возникающих и сталкивающихся событий, а закономерный ход, результат регулярного действия заложенных в природе и культуре механизмов⁷⁹. По данному положению, если не сами механизмы, то хотя бы эту регулярность и нужно обнаружить, чтобы научиться предсказывать дальнейший ход эволюции. Эта регулярность должна обнаружиться в неких многообразных повторениях. Случайности, которые могли бы нарушить регулярность и помешать предсказанию, неопозитивизм разрешает «новым археологам» сбросить со счетов.