Традиции волшебной сказки в пьесах Е.Шварца

И завершается сказка такой в известном смысле реальной картиной. «Пришел Ивашка домой, взял у братьев девицу из золотого царства, и стали они жить да быть, и теперь живут».

Таким образом, во всех видах сказок мы находим своеобразное сочетание реального и нереального, обычного и необычного, жизненно правдоподобного, вполне вероятного и совершенно неправдоподобного, невероятного. Именно как результат столкновения этих двух миров (реального и нереального), двух типов сюжетных ситуаций (вероятных и невероятных) и возникает то, что делает повествование сказкой. Именно в этом ее прелесть.

На основе всего сказанного можно заключить, что сказочный сюжет и по своей организации и по своим идейно-художественным функциям отличается яркой жанровой спецификой. Его главное назначение — создание удивительного.

 

 

 

 

 

 

 

 

1.3 Система персонажей  волшебной сказки

 

Классификация персонажей волшебной сказки по ролям затруднена тем, что функции заданы относительно героя, между тем и герой, и, например, вредитель могут действовать одинаково: Змей похищает царскую дочь, Иван-царевич с помощью Серого волка похищает царскую дочь; мачеха режет корову падчерицы, дети сами режут чудесного бычка; змеихи оборачиваются заманчивыми предметами, Василиса Премудрая оборачивает себя и жениха озером, ковшиком и т. п.

Независимость функций от персонажа-выполнителя имеет и обратную сторону — относительную независимость персонажа от выполняемых им функций, отсутствие прямых корреляционных связей между поступком персонажа и его семантической характеристикой.

Поэтому представляется целесообразным разграничить такие уровни, как уровень действующих лиц, или деятелей (герой, вредитель, даритель, помощник), и собственно персонажей, то есть действующих лиц в их семантическом определении.

Систему персонажей волшебной сказки определим в схеме 6.

 

                                                                                                                    Схема 6

 

 

 

 

 

К положительным персонажам относятся: герои волшебной сказки: два брата, любящие свою мать, почтительные к окружающим, особенно к старым людям; младший сын (часто лентяй), младшая дочь, часто без матери, но любимая отцом. Помощники-люди – старичок, бабушка (которых встречают по дороге),  помощники-звери – волк, заяц, конь, сивка-бурка, щука, медведь, жар-птица, утка, кошка и другие. (Иван-дурак, Василиса Премудрая, Марья Моревна, солдат, младший сын и брат, гонимая сиротка, мужик, крестьянский сын, царевичи, королевичи, царевна-лягушка)

К отрицательным персонажам волшебной сказки относятся: персонажи со злым умыслом, приносящие вред положительным персонажам (Змей Горыныч, Кощей Бессмертный, Баба Яга, Лихо Одноглазое, Морской царь, ведьма, Чудо Юдо и другие).

Сказка неизменно разрешается благоприятным исходом для положительного героя.

Язык волшебной сказки приближен к разговорной речи, в ней используются, как и во всех фольклорных произведениях, постоянные эпитеты (море синее, лес дремучий), тавтологические сочетания (диво-дивное, чудо-чудное), сросшиеся синонимы (путь-дороженька, грусть-тоска). Текст сказки насыщен пословицами, поговорками, загадками.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 2 Своеобразие использования традиций волшебной сказки в пьесах Е.Шварца

2.1 Сюжеты сказочных  пьес Е.Шварца

 

Русский советский писатель-драматург Е.Л. Шварц родился 9 (21)  октября 1896 года в Казани в семье врача. Детство Шварца прошло в Майкопе, где он окончил гимназию. В 1914-1916 годах он учился на юридическом факультете Московского университета. Однако творческая натура будущего писателя жаждала иного вида деятельности. Молодой человек увлекся театром, оставил университет и начал играть в театрах-студиях - в 1917-1921 годах в Ростове-на-Дону, а с 1921 по 1923 год - в Петрограде, в "Театральной мастерской".

Евгений Львович Шварц - писатель, судьба которого даже в контексте судеб его современников воспринимается как своеобразная судьба художника, складывающаяся, казалось бы, из различного толка случайностей и превратностей, способная служить правдивым зеркалом, в котором точно отражается его неповторимое своеобразие, его нравственная позиция, его убеждение в важности избранного им жизненного поприща.

В творческой судьбе Шварца с необыкновенной отчетливостью отразились его ненасытность искателя, страсть к постижению разных, сложных, поучительных человеческих характеров и, более всего, жгучее и самоотверженное художественное стремление представить людям мир, в котором мы живем, объясненным, разгаданным, открытым во всей многоцветности.

Пьесы Евгения Шварца, фильмы по его сценариям известны сейчас во всём мире.  

Наибольший интерес в наследии Шварца вызывают произведения, связанные со сказочными мотивами. Драматург, обратившись к известным героям и распространенным сказочным сюжетам, а иногда и объединив несколько в одном произведении, наполняет их особым содержанием. За словами и поступками героев угадывается и авторское восприятие действительности, и нравственная оценка человеческих поступков, и исход борьбы между добром и злом.

Первая книга Е.Шварца – «Рассказ старой балалайки» - (1924) открывает цикл его произведений, адресованных детям. Тонким пониманием детской психологии, юмором, живым ощущением поэзии детства отмечены повести Шварца «Приключение Шуры и Маруси», «Чужая девочка». (1937г), «Первоклассница» (1949г).

Как детский писатель Шварц испытывал влияние писателей из группы ОБЭРИУТы, широко практикующих эксцентрический вымысел, остроумную шутку, веселую игру со значением и звучанием слова.

Жанр театральной сказки, основанный на органическом соединении реального и условно-фантастического, обыкновенного и чудесного злободневного и вечного, стал определяющим в драматургическом творчестве Шварца. В пьесах для детей и взрослых он свободно использовал известные сюжеты народных сказок Х.К. Андерсена для создания собственного, неповторимого достоверного художественного мира и живых оригинальных характеров.

Большое значение для утверждения Шварца – драматурга имело многолетнее творческое содружество с Ленинградским Театром Комедии и его руководителем Н.П.Акимовым.

В 1944г. Завершил пьесу «Дракон», одно из самых глубоких и самобытных произведений советского драматического сатира. Условная сказочная форма пьесы обнажает истинный механизм господства и подчинения в условиях фашисткой тоталитарной диктатуры, осмеивает  психологию раболепия и покорность перед грубым насилием подавляющего достоинства человека. В 1962 пьеса опубликована и поставлена на сцене Ленинградского Театра Комедии.

При помощи сказки Шварц обращался к нравственным первоосновам бытия, простым и неоспоримым законам человечности. В 1937 году была поставлена «Красная шапочка», в 1939 году – «Снежная королева». После войны была написана по просьбе московского ТЮЗа сказка «Два клёна». На пьесах для театра кукол росли поколения; снятый по сценарию Шварца фильм «Золушка» имел успех, ошеломивший его самого. Но главное в его творчестве – философские сказки для взрослых – оставались для современников почти неизвестными, и в этом – великая горечь и трагедия его жизни. Замечательный триптих Шварца – «Голый король» (1934), «Тень» (1940), «Дракон» (1943) – оставался словно в литературном небытии. А ведь именно в этих пьесах жила истина, отсутствовавшая в литературе тех лет.

«У пьес Евгения Шварца, в каком бы театре они ни ставились, такая же судьба, как у цветов, морского прибоя и других даров природы: их любят все, независимо от возраста. …Секрет успеха сказок в том, что, рассказывая о волшебниках, принцессах, говорящих котах, юноше, превращённом в медведя, он выражает наши мысли о справедливости, наше представление о счастье, наши взгляды на добро и зло», - отмечал исследователь творчества Е. Шварца Н.Акимов.

Чем интересен Шварц современному читателю и зрителю? В сюжетах его пьес, основанных на традиционных образах, читается явно ощутимый подтекст, который дает нам понять, что мы прикоснулись к некой мудрости, доброте, высокой и простой цели жизни, что еще чуть-чуть, и мы сами станем мудрее и лучше.

Можно проследить главную отличительную черту его произведений – мораль, в которой отражаются основные понятия о добре и несправедливости, о чести и трусости, о любви и подхалимстве, о праве отдельной личности манипулировать сознанием людей.

Во многих пьесах Шварца просматриваются мотивы «чужих» сказок. Например, в «Голом короле» Шварц использовал сюжетные мотивы «Свинопаса», «Нового платья короля» и «Принцессы на горошине». Но невозможно назвать «Голого короля», как и другие пьесы Евгения Шварца, инсценировками. Конечно, и в «Снежной Королеве», и в «Тени» использованы мотивы сказок Андерсена: «Золушка» - экранизация народной сказки, а «Дон Кихот» - знаменитого романа. Даже в пьесах «Дракон», «Два клёна» и «Обыкновенное чудо» отдельные мотивы явно заимствованы из известных сказок. Шварц брал известные сюжеты, как в своё время делали Шекспир и Гёте, Крылов и Алексей Толстой. Старые, хорошо известные образы начинали у Шварца жить новой жизнью, освещались новым светом. Он создавал свой мир – мир грустных, ироничных сказок для детей и взрослых, и трудно найти более самобытные произведения, чем его сказки.

Обращение к творчеству Андерсена было для Шварца отнюдь не случайным. Соприкоснувшись с манерой Андерсена, Шварц постиг и свою собственную художественную манеру. Писатель ни в коей мере не подражал высокому образцу и тем более не стилизовал своих героев под героев Андерсена. Юмор Шварца оказался сродни юмору Андерсена.

По мере того как развертывается действие сказки Шварца, со все большей ясностью вырисовывается ее второй план, глубокий и умный сатирический подтекст, особенность которого состоит в том, что он вызывает не поверхностные ассоциации с тем героем, к которому они обращены, а связывается с ним внутренней, психологической общностью.

 

2.2 Композиционное  решение сказочных пьес Е.Шварца

 

Наблюдательность Шварца, его поразительно острое психологическое и нравственное зрение всегда отличались глубокой внутренней целеустремленностью. Замечая в людях смешное и несуразное, разглядывая человеческие характеры и слабости, он видел в них нечто гораздо большее, чем любопытные психологические частности. Над которыми можно весело посмеяться. Особое его внимание привлекали хоть и причудливые, но вместе с тем бесконечно важные закономерности повседневной человеческой жизни, - закономерности, в которых, с его точки зрения, таилось объяснение многих человеческих заблуждений и просчетов.

Непрерывно проникают в сказку правда и тонкое человеческое понимание, все, что увидел или распознал неутомимый художник, исследователь и очевидец. Однажды Шварц заметил: "Для того, чтобы придумывать, надо знать". Применительно к его собственному творчеству эта мысль в высокой степени справедлива.

Добро и зло сталкиваются и сражаются в его сказках с тем большим ожесточением, чем точнее отражается в этой борьбе неприукрашенная и не препарированная суровая правда жизни. Правда эта многолика и многозначна, и доступной она оказывается только для художников, которые не поддаются губительной иллюзии, будто она уже открылась им когда-то раз и навсегда. Именно потому сказка и живет вечно, что не признает окончательно сформировавшихся характеров и неизменных представлений. Она охотно и внимательно следит за тем, как жизнь меняется, хоть и остается похожей на себя самое. Она радостно принимает в свое лоно новое слово и новое наблюдение, новое понимание и новую истину. Чтобы реже ошибаться и лучше различать цвета, людям полезно слушать и смотреть сказки, которые никогда не кривят душой, не склоняются к умалчиванию даже там, где правда не столь уж привлекательна.

Из далекого детства перешла в сознание взрослого писателя наивная и непроизвольная потребность одушевлять окружавшие его предметы и явления, обращаться с ними как с живыми, наделять их человеческими индивидуальностями.

Фантастическое и реальное, выдуманное и действительное никогда не противостояли в его сознании друг другу и, тем более, никогда не противоборствовали. Углубляясь в свой сказочный мир и уводя за собой читателей и зрителей, Шварц осмыслял сказочную действительность как непреложную реальность, строго и горячо судил о ней и вмешивался в нее.

Шварц Е.Л. хорошо понимал во времена, когда уже стал признанным драматургом, что далеко не все его читатели и зрители доверяли законам, по которым строится и развивается скучная жизнь. Одни из них пытаются мерить эту жизнь мерками примитивного житейского правдоподобия или тяжеловесной психологической достойности, и на этой почве должны были возникать недоразумения, дорого обходившиеся сказочнику.

Он руководствуется при этом собственным душевным опытом, и нельзя забывать о том, что душевный опыт у него тоже особенный, не такой, как у всех. С ног до головы он сказочник, и всякий раз, когда он оказывается в новой реальной обстановке, она сразу же становится для него похожей на сказку. Ибо сказка, если судить по тому, как он мыслит и как представляет себе мир, отражает в себе все бесконечное многообразие жизни на земле. Куда бы ни направлялось его писательское зрение, он с удовлетворением смотрит на мир, — каждое новое место, куда переносит его сказка, становится для него уголком, в который раньше или позже, но непременно заглядывает улыбающееся и доброе волшебство, волшебство человеческого мужества и доброты.