Учения Аристотеля о форме, движении, первой материи, концепция причинности

чего-то другого, а уничтожение  – возникновение другого (см.: Арист. О небе,

I, 3). Но в таком случае  получается, что все сущее и  имеющее быть

преобразовано в виде возможностей, содержащихся в исходном начале –

первоматерии и «форме форм» – боге. Категории качества и количества и

соответствующие виды движения представляются Аристотелю интуитивно

очевидными. Сложнее с  категорией места. Отказавшись от свойственного  атомизму

признания пустоты, он связал место с телами вообще. Место – это граница

объемлющего тела. Поэтому  оно – свойство не предмета, а  охватывающего тела, а

следовательно, предметом  может быть оставлено. Тем самым  закладывается основа

для атрибутивного поднимания пространства: место не есть пустота  или

ограниченная часть пустоты, не субстанция, а атрибут, свойство тел. Иными

словами, «место существует вместе с предметом, так как границы существуют

вместе с тем, что они  ограничивают» (Физ., IV, 4, 212 а). Аналогичным  образом

разрешается проблема времени, которое связывается, однако, не с  телами, а с

движениями. Таким образом, Аристотель понимает пространство (место) и время

главным образом в атрибутивном смысле (как свойство некоторой субстанции,

материи и движения соответственно), но одновременно говорит о них  и в смысле

реляционном, т.е. понимает их как существующие в смысле отношений вещей и

процессов. Однако, поскольку  пространство есть «место» единого  и конечного

мира, оно оказывается  в определенном смысле и субстанцией, т.е.

самостоятельно существующим «вместилищем» всех тел, принадлежащих  миру. Это

заметный шаг вперед в  понимании сложной природы, пространства и времени. Во

всяком случае, здесь создается возможность для различения отличных друг от

друга пониманий пространства и времени.

Неразвитость и противоречивость учения Аристотеля в творческом уме послужила

основой для многочисленных толкований, но не могла обеспечить их

однозначность. Лишь в одном  аспекте его смысл, пожалуй, ясен. Из

существования вечного и  божественного творческого ума Аристотель выводит

само божество или божественный ум. Но божество Аристотеля не предшествует

миру во времени, будучи совечным с ним; оно отделимо от мира лишь в том

смысле, в каком форма (граница) вещи отделима от самой вещи. Вечность мира

как раз и подразумевает неотделимость бога от мира, ибо в таком случае мир

перестал бы существовать, что, по Аристотелю, невозможно.

В «физическом» смысле это  означает, что бог есть «первый  не - подвижный

двигатель». Мы обязаны признать его существование, поскольку иначе  получился бы

бесконечный регресс причинения: причина одного явления есть следствие  другого,

предшествующего ему, и т.д. до бесконечности. Такая бесконечность  иррациональна

и недопустима, отсюда выводится  первый двигатель. Он есть причина бытия одних

вещей н небытия других, а заодно – непрерывного изменения всех вещей. В нем

как бы две части: движущая (неподвижная) и движимая (подвижная, совершающая

круговое движение). Можно  таким образом сказать, что в  первой философии и

физике божество играет несколько  различную роль. В первой он –  форма форм,

первая (формальная) причина  всего сущего, во второй–первый  двигатель. И здесь

очевидно, что имя божества придается первому двигателю  в качестве предиката: не

бог есть вечный двигатель, а вечный двигатель заслуживает  названия бога¹¹

. Вечный двигатель–не  народное божество; он безличен  и безразличен к человеку.

Как скажет через 2300 лет Мартин Хайдеггер, такому богу нельзя молиться и

приносить жертвы, перед  ним нельзя ни упасть на колени, ни скакать  и плясать,

как Давид перед ковчегом... В устах Хайдеггера это упрек  в адрес философов, для

нас – признание преимуществ  философского мышления, даже здесь раскрывающего

источники религии и веры в бога, а тем самым способствующего  крушению

религиозного мировоззрения.

В то же время отметим, что  в физике Аристотеля мы встречаем  массу метких и

основательных описаний, но объяснение исследуемых явлений  явно не на высоте.

Правильно требуя избегать бесконечного регресса причин по принципу

«необходимо остановиться». Аристотель останавливается на врожденности

идеального начала, энтелехии. Что же касается материи, то он не идет дальше

признания «потенции», возможности для той или иной материи принять данную

форму. Но и в этом случае объяснение становится тавтологией: вещь такова

потому, что она есть осуществление  некоторой возможности, или способности,

потенциально тождественной возникающей вещи. И здесь источник преклонения

перед Аристотелем свойственного  философии средних веков. Схоластика не

случайно избрала его  в качестве главного философского (не теологического!)

авторитета. Поэтому и  освобождение от идейного наследия средневековья шло в

направлении устранения не только старых физических воззрений, но, прежде

всего – способа объяснения. Объяснение через «способность»  или «возможность»

заменяется в новое  время объяснением посредством  закона, а «способности»

остаются достоянием комедийных персонажей: «опиум усыпляет, ибо он обладает

усыпляющей способностью ...». Так, Аристотель рассматривал движение как

результат воздействия движущего  и отрицал возможность движения, не

поддерживаемого некоторой (внешней или внутренней) силой. Ученый нового

времени формулирует законы движения и сразу же обнаруживается, что под

воздействием силы осуществляется ускоренное движение. Без этого воздействия

тело покоится или движется прямолинейно и равномерно. Отсюда и то понятие

инерции, от которого пошло  все преобразование физики. Как первая

(метафизика), так и вторая (физика) философия Аристотеля имеет  своим

мировоззренческим основанием убеждение в господстве формы  над содержанием

(материей), души над телом,  ума над чувствами. Перенесение  этих приоритетов в

сферу общества составило  содержание этики и политики Аристотеля.

 

 

Заключение

Философское наследие Аристотеля весьма обширно, а влияние его  огромно и

прослеживается во всех областях духовной и научной жизни в  течение многих

лет. Созданные им философские  системы нашли много последователей, вплоть до

современности, а высказанные  им идеи нашли своё отражение в  трудах многих

позднейших философов. Очевиден огромный вклад Аристотеля в становление  и

развитие философии как  науки, поэтому обращение к его  творчеству, несмотря на

огромную дистанцию во времени и немалый прогресс философской  мысли с тех

времён, представляется вполне обоснованным.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Список используемой литературы

1.                 Аристотель. Сочинения, тт. 1–4. М., 1976–1984

2.                 Лосев А.Ф., Тахо-Годи А.А. Аристотель. Жизнь и смысл. М.,

1982

3.      Аристотель. Афинская полития. – В кн.: Античная  демократия в

свидетельствах современников. М., 1996

4.                 Что такое Кто такой, том  1, 1992

5.                 Аристотель и античная литература. М., 1978