Философия истории Н. А. Бердяева и проблема смысла истории

Чувствуя кризис своей эпохи и переломность времени, в котором он живет, Бердяев в своей книге пытается разобраться не только в прошлом, но и в будущем. Поскольку «Смысл истории» основывается именно на христианской культуре, в ней присутствует и присущий религиозному мировоззрению дуализм. Соотношение духовного и материального и есть  сущность бытия.  Таким образом, Бердяев в анализе произведении пишет не только о земной, но и о небесной истории. Еще в молодости на него оказало влияние учение Канта, в части его «вещей в себе». Он принял этот кантовский дуализм расчленяя весь мир на высшую реальность и обыденный мир вещей. Сам он называл небесную историю «прологом на небе», которая потом развивается и раскрывается в земной судьбе человека и человечества.

«Будущее, - отмечает в своей книге Бердяев, - с точки зрения настоящего, не более реально, чем прошлое, и творческая работа наша должна совершаться не во имя будущего, а во имя того вечного настоящего, в котором будущее и прошлое - едины», «...в действительности каждое поколение имеет цель в самом себе, несет оправдание и смысл в своей собственной жизни, в творимых им ценностях и собственных духовных подъемах, ...а не в том, что оно является средством и орудием для построения последующих».⁹

Для Бердяева история – это, прежде всего культура, которая находится на одном из полюсов развития общества. На другом полюсе находится Просвещение, которое противопоставляется духовной культуре, как разлагающее ее основы. Философ пишет: «Но в самой культуре обнаруживается тенденция к разложению своих религиозных и духовных основ, к низвержению своей символики, и культура античная, и культура западноевропейская переходит чрез процесс «просвещения», которое порывает с религиозными истоками культуры и разлагает символику культуры. В этом обнаруживается роковая диалектика культуры».¹⁰

Гармоническое единство временного и вечного в истории недостижимо  в принципе и, уже поэтому, изначально ложна любая теория прогресса, отстаивающая идею бесконечных возможностей  человечества и предрекающая тот  или иной вариант «светлого будущего». «В истории нет прогресса счастья  человеческого,  -  есть лишь трагическое, все большее и большее раскрытие  внутренних начал бытия, раскрытие  самых противоположных начал, как  светлых, так и темных, как божественных, так и дьявольских, как начал  добра, так и начал зла. В раскрытии  этих противоречий и выявлении их и заключается величайший внутренний смысл исторической судьбы человечества»¹¹. Заметим, что в данном случае, как, впрочем, и всегда, Бердяев говорит отнюдь не о бессмысленности человеческого существования и, даже не о его трагической абсурдности. В самих противоречиях исторического бытия содержится, по убеждению русского персоналиста, глубочайший метафизический смысл. По Бердяеву, историческая  дорога человека в вечность, а отнюдь не в абсурдный тупик небытия и  уж, конечно, не в ад. Бердяевская апокалиптика  -  это, менее всего, пророчества о «конце света», призывы к покаянию и угроза «страшного суда». «Апокалипсис не есть только откровение о конце мира, о страшном суде. Апокалипсис есть также откровение о всегдашней близости конца внутри самой истории, внутри исторического еще времени, о суде над историей внутри самой истории, обличение неудачи истории».¹²

Смысл истории шире земных перспектив, - задачи человека в его  земном творчестве могут воплотиться  лишь символически, и потому здесь  не может быть предельных и конечных свершений. Центр тяжести лежит  не в уже достигнутых символизациях, а в жажде новых достижений. Этот пафос бесконечности сочетается у Бердяева с тревожным апокалипсисом: к призыву к духовному углублению примешивается опасное подозрение, что вообще исторический путь клонится к закату.

Для Н.А.Бердяева, несмотря на утверждение всеединства, не все "воскресает", а есть какая-то ветошь, какое-то иллюзорное бытие. Он идет еще дальше. Остроумно  раскрывая смысл Ренессанса, он видит  неудачу средневековья в попытке  насильственно, а не свободно осуществить "Царство Божье". - Человеческий дух должен был быть "отпущен" на свободу, чтобы "на свободе раскрыть свои силы и проверить на опыте, что  означает и к чему ведет гуманизм". Проверка оказалась греховною, злом. Но "драма новой истории была внутренне неизбежна". Она - "великое  испытание человеческой свободы. Оно было провиденциально неизбежным. Не могло создаться царство Божье без такого свободного испытания человеческих сил.

В рамках исторического процесса, по Бердяеву, не разрешима трагедия индивидуального: Царства Божьего  на Земле быть не может! А утверждение  Царства Божьего и преодоление  трагедии истории как цель может, согласно Бердяеву, быть постигнуто только в рамках идей христианства. Отсюда и неизбежность апокалипсиса, и неизбежность конца истории.

Бердяев считает, что внутренний духовный опыт человека совпадает с божественным, что история черпает источник не только в Абсолюте, но в и в глубине человеческого духа, что не только божественное начало, но и сам человек определяет свою судьбу на Земле и судьбу человечества в целом. «История - не только откровение Бога, но и ответное откровение человека Богу... Поэтому история есть такая страшная, такая сложная трагедия»,¹³ - писал философ. Мировой порядок, общество, история – результат объективации творческой деятельности человека, ее противоречивости. Сознание и самосознание человека не есть лишь явления психологии, они связаны с высшим началом, божественным духом. Человек присущ одновременно двум мирам – духу и природе. Именно поэтому он занимает особое положение в мироздании, именно поэтому он – образ и подобие Божие. Человек есть «манифестация духа», дух утверждает свою реальность через человека. В этом смысле человек «однокачественен» Богу, поэтому и возможен «завет» (союз) Бога и человека. «Бог возжелал своего другого и ответной любви его», что стало причиной творения мира и человека. Тем не менее, возникновение мира не устраняет наличие первичной бездны, Ungrund, то есть творение остается незавершенным. Согласно Бердяеву, из первичной бездны вечно рождаются Бог-Отец, Бог-Сын и Бог-Дух святой, причем бездна, Ungrund не полностью перешла, преобразилась в святую Троицу, она продолжает сосуществовать с Богом. «Свобода есть метафизическая первооснова истории», - утверждал Бердяев. Мир вокруг нас имеет свои корни не только в божественном творении, но и в первореальности бездны.

В своей книге «Смысл истории» Бердяев поднимает и еврейский  вопрос. Философ пишет: «еврейству принадлежала совершенно исключительная роль в зарождении сознания истории, в напряженном чувстве исторической судьбы, именно еврейством внесено в мировую жизнь человечества начало “исторического”. И я хочу обратиться вплотную к самой исторической судьбе еврейства и его значению во всемирной истории как одного из непрерывно действующих и до наших дней мировых начал, обладающих своей специфической миссией. Еврейство имеет центральное значение в истории».¹⁴

Бердяев пытается размышлять над величайшей загадкой философии и истории – почему евреи до сих пор не исчезли, не смешались с народами других стран, где они в основном проживают: «Я вспоминаю, что в дни моей юности, когда меня привлекало материалистическое понимание истории, когда я старался проверить его на судьбах других народов, мне казалось, что величайшим препятствием для этого является историческая судьба еврейского народа, что с точки зрения материалистической судьба эта совершенно необъяснима. Нужно сказать, что со всякой материалистической и позитивно-исторической точки зрения этот народ давно должен был бы перестать существовать. Его существование есть странное, таинственное и чудесное явление, которое указует, что с судьбой этого народа связаны особые предначертания. Судьба эта не объясняется теми процессами приспособления, которыми пытаются объяснить материалистически судьбы народов. Выживание еврейского народа в истории, его неистребимость, продолжение его существования как одного из самых древних народов мира, в совершенно исключительных условиях, та роковая роль, которую народ этот играет в истории, — все это указывает на особые мистические основы его исторической судьбы!»¹⁵

В «Смысле истории» Бердяев показывает, что у евреев вследствие неверия в личное бессмертие сформировалась более острая, чем у многих других народов, потребность в земной (а не только небесной) справедливости; развилось ощущение историчности бытия, которое может и должно изменяться во имя справедливости; выработался активный, волевой, революционный характер, чуждый той созерцательности, которая свойственна арийским народам с их представлениями о личном бессмертии и вечном возвращении.

Рассматривая человека, Бердяев выделяет в нем свободу воли и духа. Основные идеи этого известного философа выражены в следующем:

1) идея свободы определяет  всю онтологию; 

2) нет единого основания  в философских взглядах;

3) идея творчества и  объективации;

4) эсхатологический смысл  истории; 

5) 2 ряда оснований: А.  свобода, дух (бог), личность (я), Б.  необходимость, мир, феномен. Мир  объектов лишен духовности. Творящий  субъект включает мир в себя, его внутренняя жизнь открыта  для свободы. Центральное понятие  в философии Бердяева - Личность, которая связывает человека с миром свободы и творчества.

Тезис о неудаче культурно-исторического  развития отнюдь не означал для Н. Бердяева признания отсутствия смысла в историческом опыте человечества. Он всегда был последовательным критиком разнообразных форм исторического и культурного нигилизма, понимая, что питать такого рода идеологию могут и настроения апокалиптические. Апокалиптическое сознание - опасное сознание, - писал философ в одной из первых своих работ эмигрантского периода. Для него - даже если культурное творчество человечества в истории, в конечном счете, оканчивается поражением, неудачей, оно не становится от этого бессмысленным - это именно великая неудача. Исторический опыт должен быть понят со всеми его трагическими противоречиями. Только таким образом, считал религиозный мыслитель, может быть решена основная задача христианской философии истории: должен быть оправдан смысл истории между двумя явлениями Христа. Н.Бердяев исходил из признания огромной роли зла в исторической действительности. Он считал, что недостаток большинства теодицей как раз и состоял в признании зла простым недостатком и в утверждении ложного исторического оптимизма. Такая традиция в христианской философии истории, но Бердяеву, идет от Августина, чью концепцию двух градов, русский философ рассматривал как слишком благополучную, слишком отвечающую идее земного, исторического прогресса. Иное, близкое ему самому, понимание зла и его ∙ исторической роли Н. Бердяев находил у М. Экхарта, Я. Беме, позднего Шеллинга. Своеобразие же собственной исторической теодицеи он связывал, прежде всего, с развиваемой им концепцией творчества.

Критикуя философские  концепции, которые ориентируются  на вычление общих закономерностей  исторического развития (в частности, учения Гегеля и Маркса) за абстрактность, Н. Бердяев подчеркивал, что в  историческом процессе нет ничего отвлеченного, что все абстрактное по существу противоположно историческому. Для  русского экзистенциалиста понимание  истории предполагает глубоко личностное к ней отношение. «Настоящий путь философии истории, - писал он, - есть путь к установлению тождества между  человеком и историей, между судьбой  человека и метафизикой истории»¹⁶. Таким образом, история оказывается выражением человеческой судьбы во времени; трагичность и противоречия исторического процесса суть рефлексия трагичности существования индивидуального человека. Этот трагизм человеческого существования в рамках истории не может быть преодолен. Сколь бы значительными ни были результаты культурно-исторического творчества человека, по мысли Н. Бердяева, они остаются великой неудачей. Над культурным творчеством тяготеет проклятие объективации, следствие разобщенности бытия на субъекта и объекта. И тем не менее даже объективация не может обесценивать значение творческих усилий человека. Объективация есть искажение духовности и вместе с тем объективация необходима в осуществлении судеб человеческих и мира в движении к царству Духа.

Оценка истории Н. Бердяевым  вообще имеет принципиально двойственный характер. Апокалиптическое сознание может рассматривать всемирную  историю только как комедию, но этой, можно сказать, фарсовой стороной смысл  истории отнюдь не исчерпывается. Культура есть великая неудача, но она имеет  и непреходящую ценность. Объективация противоположна движению к Богу, но нельзя считать процесс объективации лишь отрицательным. Только такой подход, по Бердяеву, позволяет увидеть тот внутренний, эзотерический смысл исторических событий, который может быть назван экзистенциальной диалектикой божественного и человеческого в истории. Результат этой диалектики - экзистенциальный опыт творчества, сохраняющий свое значение даже перед грядущей вечностью: Времени больше не будет. Это не конец во времени, а конец времени. Но время экзистенциальное, укорененное в вечности, остается, и в нем-то и приходит конец вещей. Будет вхождение в новый зон. Николая Бердяева нельзя упрекнуть в отсутствии интереса к исторической конкретике. Многие его оценки и интерпретации исторических событий были глубоки и реалистичны. Но задачу историософии он видел не в постижении характера и логики изменений конкретных форм исторической жизни История, утверждал Бердяев, вообще не есть объективная эмпирическая данность, история есть миф. Миф же никоим образом не вымысел, а реальность более высокого порядка, чем так называемая эмпирическая данность. И собственное учение о богочеловечестве Н. Бердяев, призывая не ограничиваться понятиями и оперировать мифами, по существу характеризовал как опыт миротворчества: Основной миф есть миф о богочеловеческом и богочеловечестве. Историософия русского мыслителя представляет собой своеобразную мифологизацию истории. Точнее, ее смысла, поскольку именно определяя религиозно-метафизический смысл истории, Н. Бердяев апеллировал к мифу о трагической судьбе человека, постоянно терпящего неудачу в своем историческом творчестве, но несмотря ни на что продолжающего свои усилия.¹⁷

Бердяев в своем трактате также поставил вопрос и о возможности  существования закономерностей  в истории. Он считал, что генерализация (обобщение) свойственна многим наукам (прежде всего, естественным, а также  социологии), но не истории. В истории  главное – индивидуализация, каждое историческое событие конкретно  и однократно. История, по мнению Бердяева, начинается только там, когда ученый выделяет из множественности событий  единичное, связанное с уникальной личностью. Предмет истории –  неповторимое событие, личное творчество, личность.

Объективация духовного  начала, согласно Бердяеву, искажает его, лишь творческие усилия людей преодолевают отчужденную внеположность объектов человеку. Человек, его тело и дух  находятся в плену у "мира", призрачного бытия - это есть следствие  грехопадения человека, описанного в  Библии. Задача же человека состоит  в том, чтобы освободить свой дух  из этого плена, "выйти из рабства  в свободу", из вражды "мира" в "космическую любовь". Это возможно лишь благодаря творчеству, способностью к которому одарен человек, поскольку природа человека есть образ и подобие Бога-творца.¹⁸