Этика спорта

Остается ли честный в конце концов всегда «в дураках»? Оказываются ли спортсмены, политики, бизнесмены, придерживающиеся правил честной конкуренции по отношению к партнерам, избегающие тайных махинаций и испытывающие отвращение к нечестной игре, не только лично в проигрыше, но и в социальной ситуации трагической дилеммы, построенной на саморазрушительной динамике системы? Нарушения нормы, приносящие выгоду нарушителям, совершенно неизбежно порождают подражание, если они не влекут за собой возмездие, внушающее страх наказание или компенсации, и при этом ставят в худшее положение тех, кто честно придерживается правил. Оставшиеся безнаказанными нарушения правил умножаются по закону позитивной обратной связи, если нарушители постоянно оказываются в более выгодном положении. В этом случае развивается динамика саморазрушения социальной системы. При этом на поверхности сохраняется видимость соблюдения норм, зато в глубине царит закон джунглей и максимизации успеха - или абсолютная анархия правил. 

Разве не дошли  уже до этого состояния экономика, политика и большой спорт, а также  другие области конкурентной борьбы, например конкуренция ученых за места  и карьеру? Не стала ли норма пустой оболочкой, на которую громогласно или голословно ссылаются, в то время как реальность тайно подчиняется совсем другим законам - законам джунглей или волчьей стаи? Это резкие формулировки, жестко поставленные вопросы, которые, однако, требуют тщательного выяснения. Во всяком случае, проблемы честного соблюдения правил в большинстве организаций, где идет борьба за успех и отличия, уже нельзя решать только с точки зрения индивида и его ответственности. Речь идет о проблемах, обусловленных самой структурой общества и имеющих собственную динамику развития, которую можно понять лишь на уровне социума. Проблемы честной игры и равенства шансов в конкурентной борьбе - типичные проблемы такого рода, и к ним уже невозможно подходить с точки зрения одних индивидов. Меры, призванные возложить ответственность на отдельного деятеля, оказываются неэффективными, становятся стратегиями ухода от ответственности, чисто номинальными маркетинговыми и рекламными акциями. Они могут в лучшем случае привлечь к этой проблеме внимание общественности и всех участников, но, конечно, не изменить структурную динамику ситуации двойного принуждения. Непреклонное стремление к собственной выгоде практически любой ценой, а «при необходимости» и нечестными средствами, приводит к тому, что, разрываясь между усилившимися требованиями непременного успеха и благородными идеалами честной игры, благонамеренный деятель не достигает цели, да еще и подвергается насмешкам как наивный человек, неисправимый идеалист, дилетант, глупец и прочее. Поскольку из правила «Niceguysfinishlast!» по закону логической противоположности неизбежно следует, что победители - это прошедшие огонь и воду мастера закона джунглей, то кто захочет в этой ситуации оставаться «хорошим парнем»? 

Психолог и социолог менеджмента Йорг Каспар Рот обнаруживает в «игровом поле менеджмента» явные параллели тому, что по субботам и воскресеньям происходит на футбольных полях Германии: «Чем менее прозрачны правила соревнования, чем слабее судьи, чем пристрастнее зрители и чем желаннее награда, тем бесцеремоннее ведется игра не по правилам». На игровом поле профессии часто остается неясным, кто против кого играет; здесь личные достижения видны не так отчетливо, как у вратаря в футболе, а правила игры часто меняются. Кроме того, судьи, то есть начальство, сами часто являются заинтересованными игроками. Так, Зигфрид Буххольц, директор большого химического концерна, говорил: «Мы сталкиваемся с тем, что наше общество не поощряет те самые ценности, которые могли бы способствовать его здоровью: доброту, любовь к ближнему, готовность к самопожертвованию. В мире бизнеса это считается слабостью руководства. Вознаграждаются же по-прежнему ценности, губительные для общества: умение пробиться, жесткость, энергичная работа локтями». 

Почти все говорят  еще о «настоящей» честной  игре, но на практике она ведется  лишь «вынужденно» (в двойном смысле!) или поверхностно или не ведется  вовсе (разве что для вида). Публичные  голословные заявления, проповеди, для сохранения имиджа заверяющие в  благонравии говорящих и призывающие к честной игре, также выполняют функции отвлечения внимания, как и маркетинговые стратегии «инициативы за честную игру» в немецком спорте. Люди понимают - возможно, не отдавая себе полного отчета или не сознаваясь в этом вслух, - что без глубоких структурных изменений им не уберечься от ужесточения конкуренции со всеми сопутствующими явлениями брутальности, чрезмерной серьезности и нечестной игры, и ищут убежища и прикрытия в стратегии ухода от ответственности. Конечно, лучше призывать, чем вовсе ничего не делать. Но остается вопрос, можно ли этим добиться чего-либо, кроме выявления симптомов. Возможно,  голословный призыв не способствует даже излечению последних, не говоря уж об устранении структурных, порожденных и поддерживаемых системой причин проблемы. Не маскирует ли показная бурная словесная деятельность (хотя она, конечно, обрисовывает основную проблему и делает ее достоянием общественности) лишь дальнейшее, еще более эффективное функционирование двойной морали или расщепления морали? И направлены ли голословные заверения лишь на отвлечение внимания? Или законы общества паблисити уже так вошли в плоть и кровь функционерам всех родов, что они не могут представить себе иных возможностей, кроме пиар-мероприятий, манипулирующих пустыми словесными оболочками и сводящихся в результате к столь же многословным, сколь и уклончивым реверансам перед утвердившимися убеждениями, махинаторами общественного мнения и средствами массовой коммуникации - то есть к ритуальному каждению вездесущему идолу «имиджа». Не стоит приписывать добровольным организаторам и участникам подобных акций ни полусознательное стремление замять проблему, ни циничную стратегию показной активности. Но именно к такой показной деятельности в реальности сводятся эти меры. Проблема, таким образом, отчасти осознается, но никаких глубоких проблем изменение имиджа не решает. Тем не менее, если проблема признана, сделана достоянием общественности и осознана, это уже неплохо, хотя отсюда еще далеко до устранения причин проблемы. Во всяком случае, это можно понять как приглашение к глубокому анализу и рефлексии, к тому, чтобы действительно наметить, предложить, опробовать и попытаться распространить систему структурных изменений, обезвреживая, лишая остроты заложенные в системе, структурные стимулы к нечестной игре - например, энергично понижая значение спортивной победы, ориентации исключительно на победу («Главное - победить!»), а также стремление обыграть, вытеснить противника в экономической конкуренции. Но как такое возможно без того, чтобы политики, бизнесмены, пресса, общество в целом, простые немецкие обыватели, захотели изменений и решительно взялись за дело? Как можно добиться снижения преувеличенного эгоизма конкуренции в высокорезультативных областях, в частности в не могущих обойтись без интенсивной тренировки видах большого спорта, которые годами требуют от человека полной отдачи, вложения всех ресурсов и средств, времени, силы, энергии, специального обучения и прочего? А разве политики и представители прессы и телевидения, а с недавнего времени также и спонсоры (за редкими исключениями) не делают все возможное, чтобы еще ужесточить требования высоких результатов и публичности в спорте, чтобы способствовать дальнейшей эскалации ожиданий, усиливать серьезность соперничества, все время требуя медалей и ориентируясь на них в финансовой поддержке спорта? Не требуют ли невозможного те, кто одновременно добивается более уважительной к окружающим честной игры и повышает серьезность конкуренции? Как это возможно, пока в груди атлета или функционера живут «две души», пока он обречен добиваться успеха и в то же время оставаться неизменно честным и чистым, пока успеха можно добиться потайными махинациями и пока слишком много значения придается победе? В профессиональном и большом спорте, который в наши дни приобрел экзистенциальное значение, серьезный настрой преобладает, так что подобная дилемма здесь проступает с полной силой, загоняя человека в некий социальный «капкан». 

ИГРА И СЕРЬЕЗНОСТЬ 

Этнолог Грегори  Бэйтсон обрисовал в области психологии теорию, подобную этой модели социального капкана и вынужденных колебаний между кооперативным и некооперативным поведением, и назвал ее теорией «doublebind-ситуаций» (то есть ситуаций «двойной связки»). Он также проанализировал парадоксальную ситуацию колебаний между крайностями двойного стандарта в смысле «ситуации двойного давления» и обрисовал глубинно-психологические и психосоциальные следствия этой структурной ситуации нажима. Речь идет у него об анализе предпосылок и социальных условий развития шизофрении. Именно игра - уже игра высших млекопитающих, в особенности же приматов, - служит Бэйтсону отправным пунктом его теории: собаки, обезьяны кусают и щиплют друг друга в игре, но при этом и сами, и их партнеры по игре сознают и дают понять, что они только играют. Они воспринимают действия игры в двойной перспективе, так сказать, подчиняют их «двойной отнесенности». Агрессивность игровых укусов лишь изображает ненависть и серьезную борьбу. Противника запугивают, и он пугается. Но на втором уровне истолкования это указание первого уровня опровергается, поскольку сообщение более высокого уровня дает понять, что агрессия здесь не подлинная, а притворная. Укус, щипок симулируют агрессию, на самом же деле это вовсе не агрессивное, а скорее дружественно-игровое поведение, которое на более высоком уровне сообщает: «Я кусаю тебя не по-настоящему, я с тобой играю и хорошо к тебе отношусь». Противоречие между этими двумя уровнями может быть смягчено лишь через сообщение еще более высокого уровня о том, что здесь налицо два уровня и что данное действие обусловлено одновременно обоими уровнями, так сказать, ритуально разыграно. Тем самым вся эта область выделяется тем, что рассматривается извне и помещается в особый сектор - сектор игры. «Это только игра» - без такого необходимого сообщения не может сохраняться захватывающая динамика перепада между серьезным и игровым характером. Конечно, тот, кто полностью отдается игре (в борьбе), кто почти полностью отождествляет себя со своей ролью, тот, по Бэйтсону, «на удивление неспособен» на такие снимающие напряжение, ограничивающие сообщения более высокой ступени. Хотя сама игра - это как раз «особое соединение первичных и вторичных процессов» такого рода, игрок, слишком серьезно поглощенный своим занятием, чем больше увлекается, тем менее способен распознать противоречивость перспективы внутри рамок игры и смягчить напряжение сохранением двойной отнесенности. «Серьезные» соревновательные игры глубоко проникнуты такими парадоксами и перепадами перспективы: они разыгрываются между серьезностью и шуткой. Игровые и серьезные элементы неразрывно связаны между собой, вплетены друг в друга. Слишком серьезно погруженный в игру игрок хотя и чувствует противоречивость, но не может и не хочет разрешить и изменить ее, а полностью и серьезно живет в этих парадоксальных ситуациях. Если играющий уже не в состоянии понять сообщения высшего порядка о рамках и перспективах, если он уже не может выделить парадоксальные ситуации и поместить их в особую область, то он близится к шизофреническому душевному состоянию. Согласно Бэйтсону, именно так часто и возникает шизофрения. По крайней мере феноменологически ее возникновение можно описать именно так. 

Не требуется  дальнейших объяснений, чтобы перенести  это толкование игры на спорт соревнований и рекордов. В этой сфере такое толкование становится еще более убедительным, поскольку колебание на границе серьезности здесь гораздо достовернее документировано, а сообщение «Это всего лишь спорт!» - намного легче игнорируется. 

Спортсмен, втянутый в ситуацию «doublebind» между экзистенциальной серьезностью спортивной борьбы за выживание, точнее, необходимости побеждать, и традиционным толкованием спорта как простой игры или ритуализованной притворной агрессии, не имеющей серьезного характера, может прийти в состояние духа, чрезвычайно схожее с шизофренией. Спортивная борьба легко становится серьезной и брутальной, но нельзя вести ее слишком серьезно и не по правилам. Современный большой спорт, попавший в эту «двойную связку» между серьезным характером и честностью игры, явно приобрел черты такой парадоксальной полярности. Невротические - и даже родственные шизофреническому раздвоению, так сказать, «шизоидные» - черты видны и в ожесточенной серьезности спортсменов, пытающихся выстоять в этой запутанной ситуации. Подгоняемые нажимом общественного мнения, преувеличенной значительностью и экзистенциальной серьезностью игры, с одной стороны, они, с другой стороны, встречаются с постоянным, но уже не искренним, номинально-голословным требованием сдерживаться и соблюдать правила честной игры. Это, судя по всему, облегчает невротическое или, по крайней мере, способствующее неврозам наложение и сцепление противоречивых требований - двойное давление порожденного структурой шизоидного расщепления, которое из-за серьезности настроя уже не может быть разрешено простым распознанием двойственности перспективы. Ничего удивительного, что спортсмен склонен извлекать преимущества из ситуации социального капкана, пытаясь обходить или тайком нарушать правила, чтобы оказаться, благодаря этой относительной выгоде, в выигрышном положении по сравнению с теми, кто придерживается правил. Ввиду преувеличенной, извне навязанной спорту экзистенциальной серьезности результатов соревнования можно сказать, что ментальность двойного давления представляет собой нечто вроде отражения в душе индивида общей, структурно заложенной в систему модели социального капкана в современном большом спорте. Все это приобретает еще более резкие формы отчасти под давлением ожиданий общественности. 

В целом в  большом спорте, а в измененной (ослабленной) форме также и в  экономической конкуренции организационные  рамки и соответствующий контроль могли бы привести к тому, чтобы  устранить двойную мораль публичных  призывов к честной игре и тайных бесчестных уловок или нарушений правил. Одними призывами и увещаниями делу можно помочь так же мало, как и рекламными акциями в пользу этой идеи. Честную игру нужно проводить по-настоящему и всерьез, при этом не теряя из виду точку зрения осуществимости и организации. Необходимы методичный контроль, гибкость, вариативность и реорганизация. 

Честность и  честная игра - слишком важные ценности этической ориентации, чтобы сбывать  их по дешевке на всеобщей распродаже общества выживания сильнейших. Напротив, идея и принцип честной игры, при должном контроле и регламентации, поощрении более спокойного отношения к игре, а в особенности - ввиду самостоятельного, ориентированного на переживания, решительного настроя молодого поколения, могут в будущем стать ценностным ориентиром и для других областей жизни общества. Конечно, нужно оставаться реалистом, сделать контроль более эффективным и, возможно, даже ослабить требования крайнего успеха. Контроль и организация (включающие не только санкции, но и стимулы) необходимы для того, чтобы превратить проповеди в реальные нормы. Это верно как в отношении ограничения скорости на автодорогах, так и в области соблюдения правил честной игры в спорте, бизнесе и обществе. 
 
 

Спортивная этика 

 Поклонники  спорта подразделяются на две  неравные группы: спортсменов и болельщиков.  

Прежде чем  заняться тем или иным видом спорта, стоит заранее узнать у спортсменов  или тренера команды, каких правил и традиций придерживаются в той  группе, к которой вы собираетесь  присоединиться. Свои законы есть в  каждом виде спорта. Один из них касается строго обязательной формы одежды, которую необходимо соблюдать.  

Кроме того, одним  из обязательных ритуалов является приветствие  команд и спортсменов перед началом  и по окончании соревнований. Как  правило, на международных соревнованиях команды выстраиваются под гимн своих стран, затем по очереди жмут руки соперникам.  

Футбол 

После футбольных матчей нередко игроки меняются футболками в знак особой расположенности к  противникам.  

В том же футболе  случае травмы одного из игроков игроки другой команды, заметив это, намеренно останавливают игру, незначительно нарушая правила. После оказания медицинской помощи пострадавшему футболисту, игроки его команды обязаны оказать ответную любезность соперникам. В официальном своде футбольных законов этого нет, это негласное правило честной игры. Также футболист, который нарушил правила по отношению к другому игроку, помогает ему подняться и приносит извинения.  

Баскетбол 

В баскетболе тоже есть свой кодекс чести: принято поднимать  руку тому игроку, который получил замечание. Благодаря этому не увеличивается продолжительность игры.