Предмет, метод и задачи курса истории экономики

Самостоятельное значение приобретает вопрос о «географических» границах применения формационной теории. Эта теория, разработанная на материале истории Западной Европы, верно охватывает некоторые особенности развития западной цивилизации. Применительно к восточным обществам этот подход выглядит менее убедительно. Реальные тенденции и формы развития на Востоке и еще многих регионах мира не укладываются в схему пяти формаций. Это почувствовал еще сам Маркс, выдвинувший проблему азиатского способа производства, но так и не решивший ее.

Если  формационный (монистический) подход к  истории раскрывается достаточно легко, то с цивилизационным подходом дело обстоит сложнее, поскольку единой цевилизационной теории не существует, как не существует единого понятия «цивилизация». Этот термин весьма многозначен. В настоящее время цивилизация рассматривается в трех аспектах. В первом аспекте понятия «культура» и «цивилизация» трактуются как синонимы. Во втором цивилизация определяется как овеществление вещественно-технических и социально-организа-ционных инструментов, обеспечивающих людям достойную их социально-экономичес-кую организацию общественной жизни, относительно высокий уровень потребления комфорта. В третьем аспекте цивилизация рассматривается как историческая ступень развития человечества, следующая за варварством.

На  основании цивилизационного подхода выделяется множество концепций, построенных на разных основаниях, почему его и называют плюралистическим. По логике этого подхода существует множество исторических образований (цивилизаций), слабо или вообще не связанных друг с другом. Все эти образования равноценны. История каждого из них уникальна, как уникальны они сами. Главное отличие цивилизационного подхода — отсутствие решающей детерминации в развитии общества. Если формационная теория начинает постижение общества «снизу», выдвигая на первое место материальное производство, то сторонники цивилизационного подхода начинают постижение общества, его истории «сверху», т. е. с культуры во всем многообразии ее форм и отношений (религия, искусство, нравственность, право, политика и проч.). И здесь важно, избегая жесткой привязки к способу производства, не упустить из виду опасность другого монизма — не менее жесткой привязки к духовно-религиозному или психологическому началу.

Значительный  вклад в развитие цивилизационного подхода внесли О. Шпенглер, М. Вебер, А. Тойнби. Этот подход базируется не на выделении уровня производительных сил и экономического базиса, а на определении преобладающего вида хозяйственной деятельности и господствующей системы ценностей в жизни общества. Здесь отсутствует абсолютизация социально-экономических законов, господствующих над людьми, принимается во внимание сложное переплетение технического, экономического, политического, религиозного и других социокультурных факторов в реальной деятельности людей, провозглашается право каждого народа на собственный социально-исторический эксперимент, на реализацию своей культурной программы.

Но  посвящая анализу культуры все свое внимание и энергию, сторонники цивилизационного подхода часто вообще не обращаются к материальной жизни. Цивилизационный подход представляется именно как противоположность формационного, как отрицающий материально-произ-водственную детерминацию общества и его истории. Но противоположности смыкаются. Выпячивание какой-либо одной формы культуры делает подход монистическим, однотипным формационному.

Цивилизационный подход еще не разработан до конца как общеметодологический подход к анализу общественно-исторического процесса. И он должен быть плюралистическим, принимающим во внимание сложное переплетение технического, экономического, политического, религиозного и других социокультурных факторов в общественно-историческом процессе. Его методология должна находиться в соответствии с современными представлениями о многофакторности и многовекторности развития. Сущность цивилизационного подхода должна усматриваться в многофакторном и многовекторном анализе общественно-исторического процесса. В этом случае насущно необходимым станет использование достижений монистического подхода, результатов анализа места и роли отдельных сторон общественной жизни, смыкание цивилизационного (плюралистического) и формационного (монистического) подходов.

Одной из предпосылок сопряжения формационного  и цивилизационного подходов является сложный, спиралевидный характер формационной теории общественного развития (а не линейно-стадиальный, как многие себе представляют). Она может многое дать цивилизационной теории, указывая на единство развития мировой совокупности цивилизаций как целостной системы.

На  необходимость сохранения и использования  формационного подхода к анализу  общества и его истории указывают  многие отечественные и зарубежные исследователи. Проведя сравнительный  анализ марксистского и плюралистического  подходов, английский либеральный социальный мыслитель Г. Макленнан пришел к следующему заключению: «В то время, как плюралисты не стремятся исследовать фундаментальные процессы человеческого общества, вследствие чего их социальная онтология весьма небогата, марксисты, напротив, проявляют интерес именно к процессам, идущим в глубинах общества, к их причинно-следственным механизмам, которые призваны обнаружить как логически рациональное, так и возможное общее направление этой эволюции». Далее он указывает, что системные аспекты капиталистических обществ невозможно рассматривать, не используя марксистские категории (особенно такие, как способ производства и смена общественных формаций). Анализ же явлений, приводящих к множественности социальных формирований и их субъективных интересов (урбанизация, потребительские субкультуры, политические партии и т. д.), более плодотворен в плоскости плюралистической методологии.

Методологию формационного подхода рано отвергать. Задача состоит как в ее модернизации, так и в сопряжении с цивилизационным подходом. Наметившаяся тенденция по принципу «или-или», формационный или цивилизационный подход, по сути, отвергает принцип соответствия, согласно которому старая теория не отрицается полностью, поскольку она обязательно чему-то соответствует в теории новой, представляет ее частный случай.

Каждый  из рассматриваемых подходов необходим  и важен, но недостаточен сам по себе. Так, цивилизационный подход сам по себе не может объяснить причины и механизмы перехода от одной фазы цивилизационного развития к другой, а в рамках формационного подхода сложно описывать различие стран Запада и Востока.

Возникшая в исторической науке и обществознании проблема может быть решена через  целеустремленное исследование и нахождение такого сопряжения формационного и  цивилизационного подходов, которое может быть плодотворно приложено и к задачам крупномасштабного членения исторического процесса, и к анализу исторической деятельности различных народов, протекающей в определенных географических, социально-экономи-ческих и культурных условиях.

Жизнь человеческого общества это не только сохранение и воспроизведение общественных структур, она развернута во времени  и социальном пространстве и представляет собой исторический процесс. Этот процесс  не имеет никаких антрактов, охватывает всю историю человечества, начиная  от первых шагов обезьяноподобных предков  и кончая сложными зигзагами XX-го века. Естественно возникает вопрос: что  собой представляет собой история  человечества?

Итак, формационный и цивилизацонный подходы к пониманию исторического процесса предполагают (гласят):

1) Формационный: Маркс, Энгельс. История  – объективный, естественный  исторический процесс смены формаций. Функционирование и время существование  формаций зависит от развития  материального производства. Маркс  не утверждал глобальности такого  характера, это сделали его  последователи. Неудовлетворенность формальным пониманием исторического процесса, из-за того, что в формации экономические отношения определяют все другие (понимание в духе экономического материализма).

2) Цивилизационный. Не только экономические моменты, но и социально-культурные измерения общества, духовное отношение. Нерерывность эволюционность развития. Если в 1) – есть предопределенность, направленность, то в 2) – многоваринтности истории. В случае формационного человек оказывается не у дел, перестает быть действительным субъектом истории, он накрепко привязывается к некоей объективности как к совокупности явлений и процессов, законов их развития, существующих «независимо от воли и сознания людей». Свобода человека ограничивается рамками экономической необходимости.

1. История – продукт деятельности  людей, каждый из которых преследует  свои цели и интересы.

2. История – единство субъективного  и объективного,

- независима от воли и желания  людей, 

- их история (Дальше у Ольги) 

1. Кто делает историю? (Много кто  задумывается над этим).

- народ 

- роль личности: каждая личность, создающая материальные блага  или духовные ценности, играет  определенную роль 

- выдающиеся личности. (Это политики  и государственные деятели, полководцы, великие ученые, деятели литературы  и искусства).

ЛОГИЧЕСКИЙ  И ИСТОРИЧЕСКИЙ ПОДХОД В ИСТОРИИ  ЭКОНОМИКИ

Вопрос об отношении логического  к историческому или, как сформулировал  его К. Маркс, об отношении научного развития к действительному развитию – это один из сравнительно молодых философских вопросов. В истории философии известны два способа постановки и решения проблемы исторического и логического. Имеются в виду в данном случае немецкая идеалистическая диалектика, наиболее полно представленная в системе Гегеля, и марксистская материалистическая диалектика.

Немецкая классическая философия  ставила проблему с самого начала узко (по сравнению с ее подлинным  объемом). Действительное развитие, действительная история усматривались ею в полной мере лишь в сфере духовных явлений. Лишь дух, но не природа сама по себе, рассматривался представителями немецкой классической философии как реальность, переживающая историю в строгом  смысле этого слова. Природа приобщается  к развитию постольку, поскольку  она вовлекается в процесс  развития духа, превращается во внешнюю  форму, в материал воплощения исторического  развития духа. Развитие духовной культуры человечества рисуется на фоне неподвижной, застывшей во времени, от века и навеки равной себе материальной природы.

Последовательное и неуклонное проведение этой точки зрения и было осуществлено в гегелевской концепции. Научные системы, формы правового  и политического устройства, системы  норм морали и нравственности, этапы  развития искусства и промышленности – все это изображалось в качестве продуктов деятельности логического разума, составляющего стержень, ядро, «сущность» человеческого существа.

«Логическое», т.е. законы и формы  деятельности мышления, превращается в глазах идеалиста в первоначало, в верховный закон, управляющий  историческим развитием человечества. «Историческое» вообще предстает как  нечто вторичное, производное от «логического», изображается как его  внешнее проявление, обнаружение, видимость.

При этом гегелевская концепция  захватывает в орбиту своего истолкования и природу вне человека. Правда, развитие природы, взятой самой по себе, в расчет этой концепцией не принимается, оно вообще остается вне поля зрения Гегеля. Но, принимая во внимание активную деятельность человека, направленную на изменение природы, Гегель идеалистически вводит идею развития и в понимание природы, т.е. учитывает развитие знаний о природе. А здесь, как и везде, он в качестве внутреннего закона открывает опять-таки логический закон.

О чем бы Гегель ни говорил, речь по существу идет об отношении логики развитого мышления к истории  формирования этой логики. Естественно, что реальная история при этом понимается крайне односторонне и абстрактно, как ряд ступеней, по которым человеческое сознание восходит к пониманию закона своего собственного развития, своей  собственной деятельности.

Система форм и категорий логики превращается тем самым в целевую  причину реального исторического  процесса. Все богатство реальных исторических событий низводится до роли средства обнаружения логической природы абсолютного духа, воплощающегося в самосознании человека. Логический разум «отчуждает» себя во вне, в  виде исторических событий и созерцает  в них затем самого себя, приходя  таким образом к самопознанию. В ходе этого самопознания он заодно бессознательно и автоматически  творит и эмпирическую историю как  некоторый побочный продукт, как  орудие, с помощью которого совершается это самопознание. Предметная эмпирическая реальность начинает казаться лишь пассивным зеркалом, в котором отражается эволюция развивающегося логического разума.

«Историческое» оказывается отражением «логического», т.е. реальное их отношение  перевертывается.

Но, как ни мистично было это понимание, в нем впервые был поставлен  вопрос о диалектическом совпадении логического развития и реального  исторического процесса – вопрос, который никем до этого не ставился.

В решении Гегелем вопроса об историческом и логическом, которое, как казалось, решалось совершенно на этой ложной основе, заключалось  рациональное зерно, отмеченное В.И. Лениным.

Логика развитого мышления (следовательно, и логика как теория) есть на самом  деле результат, итог, вывод всей истории  практического и духовного развития человечества, обобщенное выражение  реальных закономерностей, которым  подчиняется развитие человеческой культуры в целом.

Но поскольку развитие материальной и духовной культуры человечества в  общем и целом подчинено тем  же самым всеобщим законам, что и  любой другой процесс, также осуществляется на основе законов природы и никогда  не может выйти за их границы, то, находя самое общее выражение  для закона развития человеческой культуры, философия тем самым находит  те законы, которым одинаково подчиняется  развитие любого процесса – природного, общественного или духовного.

Таким образом, в логике, совпадающей  с объективной диалектикой, философия  и находит выражение той всеобщей формы, в которой совершается  историческое развитие природы, общественного  организма и самой способности  мыслить. Но эта форма в силу своей  абсолютной всеобщности оказывается  по отношению к любому частному процессу развития, взятому в отдельности, чем-то по существу, «по природе», первым.