Предмет, метод и задачи курса истории экономики

И действительно, реальная «органическая  система» (конкретная система взаимодействующих  явлений) не может вообще возникнуть, если не происходит диалектического «перевертывания» условий существования предметов в следствия. Это происходит и в природе, и в общественном развитии, и в истории познания.

Человек своим трудом сохраняет, воспроизводит  и производит все необходимые  условия своего специфически человеческого  бытия, т.е. активно преобразует условия, данные ему природой, в условия, представляющие собой продукт его собственного существования в той мере, в  какой природные условия пересозданы  человеком,  они и являются подлинными условиями его специфически человеческого бытия.

К. Маркс в деталях показал диалектику возникновения и развития капитала. Капитал возникает в недрах докапиталистических формаций и зависит от условий, – которые не им созданы. Вначале его существование полностью зависит, например, от числа крепостных, сбежавших в город из феодальной деревни. Сначала источники рабочей силы были разнообразны. Рабочим мог стать крепостной, сбежавший от, феодала, разорившийся ремесленник, бродяга и т.д. Но когда они попадали в процесс производства прибавочной стоимости, то и сами становились условием возникновения капитала. Далее капитализм выпускает их из своей реторты такими же свободными от собственности на условия труда, какими они туда первоначально попали.

И поскольку капитал способен в  своем развитии воспроизвести условие  своего специфического существования, которое первоначально было создано  не им, а какими-то другими, не зависящими от него процессами, постольку лишь и становится он «на свои собственные  ноги». Только здесь капитал и  становится независимым от милости  других, неподвластных ему обстоятельств, подчиняет их себе и активно создает  нужные ему условия. Этот акт и  знаменует собой действительное начало его подлинной истории.

Ведь ясно, что процесс возникновения  и развития, например, капитала нельзя проследить, не обладая тем или  иным, хотя бы самым приблизительным, пониманием того, что такое капитал. Если теоретик думает, что капитал  – это «накопленный труд вообще», то совершенно естественно, что он обнаружит  исторический пункт его рождения там, где неандерталец взял в руки дубину. Ведь дубина – это тоже «накопленный труд». Если же капитал понимается как  деньги, приносящие, будучи пущенными  в оборот, новые деньги, то его  рождение будет усмотрено где-то в древней Финикии или Египте времен фараонов. За исторические законы возникновения капитала тем самым  будут приняты законы возникновения  совсем иных экономических (и даже доэкономических) форм, а капитал тем самым будет превращен в неисторическую категорию, в отношение, если и не «вечное», то во всяком случае, гораздо более древнее, чем оно есть на самом деле.

Буржуазные экономисты времен К. Маркса тоже были вынуждены рассматривать капитал «исторически» и согласиться с тем, что капитал – не «вечное» явление, что он когда-то и где-то возник. Где и когда? «Исторически» капитал возник во всяком случае путем скопления средств производства в руках немногих. Как это конкретно произошло? Самыми различными путями. Здесь и пресловутая «бережливость», и наследство, доставшееся от феодального строя, и удачные торговые операции,  надувательство и даже грабеж. Во всяком случае капитал исторически возникает какими угодно путями, кроме одного, кроме присвоения прибавочной стоимости путем эксплуатации наемного рабочего.

Это и есть та «логика», следуя которой  пришлось бы в человеке видеть только уродливую обезьяну, а все специфически-человеческие черты объявить отклонениями, болезненными и искусственными от естественной обезьяньей нормы.

В несколько более смягченной форме  та же самая логика действует и  при изготовлении новейших ревизионистских  теорий, которые стараются представить  дело [330] так, будто между социалистическим строем и империализмом по существу мало отличий. В обоих случаях имеется государство, заработная плата и т.д. и т.п. Мысль ориентируется здесь на абстракциях, в которых тщательно удерживается «общее» между двумя принципиально разными фазами исторического развития. В итоге не понимается правильно ни империализм, ни социализм. «Социализм» же, согласно этим теориям, начинается там и только там, где исчезает, «отмирает» государство и общегосударственное планирование. Понятно, что на практике «отмирание» общегосударственного планирования не может привести ни к чему иному, как только к возврату в то состояние, которое предшествует социализму, а именно: к стихии товарно-капиталистической собственности.

Здесь опять та же логика, которая  выдает исторические предпосылки за «естественные» формы развития и  потому направлена против действительных форм исторического развития, как  против искусственных. Эта логика под  стать обезьяне, которая не желает превращаться в человека и видит  в обезьяньих формах жизни «естественный» идеал. И это является неизбежным последствием и формой псевдоисторизма, абстрактного историзма.

Историзм в диалектико-материалистическом смысле конкретен. Он обязывает рассуждать не об истории «вообще», а о конкретной истории конкретного объекта, требует  понимать историю не как плавный  эволюционный ряд, а как очередь  сменяющих друг друга качественно  особых состояний. При этом каждая из конкретно-исторических стадий развития (в природе, в обществе или в  мышлении) понимается, как стадия, для  которой характерны специфические  закономерности. Конкретная история  каждой из таких стадий имеет свое объективно-констатируемое всеобщее «начало», возникновение которого знаменует  собой качественный перелом в  ходе всеобщего развития, «скачок», революцию.

И все дело в том, что эту реальную, объективную «последовательность», в которой происходит образование  внутренней структуры предмета, не так легко выделить в созерцании многосложной и крайне запутанной картины  исторического процесса. Это нельзя сделать без сознательного диалектического  подхода.

 «Логическое» выражение истории, руководствующееся этим убогим принципом, необходимо окажется антиисторическим по своему существу. И наоборот, «логическое» развитие категорий, которое на первый взгляд расходится с «исторической» (временной) последовательностью, представляет верное, объективное выражение истории предмета. «Логически» выявленный порядок развития событий (явлений) при этом впервые открывает  тайну действительного исторического порядка их развертывания, совпадает с «историческим», понятым и выраженным в его «сущности». Кроме того, он дает возможность понять и самую временную последовательность событий, научно, а не эмпирически, не обывательски. К. Маркс категорически формулирует это обстоятельство, имеющее решающее значение с точки зрения метода исторического исследования фактов: «...Недопустимым и ошибочным было бы брать экономические категории в той последовательности, в которой они исторически играли решающую роль. Наоборот, их последовательность определяется тем отношением, в котором они стоят друг к другу в современном буржуазном обществе, причем это отношение прямо противоположно тому, которое представляется естественным или соответствующим последовательности исторического развития» 

Иными словами, к раскрытию подлинного «исторического» порядка развития одних форм существования предмета из других его форм можно прийти только через «логический» анализ предмета на высшей ступени его зрелости. Исторический процесс выступает  в своих объективных результатах  в такой форме, которая обнажает его собственную «сущность». Исследование «настоящего» бросает свет на «прошлое».

Теоретическое понимание «настоящего» (т.е. «логически систематическое» его  рассмотрение) оказывается ключом к  соответственно теоретическому пониманию  прошлого. Этот подход дает возможность  рассматривать исторический процесс («прошлое») с точки зрения его  собственных объективных результатов, в его строго необходимых тенденциях, в его закономерности, пробивающей  себе дорогу через массу чуждых и  внешних обстоятельств.

В «логическом» исследовании высшей ступени развития предмета раскрывается прежде всего подлинное «начало» того процесса, который этот предмет  реально создал. Объективное конкретно-историческое «начало» истории данного предмета здесь выступает как всеобщая, доминирующая над всем остальным, форма взаимодействия, как простейшая «субстанция» всех остальных форм существования предмета. Касаясь общественно-экономического развития, К. Маркс писал: «Каждая форма общества имеет определенное производство, которое определяет место и влияние всех остальных и отношения которого определяют место и влияние всех остальных. Это – общее освещение, в котором утопают все остальные краски и которое модифицирует их в их особенностях. Это – особый эфир, который определяет удельный вес всякого существа, в нем находящегося» 

Это отношение присуще не только истории человечества. В природе (а также в мышлении) действительное диалектическое развитие происходит таким  же образом и не может происходить  иначе. В процессе развития органической жизни тоже создается «особый  эфир, определяющий удельный вес всякого  существа, в нем находящегося». И  этот «особый эфир», т.е. конкретно-историческое «начало» новой, высшей (более сложной  по степени организации и позднейшей по времени своего рождения) формы  движения, ни в коем случае не может  быть понят как продукт плавной  эволюции исторически предшествующих ей форм движения. Оно может быть научно понято только «из самого себя», должно быть рассмотрено до, вне  и совершенно независимо от тех форм, которые не только предшествуют ему во времени, но даже составляют историческую предпосылку его появления.

Рента как форма товарно-капиталистической  экономики не может быть понята раньше капитала, в отвлечении от него. Но нельзя понять, в чем сущность ренты, не поняв, что такое капитал, хотя исторически  она родилась раньше капитала и повсеместно  служила «историческим» условиям его  возникновения. Ведь было немало помещиков, которые, скопив феодальную ренту, стали  использовать ее в качестве капитала. Точно так же и с торговой прибылью.

Историческая судьба ренты и  торговой прибыли может быть для  наглядности уподоблена судьбе куска  мрамора, из которого ваятель высекает статую. Конкретная [335] форма, которую получил кусок мрамора, никак не может быть объяснена из природных свойств мрамора. Ее можно понять (научно объяснить) из особенностей художественного развития, из процесса, начавшегося по времени гораздо позже, чем природная, физико-химическая история куска мрамора.

Таким образом, «логический» порядок  развития категорий в науке противоречит вовсе не действительной конкретной истории предмета, а лишь внешней  видимости исторического процесса, лишь абстрактно (т.е. неверно) понятой  и выраженной «истории вообще».

На поверхности явлений промышленный капитал – капитал, который реально  создает прибавочную стоимость  – выступает как «исторический  продукт», как следствие развития торгового капитала или ренты. Но в действительности сущность этого  факта заключается в обратном процессе: в том, что промышленный капитал подчиняет себе форму  торгового капитала, преобразует  его в побочную форму выражения  своего собственного движения, в продукт  и следствие своего бытия, в «орган своего тела».

Ясно, что подлинное конкретно-историческое «начало» новой, более высокой формы  развития может быть обнаружено тем  легче, чем дальше зашло развитие и чем более полно это «начало» подчинило себе и преобразовало  в формы своего выражения, в следствия  своего бытия все исторически  предшествующие условия и предпосылки  своего рождения.

На этом и  основывается известное методологическое соображение К. Маркса о том, что подлинно историческое понимание предмета может быть достигнуто только путем «логического» анализа предмета на высшей точке его развития.

Логически-конкретное понимание «настоящего», т.е. понимание «логическое» по форме  и «историческое» по существу, оказывается  единственно» верным путем к исторически-конкретному пониманию «прошлого»  к «историческому» по существу и по форме пониманию). Все дело, стало быть, заключается в том, чтобы «исторический» подход осуществлялся прежде всего по отношению к современности, к настоящему.

 «Так называемое историческое развитие покоится вообще на том, что последующая форма рассматривает предыдущую как ступень к самой себе и всегда понимает ее односторонне, ибо лишь весьма редко и при вполне определенных условиях она бывает способна к самокритике...» 

Критически-революционное отношение  к настоящему – это условие, без  которого нет и не может быть объективно-исторического  подхода к прошлому (как предметной реальности, так и науки о ней).

Но этот подход создает совершенно новый угол зрения и на прошлое. Исторически  предшествующие эпохи развития уже  не кажутся лишь ступенями вызревания настоящего, лишь ступенями приближения  к современному состоянию. Они постигаются  как своеобразные исторические этапы, каждый из которых возник на развалинах ему предшествующего, пережил эру  своей молодости, пору своей зрелости, и, наконец, время заката, подготовив тем самым условия и предпосылки  для рождения следующей, более высокой, формы развития. Каждая ступень исторического  развития (в природе, в обществе и  в развитии знания) постигается в  ее собственных, в имманентных ей противоречиях и конкретно-исторических закономерностях, вместе с нею рождающихся  и вместе с нею исчезающих. («Исчезновение» это может происходить и в  буквальном смысле, и путем превращения  их в «побочные» формы более высокоразвитой системы, как например, химические закономерности «исчезают» в развитии жизни).

В этом и заключается отличительная  особенность действительно исторического  подхода к вещам. В таком виде историзм логического исследования свойствен в полной мере только материалистической диалектике Маркса – Энгельса –  Ленина.

Ключом к пониманию прошлого здесь оказывается уже не просто «настоящее», а историческое понимание  настоящего. Современное положение  вещей, с точки зрения которого оценивается  и анализируется протекшая история, берется прежде всего со стороны  объективных тенденций развития. А они всегда осуществляются в  форме назревших в самом ходе исторического процесса противоречий, требующих своего практического  и теоретического разрешения.