Российская "теневая экономика": причины возникновения и особенности функционирования (особенности теневой экономики во внешнеэкономи

Объем российской теневой экономики велик. Ее удельный вес в структуре реальной экономики достигает по разным оценкам от 30 до 50%, а в некоторых отраслях хозяйства и больше. Формы возможной реализации — практически безграничны.

Основной причиной масштабности теневой экономики в России на современном этапе следует признать криминальную приватизацию и порочные стратегию и тактику перехода к рынку в целом.

Эффективного и четко регламентированного социально-правового контроля над экономикой, который установлен в промышленно развитых и демократических странах, в России практически не было и нет. Но зато сохраняются разрушительные дискреционные полномочия чиновничества в экономической сфере, что еще больше загоняет экономическую деятельность в тень.

В криминологических целях целесообразно остановиться на двух признаках теневой экономики: деструктивности и противоправности.

Деструктивность теневой экономики - сущностный экономический признак. Однако не всякая деструктивность является противоправной и тем более криминальной. Более того, некоторые сектора теневой экономики могут быть и относительно конструктивными (например, «теневики-цеховики» в бывшей советской экономике). Но «цеховики» были криминальными и криминогенными одновременно. Они побудили к активности вымогателей и других корыстных преступников, поскольку потерпевшие в правоохранительные органы обращаться не могли. В связи с этим теневая экономика породила «теневую юстицию», наемных киллеров, заказные убийства и другие расправы.

Противоправность - признак формальный и, часто, субъективный, особенно в российских условиях, когда многие законоположения лоббируются теневым капиталом и принимаются коррумпированными законодателями. Вспомним закон о банкротстве, с помощью которого и с участием судов, а также судебных приставов осуществлялся и продолжает еще осуществляться криминальный передел собственности.

Подобных законов много. Например, принятый в 2001 году Уголовно-процессуальный кодекс фактически парализовал эффективную борьбу с преступностью. Одна из статей о нем знаково называлась: «Такое впечатление, что новый УПК писали преступники и их адвокаты». Под давлением реалий в течение первого года действия кодекса было принято 12 законов, исправлявших его, что выразилось во внесение в кодекс до 300 изменений и дополнений. Под лозунгом гуманизации, но явно по заказу лиц, участвующих в разграблении России, из Уголовного Кодекса в 2003 году исключен эффективный, гуманный и традиционный вид уголовного наказания - конфискация имущества, который значится в международных конвенциях (о борьбе с терроризмом, организованной преступностью, с коррупцией, отмыванием грязных денег и т.д.), подписанных Россией, и в уголовных кодексах демократических стран. Аналогичными недостатками страдают кодексы Земельный, Трудовой и другие. Ныне ведется ожесточенная борьба вокруг правительственного проекта Лесного кодекса, который многими оценивается как экологически опасный, так как в интересах лесопромышленников разрешает иметь в частной собственности участки в защитных лесах9.

В последнее десятилетие при демократической фразеологии в сфере экономики было принято множество сомнительных, социально вредных, криминогенных и коррупциогенных законов, которые привели к дискредитации не только их (это можно исправить), но и непреходящих ценностей: свободы, демократии, справедливости, рыночной экономики, правового государства.

Право, как и политика, - искусство возможного. Принятие законов вопреки реальным возможностям лишь дискредитирует их. Однако это обстоятельство практически не принимается во внимание творцами многих законодательных актов, на основе которых организуется борьба с преступностью, особенно в сфере экономики. Причин здесь много: могущественный лоббизм криминалитета от власти и бизнеса, псевдодемократические установки некоторых политических сил, некритическое и лоскутное заимствование правовых норм из разных стран, нежелание учитывать реалии и просчитывать последствия. К великому сожалению, в юриспруденции до сих пор доминирует логико-догматический метод анализа.

Любая наука развивается на основе изучения реальности. Самые захватывающие идеи отбраковываются как негодные, если они не находят фактического подтверждения. Правовая наука, кроме материальной, имеет дело с еще одной, важной для нее реальностью - писаной (законы, подзаконные правовые акты, судебные решения, правовые системы других стран, теоретические суждения и т.д.). Последняя важна, но между писаной и материальной реальностями конкретной страны дистанция может быть огромного размера. Образовавшийся в России такого рода разрыв неуклонно расширяется, свидетельствуя о «ножницах» между нашими правовыми декларациями и практикой жизни. Эти ножницы указывают на масштабы и тенденции нашего нового идеологического и правового лицемерия.

Тем не менее, правовой критерий является важнейшим. Теневая экономика называется таковой, главным образом, потому, что она является неучтенной, нелегальной, скрываемой от официальных властей, то есть, находится вне правовых условий. Если абстрагироваться от признака деструктивности теневой экономики, то она обоснованно может считаться прямым результатом социально-правовой бесконтрольности. Эта бесконтрольность может быть связана с неудовлетворительным содержанием правовых положений (наличием пробелов, зарегулированностью, недостаточностью, искаженностью) или их неудовлетворительным исполнением должностными лицами экономических структур и контрольных органов (халатностью, злоупотреблениями, коррупционностью и т.п.). Поэтому проблема минимизации теневой экономики заключена, главным образом, в оптимизации социально-правового контроля, который бы, с одной стороны, стимулировал прозрачность и правомерность законоразрешенной экономической деятельности, с другой - не парализовывал бы инициативу субъектов этой деятельности. Что касается «черной», криминальной экономики - экономики в сфере преступной деятельности (например, торговля оружием, наркотиками, людьми и т.д.), - то тут социально-правовой контроль должен быть абсолютно бескомпромиссным.

Противоправно-теневые экономические действия могут представлять собой гражданские, налоговые, административные и уголовные правонарушения. Последние имеют прямое отношение к криминологическому аспекту теневой экономики, а иные правонарушения — как прямые, так и косвенные, поскольку, не являясь сами по себе преступными, они создают различные криминогенные условия, т.е. условия, способствующие совершению экономических, корыстных преступлений. Таким образом, практически вся теневая экономика в той или иной мере криминогенна.

По нашим осторожным оценкам реально в России ежегодно совершается 12-15 млн. преступных деяний10, по подсчетам ВНИИ МВД РФ - 22-25 млн.11. Официально же регистрируется около 3 млн. (в 2003 году учтено 2756398 преступлений), или 15-20% от фактически совершаемых преступлений, выявляется около 10% правонарушителей, а осуждается к различным видам наказания не более 5% преступников от реально совершивших преступления. Но и с ними система уголовной юстиции справиться не может. «Помогают» ежегодные массовые амнистии.

Латентная (незаявленная, незарегистрированная и недоказанная) преступность приближается к 80-85%. Превентивная роль уголовного наказания равна практически нулю.

Положение с уголовно-правовым контролем преступлений, причинно связанных с теневой экономикой, еще хуже. Все они мотивируются корыстными побуждениями, и их удельный вес в мотивации зарегистрированных деяний достигает 80 и более процентов. В советское время доля такого рода деяний не превышала и 30%.

Процесс «окорыствования» общественных отношений интенсивно продолжается. И это общемировая тенденция. Французский историк Эрнест Ренан более ста лет тому назад провидчески утверждал, что тенденция грядущей эпохи — стремление к тому, «...чтобы заместить во всем моральные двигатели материальными»12. Что мы и наблюдаем.

Уровень регистрации корыстных преступлений в экономической сфере намного ниже, чем всех иных противоправных деяний. Преступления экономической направленности (связанные с потребительским рынком, финансово-кредитной системой, приватизацией, а также с коррупцией) регистрируются и расследуются не более чем в 1-5% случаев от числа реально совершаемых. В 2003 году в России было выявлено и зарегистрировано 376791 преступлений экономической направленности (в том числе связанных с потребительским рынком - 45561, с финансово-кредитной системой - 68652, с внешнеэкономической деятельностью - 8619, с приватизацией - 3604). Привлечено к уголовной ответственности 140435 лиц (преступления и лица — не вполне сопоставимые показатели), т.е. около 30%, а осуждено около 10% от общего числа выявленных обвиненных. В этом же году объемы операций по легализации преступных доходов достигли 11 млрд. долларов, в то время как количество возбужденных по соответствующим статьям уголовного кодекса дел исчисляется единицами.

При самой оптимистичной оценке у нас регистрируется не более 1% реального взяточничества. Специалистами Фонда ИНДЕМ, сумма взяток, получаемых чиновниками от предпринимателей (деловая коррупция), оценивается в 33,5 млрд. долларов, а от граждан (бытовая коррупция) - почти в 3 млрд. долларов. По рейтингу коррумпированности на первом месте - политические партии, на втором - служба безопасности дорожного движения, на третьем - Государственная Дума, на четвертом - правоохранительные органы и т.д., то есть те, кто должен бороться с коррупцией.

<…>

Обратимся к опыту других стран, в том числе и так называемых цивилизованных. Привлечение к уголовной ответственности за корпоративные преступления руководителей «Энрона», президенту которого Скиллингу грозит по совокупности 325 лет тюремного заключения (США), «Пармалата» (Италия), снятие неприкосновенности с премьер-министра Италии, осуждение видных политических деятелей за коррупционные деяния прошлых лет во Франции, арест зятя Шеварднадзе в неустойчивой Грузии и т.п. принимаются как должное: не воруй, не мошенничай, не бери взяток.

В нашей стране система уголовной юстиции до последнего времени была в основном нацелена на бедные, низшие, слабо адаптированные, алкоголизированные, деградировавшие и маргинальные слои населения, совершающие традиционные уголовные деяния. На протяжении последних лет ежегодно до 60% привлеченных к уголовной ответственности относились к лицам, не имеющим постоянного источника существования, около 25% совершили преступление в состоянии алкогольного или наркотического опьянения, такую же долю составляют ранее судимые, 11% - несовершеннолетние и только 3-4% лица, совершившие преступления (как правило, корыстного, экономического характера) в составе организованных преступных формирований.

Такая статистика при внедряемой в сознание масс декларации «все равны перед законом и судом» почти всех удовлетворяет: власть, элиту, правоохранительные органы, суды, тюрьмы, криминологов (которые вроде бы открыли истину о бедности как основной причине преступности) и большинство населения, кроме той части, которая «попалась». Эта «выборочная» статистика дает возможность абсолютному большинству «латентных преступников», особенно из правящей политической и экономической элиты, чувствовать себя порядочными людьми (хотя коррупционная и иная криминальная повязанность достигла предела), поскольку, как принято считать, преступник не тот, кто совершил злодеяние, а тот, кто попался. А ныне делается все, чтобы «элитные» преступники попадались как можно меньше.

Реальную уголовную ответственность несут, главным образом, те, кто совершил примитивное и очевидное деяние; кто не смог замести свои следы; кто не способен квалифицированно самозащищаться; кто не прикрыт депутатской или иной неприкосновенностью; у кого нет защиты «наверху»; у кого нет оснований блефовать, утверждая, что его преследуют по политическим мотивам; у кого нет средств на известного адвоката; кто не может внести залог и выйти на свободу до суда для заметания следов; кто не может просто откупиться и т.д.

Такая практика серьезно подрывает принцип равенства перед законом и судом - и является особо криминогенным обстоятельством.

Общеизвестно, что преступления совершают и богатые, и бедные, и образованные и малограмотные, и маргинальные, и высокопоставленные, в том числе правящая элита. Коэффициент поражаемости реальной преступностью элитарных групп (как отношение преступников из этих групп к общему числу лиц данных групп) не ниже (или не намного ниже), чем самых неблагополучных слоев населения.

Другое дело, что каждый слой общества совершает «свои» преступления. Высокопоставленным должностным лицам нет необходимости заниматься кражами или разбоями, им достаточно намекнуть о своих потребностях. Чиновники тысячекратно больше получат от продажи конфиденциальной информации или от лоббирования интересов теневой экономики, чем от совершения традиционных противозаконных деяний. Элитарные слои, как правило, совершают экономические и коррупционные преступления, а маргинальные — традиционные насильственно-корыстные деяния. Уровень общественной опасности сравним. А ответственность наступает по-разному.

Преступления нищих, бедных и слабо адаптированных к жизни людей легко попадают в жернова системы уголовной юстиции, а преступность власти, богатства и интеллекта почти не значится в орбите деятельности правоохранительных органов. Хотя именно в этой сфере причиняется колоссальный материальный, физический и моральный вред, рушится вера в демократию, проводимые экономические и политические реформы, подрывается доверие к власти и государству.

Сложилась ситуация, давно описанная в литературе: если ты украл булку хлеба, - пойдешь в тюрьму, а если железную дорогу, - станешь сенатором. Будучи составной частью государства, должностные лица от власти и бизнеса оказались проворнее, профессиональнее, умнее, богаче и защищеннее доминирующей части населения и государства в целом.

Салтыков-Щедрин в середине XIX века в одной из своих сказок писал о прокуроре Куролесыче, у которого было два ока: одно - дреманное, а другое - недреманное. Дреманным он ничего не видел, а недреманным видел пустяки. Говорят ему: «...Чего вы, Прокурор Куролесыч, смотрите! Вон они хищники-то, вон! - Где хищники? Кто казенное добро тащит? - Вот хищники! Вон они! Вон он какой домино на краденные деньги вбодрил! А то вон - ишь сколько тысяч десятин земли у казны украл! - Врешь ты, такой-сякой! Это не хищники, а собственники! Они своим имуществом спокойно владеют, и все документы у них налицо. Это вы нарочно, бездельники, кричите, чтобы принцип собственности подрывать! Взять его под арест!». Что изменилось с тех пор? А прошло более 150 лет...

В экономической литературе выделяется до десятка деяний, которые связывают с теневой экономикой. На самом деле в УК РФ насчитывается их на порядок больше. Они предусмотрены в более чем ста из 260 статей Особенной части кодекса. Преступления, предусмотренные этими статьями, совершаются по мотивам корысти, наживы, прибыли (сверхприбыли) и могут рассматриваться как преступный бизнес, дающий теневой (черный, серый), неконтролируемый государством доход.