Исследование проблемы комбатантов

Введение

 Постановка научной  проблемы, касающейся норм права,  применяемых в период вооруженной  борьбы, обусловлена достигнутым  уровнем развития данной отрасли  международного права, так как  назрела необходимость по-новому  подойти к научной характеристике  отдельных ее положений. Современное  международное право представляет  собой сложную систему юридических  норм и принципов, в которых  находят свое выражение объективные  закономерности развития международных  отношений. Система международного  права, являясь отражением постоянно  развивающихся международных отношений,  сама постоянно развивается.

 Международно-правовое  запрещение агрессивных войн  само по себе еще не ведет  к искоренению из общественной  жизни причин, порождающих вооруженные  конфликты, поскольку военные  конфликты были, есть и будут  всегда. Несмотря на запрет обращаться  к вооруженной силе в международных  отношениях, государства не редко  еще прибегают к ней для  разрешения возникающих между  ними споров и конфликтных  ситуаций. Это обуславливает необходимость  правового регулирования общественных  отношений, возникающих в ходе  вооруженного конфликта, в целях  его максимально возможной гуманизации. Соответствующая группа норм международного права иногда условно именуется “право вооруженных конфликтов”. Она включает ряд договорных и обычно-правовых принципов и норм, устанавливающих взаимные права и обязанности субъектов международного права относительно применения средств и методов ведения вооруженной борьбы, регулирующих отношения между воюющими и нейтральными сторонами и определяющих ответственность за нарушение соответствующих принципов и норм.

 Детальная проработка  этой группы норм международного  права для России становится  тем актуальней, чем дальше заходит  конфликт в Чечне. Учитывая  неослабевающее внимание Европейского  Союза к данной проблеме России  необходимо осуществлять мероприятия,  проводимые по освобождению территории  Чеченской Республики от бандформирований, экстремистов и террористов, в строгом соответствии с нормами международного права регулирующих отношения между субъектами международного права в период вооруженных конфликтов. Но, если конфликт в Чечне приравнивается к вооруженным конфликтам немеждународного характера, то в свете последней информации о нанесении превентивных ракетно-бомбовых ударов по территории Афганистана, в частности, по территории, контролируемой террористическим движением “Талибан”, ракетно-бомбовых ударов по Ираку российскому правительству необходимы детальные консультации со специалистами МИДа РФ и ведущими юристами в области международного права. Основываться на прецеденте, допущенном Соединенными Штатами Америки, и тем более руководствоваться им нельзя.

 В данной работе  автор постарается отразить становление  права вооруженных конфликтов  как отрасли международного права,  рассмотрев дискуссии по этому  вопросу ведущих юристов в  области международного права;  классифицировать саму отрасль  по отдельным правовым режимам  присущим международному праву  в период вооруженных конфликтов, так как напрашивается вывод,  что данная отрасль не имеет  четкой классификации, что видно  из учебной литературы, а также  осветить саму отрасль по действующим  нормативным актам, монографиям  и учебной литературе.

 В работе не ставится  задача рассмотрение таких вопросов, как войны, их участники, средства  и методы ведения войн. Автор  попытается дать общую характеристику  военных конфликтов, их причины  и современное ''состояние'' агрессии  в мире.

ГЛАВА 1 ПРАВО ВООРУЖЕННЫХ  КОНФЛИКТОВ КАК САМОСТОЯТЕЛЬНАЯ  ОТРАСЛЬ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА.

§ 1. Право вооруженных  конфликтов: понятие, предмет регулирования

 Юридическая наука  до недавнего времени не могла  выработать единого понятия, определяющего  ту отрасль права, нормы которой  регулируют ведение вооруженной  борьбы; среди ученых нет единства  относительно содержания этой  отрасли права. Наиболее распространенными  терминами, применимыми к данной  отрасли права, являются “право  войны”, “международное военное  право”, “законы и обычаи войны”, “законы войны”. С 1968 года, в материалах  и документах ООН, в исследованиях  юристов-международников стал усиленно  дискутироваться вопрос о нормах  права, применяемых в период  вооруженных конфликтов, и он  сразу же оказался предметом  полемики между юристами специалистами  международного права разных  стран.

 Вокруг проблемы формирования  права вооруженных конфликтов  как самостоятельной отрасли  международного права идет оживленная  дискуссия. Известно, что уже издавна  (сначала в форме обычая, а затем  и юридических норм) в рамках  общего международного права  существовала и существует группа действующих и общепризнанных норм и принципов, имеющих своим содержанием защиту индивида в период вооруженного конфликта. Другое дело, что эти нормы не всегда соблюдаются, что они в тот или иной период времени, не полностью отвечали требованиям развития науки и военной техники.

 В последние годы  наиболее употребительным становится  понятие “международное гуманитарное  право”1. Анализ публикаций авторов  позволяет объединить их в  три группы.

 Первая группа (швейцарец  Ж. Пикте, француз Г. Курсье и др.) исследуют гуманитарное право в широком смысле этого понятия. Пикте под международным гуманитарным правом в широком смысле понимает “совокупность действующих обычных и конвенционных норм, обеспечивающих уважение человеческой личности и ее развитие”. По его мнению, оно охватывает две подотрасли: “право войны” и “право человека”. Он также считает, что обе эти подотрасли, будучи тесно между собой связанными, тем не менее являются самостоятельными и независимыми друг от друга. Пикте подробно не исследует понятие “право человека”, а сосредотачивает основное внимание на анализе понятия “право войны”.

 Разницу между понятиями  “право войны” и “право человека”  Пикте выводит из источников, лежащих в основе становления этих понятий. Он считает, что если у истоков понятия “права человека” находится Всеобщая декларация прав человека 1948 года, то основные нормы права войны начали формироваться уже с 1864 года. Наряду с этим он проводит различие между этими понятиями и по такому признаку, как “инструмент обеспечения нормы”. Он считает, что если нормы “права войны” универсальны и обязательны для всех государств, то при осуществлении норм “прав человека” система контроля за их выполнением и санкций за их нарушение является элементом другого порядка.

 Пикте считает, что “право войны” и “право человека” – это две самостоятельные правовые системы в рамках международного гуманитарного права, которые действуют в различные периоды: “право войны” – в ходе вооруженных конфликтов”, “права человека” – в мирное время.1

 Другая группа зарубежных  юристов (А. Робертсон, Х. Фрик и др.) определяют международное гуманитарное право слишком узко, либо считая его частью (отраслью) “прав человека”, либо сводя его к “праву Гааги” или “праву Женевы”. Так, английский юрист А. Робертсон полагает, что международное гуманитарное право является лишь отраслью “прав человека”, а сами права человека составляют основу гуманитарного права2. Западногерманский юрист Фрик понимает под международным гуманитарным правом совокупность юридических норм, направленных на “обеспечение минимума правовой защиты раненым, больным, военнопленным и гражданским лицам, выбывшим из строя или не принимающим участия в военных действиях”.

 Наконец, третья группа  зарубежных юристов (А. Рандельцхофер, О. Кимминих, М. Вётэ и др.) считает, что международное гуманитарное право состоит из двух частей – “право Гааги” и “право Женевы” – и действует оно только в период вооруженных конфликтов. Они критикуют Пикте, который утверждает, что международное гуманитарное право действует и в мирное время. Так, Ранделцхофер считает, что в собственном смысле слова международное гуманитарное право – “это совокупность норм закрепленных в Гаагских (1907 г.), Женевских (1949 г.) конвенциях и Гаагской конвенции 1954 года”, то есть ни какого деления на “право Гааги” и “право Женевы” не существует.

 Юрист Кимминих выступает против того, чтобы ограничивать только международное гуманитарное право “правом Женевы”. Он пишет, что “право Гааги” является тоже международным гуманитарным правом и вытекает из идеи гуманности. Кимминих отрицает деление “права войны” на “право Гааги” и “право Женевы”1.

 Такая позиция зарубежных  авторов не учитывала, во-первых, различия и особенности в защите  прав человека в период войны  и в мирное время; не выделяла  специфики защиты прав человека  во время вооруженного конфликта.  Во-вторых, международно-правовая защита  жертв вооруженных конфликтов  рассматривалась изолированно, в  отрыве от достижений по международно-правовому  регулированию ведения войны  и, в частности, по ограничению  и запрещению применения некоторых  средств ведения войны. Все это низводило право, применяемое вооруженных конфликтах, до уровня защиты жертв войны, что не отвечало практике государств, выступающих за комплексное решение всех вопросов права, применяемого в вооруженных конфликтах. В-третьих, упомянутые авторы смешивали два понятия: международное гуманитарное право и международное гуманитарное право, применяемое в вооруженных конфликтах.

 Несколько иную позицию занимали в то время (1970 – 80 гг.) советские юристы, хотя это можно объяснить и классовым противостоянием в то время, но они, придерживаясь научного подхода на проблему права в период вооруженных конфликтов, на наш взгляд имели более правильную точку зрения, что сказалось на научном понимании данной проблемы в то время, и имеет ощутимые последствия в наши дни.

 Так, С.В. Исакович согласился с появлением нового “института международного права – международного гуманитарного права”1, являющегося закономерным следствием процесса гуманизации ведения вооруженной борьбы, и рассматривает его как совокупность юридических норм, регулирующих ведение вооруженной борьбы. По его мнению, оно содержит три группы норм:

 защита гражданского  населения, раненных, больных, военнопленных,  правовой режим военной оккупации,  меры по защите культурных  ценностей;

 порядок объявления  войны, театр войны, состав  вооруженных сил, прекращение  войны;

 запрещение химического  и бактериологического оружия, запрещение  применения любого оружия причиняющего  излишние страдания2.

 Из приведенного выше  анализа работ нельзя сделать  вывод о понятии и месте  права вооруженных конфликтов  в системе современного международного  права. Если право вооруженных  конфликтов самостоятельная специфическая  отрасль международного права,  то, что же является предметом  его регулирования? Каковы специфические  особенности этой отрасли? Каков  метод его правового регулирования?  Можно ли вообще говорить о  праве вооруженных конфликтов  как самостоятельной отрасли  международного права?

§ 2. Право вооруженных  конфликтов как отрасль международного права

 Обоснование существования  самостоятельной отрасли международного  права – право вооруженных  конфликтов – имеет не только  теоретическое значение. Разнобой  в определении данного понятия  неизбежно приводит к тому, что  эта отрасль международного права  иногда изображается как нечто  аморфное, неконкретное; из этого,  в свою очередь, делается вывод,  что она не имеет четких, конкретных  принципов. Выработка единого  понятия, формулирование и закрепление  в международных соглашениях  единых принципов и норм положили  бы конец разногласиям по поводу  правомерности или неправомерности  действий воюющих, что способствовало  бы более четкому выполнению  норм права вооруженных конфликтов. В конечном счете, это приведет к гуманизации ведения вооруженной борьбы.

 Содержание и место  этой отрасли права попытался  вывести, и нужно сказать не  безуспешно, Арцибасов И.Н. в 1989 году. Он поясняет, что право вооруженных конфликтов как самостоятельная отрасль международного права должна “вписываться” в сложившуюся единую систему современного международного права. Прагматический подход к обоснованию самостоятельной отрасли права может только повредить стройной теоретической конструкции системы современного международного права, нарушить ее. Как он отмечает, право вооруженных конфликтов, с одной стороны, как бы не “вписывается” единую систему международного публичного права как права мира и мирного сосуществования государств, права, запрещающего агрессию и содержащего принцип неприменения силы, права, требующего от государств разрешать возникающие между ними споры только мирным путем. С другой стороны, право вооруженных конфликтов содержит значительное количество норм и принципов, присущих только этой, специфической отрасли международного права и регулирующих отношения между государствами в условиях вооруженной борьбы1, поскольку таковые имеют место быть.

 Для того чтобы показать  существование самостоятельной  отрасли права в той или  иной системе права, следует,  прежде всего, определить критерии, которые лежат в основе признания  отраслей самостоятельными. В юридической  литературе по поводу таких  критериев нет единства, и Арцибасов И.Н. пользуется, на наш взгляд, наиболее правильной позицией Лазарева М.И., который называет следующие критерии, присущие отрасли:

 предмет правового  регулирования (специфический круг  общественных отношений);