«Вторая навигация», или открытие метафизики

 

 

 

 

 

 

 

 

Содержание

 

                                                                                                                                                                                  

Введение

 «Вторая  навигация», или открытие метафизики................................................2

 

Основная часть

1.1. Структура идеального мира, мир идей……………………………………..4

1.2. Гносеология Платона………………………………………………………...5

1.3.Миф о пещере……………………………………………................................6

1.4. Метафизика  Аристотеля……………………………………………………7

1.5. Аристотелевская критика «теории идей» Платона: «теория общих понятий» и «теория материи и формы», «четыре причины»…………………………………………………………………………..8

1.6. Основные  принципы познания Аристотеля………………………………12

 

Заключение……………………………………………………………………….13

 Список используемой  литературы…………………………………………….14

     

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

 

 «Вторая   навигация», или открытие метафизики 

   В философии Платона  в рамках способа мышления  и восприятия мира, специфичного  для античности, обобщаются и  находят разрешение проблемы, поставленные  предшествующим развитием греческой  мысли. Платон тщательно изучил  наследие своих предшественников, провёл работу по сопоставлению  их взглядов, обнаружил их полемическую  направленность. Общий вывод состоял  в том, что для разрешения  противоречий, возникших в предшествующей  «философии физиса», необходима  разработка принципиально нового  подхода. Основы такого подхода  Платон усматривает в мыслях, намеченных Сократом, тем самым,  полагая последнего в качестве  переходной фигуры между собой  и предшествующей натурфилософией.  Основы трудностей, непреодолённых  в ходе развития натурфилософии, начиная с Фалеса, Платон видит  в попытке объяснения физических  явлений из физических же причин. Вода, огонь, воздух и прочее, то  есть те элементы, полагавшиеся  первыми философами в качестве  первоначала, принадлежат кто  тому же ряду явлений, которые  они призваны объяснить. Поэтому  их применение в качестве объяснительных  принципов не может ни в  коей мере прибавить ничего  существенного к объяснению природы  вещей. Познание обречено лишь  бесплодно вращаться в замкнутом  кругу, что и является источником  постоянно возникающих неразрешимых  противоречий. Обнаружив коренную  причину трудностей, Платон приходил  к мысли о разработке нового  подхода, который он образно  сравнивает со «второй навигацией»:  когда утихал ветер и паруса  оказывались бесполезными, древние  мореплаватели переходили на  вёсла, что и называлось «открыть  вторую навигацию». Платон открывает  вторую навигацию в области  мысли, ассоциируя с ней своё  творчество, в отличие от трудов  своих предшественников. Как и  в море, вторая навигация в  философии требует гораздо больших  усилий, чем первая, но не физических, а умственных.

    Следуя  примеру  Сократа, Платон ещё больше  возвышает человеческий ум, утверждая,  что не органы чувств, а только  мысль  способна познать сущность  вещей. Безукоризненным  образом  разрешит задачу познания «тот, кто подходит к каждой вещи  средствами одной лишь мысли  (насколько это возможно), не привлекая  в ходе размышления ни зрения, ни иного какого чувства и  ни единого из них не беря  в спутники рассудку, кто пытается  уловить любую из сторон бытия  самое по себе», - говорит Платон  устами Сократа.

    Платон  показывает, что имеются все основания   не ограничиваться данными чувственного  опыта, а заняться конструированием  логически непротиворечивой системы,  в которой будут фигурировать  мысленно создаваемые объекты  и их взаимосвязи и которая  позволит увидеть данные органов  чувств в некотором новом, более  глубоком и всестороннем освещении, объяснять и предсказывать доступное наблюдению. Платон тем самым выступает основателем метафизики – взгляда, согласно которому глубинные основания бытия заключаются не в том, что доступно непосредственно органам чувств, а в том, что познаваемо через духовно – интеллектуальные усилия и что существует в относительной неизменности, не подчиняясь закону хаотической изменчивости и бесконечного многообразия наблюдаемого мира. Термин «метафизика» возник гораздо позже – в послеаристотелевскую эпоху и был применён первоначально только к философии Аристотеля. Однако через открытия и первого оправдания метафизики принадлежит Платону. При всей специфичности платоновская метафизика даёт повод для обсуждения метафизики как таковой, что важно для понимания последующей философской эволюции, включая ХХ в.

    Любое систематическое  знание строится на некоторых  метафизических предпосылках. Более  того, всегда остаётся возможность  двигаться по пути дальнейшего  метафизического углубления, то  есть ставить вопрос о том,  что лежит в основании  уже  известных наблюдаемых сущностей.  Метафизика приподнимает сознание  человека над горизонтом непосредственного  опыта.

    Платон  помещает  всю совокупность сверхчувственных  объектов в особое место, отдельно  от мира видимого, - в «область  занебесную» (гиперуранию).

    Таким образом,  Платон приходит к заключению  о существовании двух миров.  Один из них – привычный  и хорошо всем знакомый мир  чувственно воспринимаемых вещей,  другой – мир, требующий для  своего постижения специальных  интеллектуальных усилий, мир идей  или умопостигаемых сущностей. 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

   

Структура  идеального мира, мир идей

 

  Вслед за элеатами Платон отличает истинный мир – царство идей – от кажущегося и нереального чувственного, телесного мира. Но в отличие от парменидовского бытия = мышления, являющегося цельным и нерасчленённым, платоновское идеальное царство есть духовное множество, состоящее их идей.

    Слово «идея»  в обыденном языке во времена   Платона означало «внешний вид,  наружность, видимость, род, качество, образ, форма». Платоновские же  идеи, по сути, есть объективные   понятия2, как бы извлечённые из  человеческой головы и получающие  самостоятельное существование  в царстве идей.

    Каждая  идея  вечна и неизменна; число   идей очень велико, но не бесконечно. Существуют идеи конкретных объектов (идея кошки, собаки, человека), идеи  свойств  и отношений (идея  белизны, красоты), идеи математических  объектов и нравственных явлений  (идея единицы, идея мужества), идеи четырёх стихий и тому  подобное. Но царство идей –  это мир только благих сущностей.  Поэтому не существует идеи  грязи или идеи преступления.

    Царство идей  обладает своей иерархией и   пирамидальной структурой; между  идеями  существуют отношения  подчинения и соподчинения. Внизу  пирамиды находятся идеи конкретных  объектов, например лошади и быка. Выше, над ними, более обширные  идеи, например идея четвероногого  (понятия лошади и быка соподчиняются  понятию четвероногого), ещё выше  – животного. На верху пирамиды  находятся абстрактные понятия,  такие как идея красоты или  идея мужества. Но на схеме  1 они не изображены, поскольку  из текстов Платона не ясно, в каком отношении друг у  другу они находятся: что выше, что ниже, что на одном уровне.

    Венчает пирамиду  одна единственная идея, которую   в одних работах Платон называл   идеей «Блага», а в других  –  идеей «Единого».

        Для  объяснения чувственного мира  с его изменчивостью, множественностью  и отрицательными явлениями Платон  был вынужден ввести понятие   материи («хора»). Материя телесна,  но она мертва, бесформенна и  непознаваема, материя вечна. Отсюда  идеализм Платона – не строгий,  а с элементами дуализма.

    Между идеями  и вещами чувственного мира  существует взаимосвязь: идеи  являются прообразами вещей, а  вещи причастны  идеям, идеи  каким – то образом  присутствуют  в вещах, кроме того, идеи являются  целями, определяющими  развитие  вещей. Поэтому учению Платона  присущ телеологизм. 

 

 

 

Гносеология Платона

 

    Идеалистическая  гносеология Платона вытекает  из его объективно – идеалистической  онтологии из его идеалистической  психологии. Сотворённые богами  души, находясь на небе, питаются  созерцанием занебесной области  – идеального мира. Упав на  землю и вселившись в тела, души забывают об идеальном  мире. Отныне их питает не сверхчувственное  умозрение, а чувственное восприятие, и питает оно не высшую, а  низшую часть души, отчего душа  все более тяжелеет.

    Платон  отрицает  происхождение понятий из ощущений, из опыта, он не согласен  с теми, кто думает, что понятия  возникают из данных чувств  путём обобщения этих данных. Считают, например, что к идее  равного приходят, наблюдая разные  предметы. Но, возражает Платон, в  природе ничего равного нет.  Все равное там лишь мнится, кажется таковым. 

    Не  чувства  предшествуют рациональной ступени  познания, а наоборот, рациональная  ступень познания предшествует  чувственной. По Платону, это  возможно, потому что некогда  душа непосредственно созерцала  в своём умозрении понятия,  идеи, общее как таковое, которое  в чувственном мире отражается  лишь в весьма несовершенной  форме. Душа содержит знания  в самой себе. Но знания 6надо  найти – ведь, снизойдя с неба, душа все позабыла.

    Суть  теории  познания Платона состоит в  тезисе, что «знание – это припоминание (анамнезис)» того, что душа некогда  узнала, а затем позабыла.

    Все науки оцениваются  Платоном лишь с одной точки  зрения – насколько  они  способны отвращать нас от  чувственного мира  возносить  к  идеальному, служить анамнезису (припоминанию) идей. Платон третирует  эмпирическую астрономию, физику, потому  что, как он утверждает, для  того, что возникает и гибнет, для того, что меняется, вообще  для единичных вещей не существует  познания. Он насмехается над  теми, кто ждёт от наук практической  пользы для людей.

    Подводя итог, можно различить у Платона   следующие виды знания:

знание совершенно достоверное  без примеси лжи и заблуждения  – знание идей, получаемое до вселения душ в тела непосредственным умозрением идей, а после вселения в тела – путём диалектического припоминания;

близкое к достоверному знание чисел и основанных на них наук, служащих пропедевтикой к диалектике и знанию идей;

знание мнимое, смесь истины и заблуждения, эмпирическое и физическое «знание» вещей чувственного мира, опирающиеся на чувственное восприятие, в котором нет истины. К этому  виду знания примыкает воображение, благодаря которому человек не столько  воспринимает естественные вещи, сколько  творит искусственные, занимаясь ремёслами  и искусствами.

  Особенное место в  системе знания Платона  занимает  познание материи. Её нельзя  познать ни разумом (материя  – не идея), ни чувствами (материя  неконкретна). Поэтому Платон говорит,  что материя постигается о  ней составляется как бы насильственно,  путём отрицания. 

 

 

 

Миф о пещере

 

Знаменитая аллегория, использованная Платоном в трактате «Государство»  для пояснения своего учения об идеях. Изложена в форме диалога между  Сократом и Платоновым братом Главконом:

«Ты можешь уподобить нашу человеческую природу в отношении  просвещенности и непросвещенности вот какому состоянию... посмотри-ка: ведь люди как бы находятся в подземном  жилище наподобие пещеры, где во всю ее длину тянется широкий  просвет. С малых лет у них  там на ногах и на шее оковы, так что людям не двинуться  с места, и видят они только то, что у них прямо перед  глазами, ибо повернуть голову они  не могут из-за этих оков. Люди обращены спиной к свету, исходящему от огня, который горит далеко в вышине, а между огнем и узниками проходит верхняя дорога, огражденная –  глянь-ка – невысокой стеной вроде  той ширмы, за которой фокусники  помещают своих помощников, когда  поверх ширмы показывают кукол.

– Это я себе представляю.

– Так представь же себе и то, что за этой стеной другие люди несут различную утварь, держа  ее так, что она видна поверх стены; проносят они и статуи, и всяческие  изображения живых существ, сделанные  из камня и дерева. При этом, как  водится, одни из несущих разговаривают, другие молчат.

– Странный ты рисуешь образ  и странных узников!

– Подобных нам. Прежде всего  разве ты думаешь, что, находясь в  таком положении, люди что-нибудь видят, свое ли или чужое, кроме теней, отбрасываемых  огнем на расположенную перед  ними стену пещеры?

– Как же им видеть что-то иное, раз всю свою жизнь они  вынуждены держать голову неподвижно?

– А предметы, которые  проносят там, за стеной; Не то же ли самое  происходит и с ними?

– То есть?

– Если бы узники были в состоянии  друг с другом беседовать, разве, думаешь  ты, не считали бы они, что дают названия именно тому, что видят?

– Непременно так.

 

 

Когда с кого-нибудь из них  снимут оковы, заставят его вдруг  встать, повернуть шею, пройтись, взглянуть  вверх – в сторону света, ему  будет мучительно выполнять все  это, он не в силах будет смотреть при ярком сиянии на те вещи, тень от которых он видел раньше. И  как ты думаешь, что он скажет, когда  ему начнут говорить, что раньше он видел пустяки, а теперь, приблизившись  к бытию и обратившись к  более подлинному, он мог бы обрести  правильный взгляд? Да еще если станут указывать на ту или иную мелькающую перед ним вещь и задавать вопрос, что это такое, и вдобавок заставят его отвечать! Не считаешь ли ты, что  это крайне его затруднит и  он подумает, будто гораздо больше правды в том, что он видел раньше, чем в том, что ему показывают теперь?