Невьянская башня

 

 

 

Оглавление

Введение 2

Невьянская наклонная башня... 3

Легенды и предания 6

Когда? 13

Зачем? 19

Кто? 22

Вопросы без ответов 25

Почему она наклонилась 26

Заключение 28

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

 

 

 

Почти три  века стоит на берегу реки Нейвы  падающая башня. Как много она  видела и слышала за свою долгую жизнь... Но Невьянская башня молчалива... О чем она молчит? Разговорить  ее, выпытать у нее историю о  странных, а иногда и трагических  событиях, происходивших в бывшей столице демидовского горного царства, пытались многие историки и краеведы, писатели и журналисты.

Старинный уральский городок Невьянск более двух столетий упорно хранит тайны своей наклонной башни. Много легенд ходило, да и сейчас ходит о ней. И построил-то ее Акинфий  Демидов будто лишь для того, чтобы  затмить славу знаменитой падающей башни в итальянском городе Пизе; и, мол, серебро здесь тайно плавил, а из него монеты чеканил; и темницей-де она служила, где людей в подвалах затапливали, чтоб избавиться от свидетелей; и что даже покосилась-то она якобы  от злодеяний демидовских. Много  всякого рассказывают...

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Невьянская наклонная  башня...

 

Она великолепна  звонким летним утром и в ночной тишине, в лучах ослепительного солнца и в зимнюю вьюгу.

Она живет своей  жизнью, и живет с разными настроениями. По утрам радуется восходящему солнцу и тянется ему навстречу. К  вечеру становится тихой и задумчивой, а ночью мрачной и таинственной. Но каждый раз она хороша по-особому.

В чем секрет волшебного очарования, которое исходит от талантливого произведения архитектуры? В точно  рассчитанной соразмерности его  частей? В продуманных украшениях? В особых линиях силуэта? Вероятно, и в том, и в другом, и в  третьем... И еще в каком-то неуловимом мистическом нечто, которое чувствуется  почти всеми, но объяснить словами  не могут даже опытные искусствоведы.

Невьянская башня  красива. И все-таки в ее великолепии  мы ощущаем что-то мрачное, трагическое. Скорее всего, это происходит потому, что мы уже знаем те страшные легенды  и предания, которые окружают башню  вот уже третье столетие.

В башнях есть что-то особое, что отличает их от других строений. Какая-то странная независимость среди  всего, что их окружает, вечная устремленность ввысь, в необъятность. Почти каждая башня - совершенно самостоятельная  личность, чей образ магически  притягивает. Не даром многим башням даны личные имена: Большой Бен в  Лондоне, Старый Штеффель в Вене, башня  Святого Иакова в Париже, длинный  Ян в Мидделбурге, Иван Великий в  Москве, башня Сююмбеки в Казани...

Каждое истинное архитектурное творение — это определенная система знаков и символов, которыми зодчий передает другим людям свои мысли, идеи, настроения. Правда, у зодчего свое часто переплетается  с традиционными символами и  знаками, с тем, что он «обязан» повторять, снова и снова напоминать людям  о какой-либо важной не для одного, а для многих поколений идее или  чувстве. Человек древней Руси, подходящий к храму, настраивался на определенные мысли и эмоции, которые излучали купола, стены, барельефы, орнаменты... За последние десятилетия мы грубо  разорвали традиции и многое другое, что связывало нас с прежними поколениями. Мы стали глухи и  слепы и перестали понимать образный язык старой архитектуры. Не понята нами до сих пор и система символов и знаков Невьянской башни. Кроме  общих слов, вы ничего не найдете  о ней в современных архитектурных  трактатах, написанных специалистами. А потому колдовские чары Невьянской башни лишь интуитивно и слабо тревожат нас.

Часто одна и та же башня символически многозначна, но нередко преобладает что-то одно, хотя и мистически туманное. Вспомните  странные словосочетания. Башня смерти... Башня ветров... Башня молчания... Башня из слоновой кости...

Они такие разные, эти башни. Суровые и веселые, величественные и легкомысленные, равнодушные  и нервно- напряженные. От одних веет покоем, от других тревогой...

Кажется, первая башня  в истории человечества, известная  нам,— Вавилонская. Она не только библейская сказка, а и исторический факт. Строили Вавилонскую башню, чтобы объединить людей: «И сказали  они: построим себе город и башню, высотою до небес; и сделаем себе имя, чтобы не рассеяться по лицу всей земли» (Книга Бытия).

Башня, по замыслу  строителей, должна была стать ориентиром для выбора верного пути. Если кто-нибудь, выйдя из города, начинал блуждать и к вечеру находился к западу от Вавилона, то видел па фоне вечернего  неба темный силуэт башни, а если к  востоку, то ее вершину, освещенную лучами заходящего солнца.

В то же время Вавилонскую  башню некоторые предания понимают и как мятеж против самого бога. Но мятеж неудавшийся, ибо бунтари  не были единодушны в своих целях. Бог, возмущенный высокомерными  намерениями строителей, покарал  их, смешав их язык. Строители перестали  понимать друг друга. Если один просил раствор, то другой подавал ему кирпич, который первый швырял в голову товарища и убивал его. Перессорились между  собой создатели башни, и она  осталась незавершенной. Часть ее провалилась  в землю, другую часть истребил огонь, треть же осталась на земле. И тот, кто проходил мимо оставшихся развалин, терял память и забывал все, что  знал.

Что ни башня, то своя легенда, свой символ.

По преданию, в  столице древних персов Персеполе  по углам царского дворца высились глухие каменные башни. Древние персы  не хоронили умерших и не сжигали  их останков. Считая, что смерть оскверняет священные стихии — огонь, воду, землю и воздух, они оставляли  трупы усопших на каменных башнях в добычу хищным птицам. И потому башни Персеполя считались башнями  смерти.

Башни часто символизировали  ту или иную идею. Так Меншикова  башня, что построена рядом с  дворцом «полудержавного властелина» (стоял на месте нынешнего Московского  почтамта), посвящена архангелу Гавриилу — вестнику, раскрывавшему смысл  пророческих видений и ход  событий. А собственная судьба, несмотря на наглую самоуверенность, всегда беспокоила Александра Даниловича, взобравшегося  слишком высоко. Архангелу Гавриилу приписывалась и особая власть над  стихиями. Гавриил так и не уберег светлейшего князя от крушения, однако «предупредил» его об этом. Летом 1723 года молния угодила в шатер  Меншиковой башни, начался пожар, и  верхние ярусы рухнули...

Сам царь Петр тоже любил строить башни, и тоже символические. Петропавловский собор со шпилем заложен в день апостола Петра, который, по христианскому преданию, хранил ключи от рая. Поэтому Петропавловскую  крепость со знаменитым шпилем, прозванным грот-мачтой державного корабля, считали  не только ключами к морю, но и  к петровскому парадизу — райскому городу, который должен появиться  на берегах Невы.

В последние годы Петр начал было сооружать громаднейшую башню в Кронштадте. Вот как  об этом сообщал историк Петербурга А. И. Богданов. «Государь Петр Великий  намерен был наподобие древних  Колосса и Фароса над Кронштадтским  каналом сделать высокую башню каменную в такой мере, чтобы в ворота ея проходили корабли с мачтами, над которыми б такое высокое здание построено было, где б можно часовым стоять и за несколько верст идущие корабли в море усматривать можно, и на шпице б в нощное время фонарь с великим светом зажжен был, которой башне и рисунок был сделан.

Кто ведает канал  сей, между Кронштадтом и Кроншлотом протекающий, тот может судить о  великости предприятия монаршаго. Какому бы должно быть ужасно свободу  сей башни (так у автора. - И. Ш.), под которою бы могли проходить  самые большие военные корабли  во всем их вооружении, как проходят ныне? какую бы высоту должна оная иметь? могли бы сравняться с сим зданием  оные семь чудесных зданий, толико прославленных  древними?». (Семь чудес света: статуя Зевса в Олимпии, висячие сады Вавилова, мавзолей в Галикарнасе, Колосс Родосский, маяк в Александрии, храм Артемиды в Эфесе и египетские пирамиды. Колосс и Фарос, упомянутые Богдановым, и есть два из семи чудес  света. Колосс Родосский — это  статуя бога солнца Гелиоса высотой 5 метров, изваянная в III веке нашей  эры скульптором Харесом. Приближаясь  к острову Родосу, мореплаватели  видели сияющего бронзового Гелиоса, который  как бы приветствовал их. Фарос  — это Александрийский маяк высотою 420 метров, установленный в 280 году до нашей еры па острове Фаросе, на подходе к столице античного  Египта Александрии).

Окружена легендами и Невьянская башня. Я собираюсь рассказать не столько о самой башне, сколько  о том, что происходило вокруг нее, о людях, которые ее окружали, и, конечно, об уральских заводчиках Никите и Акинфии Демидовых. Уж кто-кто, а первые Демидовы не обижены вниманием  историков и писателей, кинематографистов  и художников. Каждый видит их по-своему, исходя из законов жанра. Но и казусов  предостаточно. Даже в замечательной, строго документированной «Памяти» Владимира Чивилихина Петр I отдает Никите Демидову гору Благодать, а на Невьянском заводе «налажено производство лучших в мире боевых ружей до ста  тысяч в год…».

Дело не в отдельных  фактических неточностях - от них  никто не застрахован. Часто легче  поднимать историческую целину, чем  писать об известных событиях и людях, которые обросли стереотипами и  легендами. Первые же Демидовы в определенной степени уже канонизированы... Сложность  еще и в том, что бумаги Невьянской заводской конторы - главной в  демидовском горном царстве первой половины ХVIII века — почти целиком  куда-то исчезли. Молчит и Невьянская башня. Она много видела и слышала: и в ней самой, и вокруг нее  разыгрывались драматические, а  то и трагические события. Она  хорошо знает о них, но молчит и  лишь изредка туманно и таинственно  намекает.

К тайнам Невьянской башни давно  уже подбираются разные исследователи. Первым серьезно начал изучать башню  Валентин Федоров. Затем в поиск  включились Александр Саканцев, Нина Силина, Леонид Мамонов, Станислав Лясик, Всеволод Слукин...

За последние  годы некоторые тайны Невьянской башни раскрыты. И в этом помогла  мудрая муза истории Клио, которой, как считают, ведомо прошлое. Иногда ее еще считают самой строгой  музой, которая в конечном счете всякого ставит на то место, которое он заслуживает.

Поэтому те исторические сюжеты, в познании которых помогала муза Клио, сюжеты, которые хоть в  какой-то мере удалось подтвердить  документально, вошли в разделы  «Клио-1» и «Клио-2».

Но музу Клио называют нередко и блудницей, которая  отдается каждому, кто обладает сильной  властью. Кроме того, у музы Клио капризный характер. Иногда она или  в самом деле забывает о некоторых  событиях и людях прошлого, или  притворяется, что забыла. Так она  забыла или просто не хочет рассказать о зодчем Невьянской башни. Даже малейшего  намека о нем не слышится пока из ее уст. Потому автор включил в  ткань документального повествования  повесть «Зодчий», где главный  герой является вымышленным персонажем. Это своего рода художественная версия одного из самых загадочных сюжетов  Невьянской башни. Итак, начнем делать поисковые круги вокруг Невьянской башни и внутри нее.

Легенды и предания

 

Там, где молчит история, появляются легенды и предания. Они как  бы заполняют пустоты и белые  пятна реального исторического  повествования. Бывало, реальность и  легенда шли рядом, как бы подменяя друг друга. Мудрый Н.К. Рерих зорко  подметил эту особенность отражения  прошлого: «В этих оберегаемых и  сохраняемых преданиях вы можете узнать реальность прошлого. В каждой искре фольклора есть капля Истины, приукрашенной или искаженной».

В уральском фольклоре тема «О заводчиках Демидовых» обычно выделяется особо. Причем многие предания и легенды так  или иначе связаны с Невьянской башней. Эта тема, по выражению исследовательницы  уральского фольклора В. П. Кругляшовой, «может быть названа специфически уральской».

Предания «о начале» Демидовых  обычно связаны с сюжетом первой встречи Никиты Демидова с царем  Петром I . Встреча эта — факт исторический. Причем встречались они не единожды. Но когда и как произошла первая встреча - об этом никто не знает. По крайней мере, документы о том  молчат. Известно только, что Петр 1 побывал на тульских заводах в  ноябре 1695 года и сентябре 1696 года.

Предание же рассказывает так:

«Один из наших вельмож, ездивший за границу, привез Петру пистолет. Царь очень потешался подарком, но, к  несчастию, сломал курок. Не нашлось  в Москве мастера, способного его  починить, и кто-то посоветовал обратиться в Тулу, где кузнец Никита Демидов  Антуфьев славился ловкостью и искусством. Петр, ехавший в Воронеж, захватил пистолет с собой, остановился в  Туле и приказал позвать кузнеца, который объявил, что дело можно  поправить, но что починка требует  времени. Петр оставил ему пистолет, с тем чтобы взять его назад, когда поедет обратно в Москву. Месяца через два Государь прибыл опять в Тулу и спросил о  своем заказе. Никита Демидов принес ему пистолет. Осмотревши его, Петр похвалил кузнеца и прибавил:

— А пистолет-то каков! Доживу ли я  до того времени, когда у меня на Руси будут так работать?

— Что ж, авось и мы супротив немца постоим,— отозвался Никита.

На беду Петр выпил лишнюю рюмку  анисовки, и эти ненавистные слова, слышанные им уже столько раз, взбесили его. Он не сдержал руки и  крикнул, ударяя в щеку Антуфьева: «Сперва  сделай, мошенник, потом хвались!» 

— А ты, царь,— возразил, не смутившись, кузнец,— сперва узнай, потом дерись.

При этих словах он вынул из кармана  пистолет и продолжил:

— Который у твоей милости, тот  моей работы, а вот твой, заморский-то.