Борьба Г. В. Плеханова с народничеством

Борьба  Г. В. Плеханова с народничеством

 
Главным идейным препятствием на пути распространения марксизма и  развития социал-демократического движения в России было народничество. Необходимо было разбить его вредную мелкобуржуазную  идеологию. 
 
Научный социализм мог проложить путь к рабочему движению в России, соединиться с ним только путем решительной и беспощадной борьбы против утопического социализма народников. Без борьбы с народничеством, без его идейного разгрома невозможна была бы победа марксизма в России. 
Из всех русских мыслителей и общественно-политических деятелей Г. В. Плеханов первый понял, что марксизм в России может вырасти и окрепнуть лишь в борьбе с народничеством. Он первый провозгласил применимость марксизма к России, целиком принял марксизм. Свою пропаганду идей марксизма в России он увязывал с критикой народнической идеологии. Г. В. Плеханов первый подверг резкой критике субъективизм и идеализм народников. 
 
Народники большое место в своем учении отводили «теорию о «критически мыслящих личностях», теории «героев и толпы». По этой «теории» историю делают «великие личности», «герои», за которыми слепо следует пассивная и безвольная толпа. Большая заслуга Плеханова состоит в разоблачении реакционности народнических взглядов на роль личности в истории. Он подчеркнул, что народные массы являются творцами истории, и указал действительное место и значение выдающейся личности в историческом процессе. Взгляды Плеханова на роль личности в истории сохраняют свое значение и для нашего времени, для борьбы с культом личности и его последствиями. 
В 1883 г. в Женеве вышло первое произведение русского марксизма — работа Плеханова «Социализм и политическая борьба», в которой Плеханов выступил уже как вполне сложившийся марксист. В. И. Ленин сравнивал эту работу с «Манифестом Коммунистической партии» Маркса и Энгельса: если последний явился первым изложением взглядов всемирного социализма, то «Социализм и политическая борьба» — первым изложением взглядов русского социализма. 
 
Книга «Социализм и политическая борьба» явилась теоретическим обоснованием марксизма в России. В ней впервые дается изложение и применение марксизма к условиям России, на базе уничтожающей критики народничества. 
Впервые четко формулировалось то положение, что в России носителем социалистических идей является русский пролетариат, и резкой критике подвергалась точка зрения народников на политическую борьбу и промышленный пролетариат. Плеханов показал несостоятельность и реакционность народнического решения социального вопроса, где промышленному пролетариату отводилась второстепенная роль. Он подчеркнул, что социально-экономическая обстановка России 80-х годов сделала неизбежным развитие социал-демократического революционного движения. Первоочередной задачей этого движения он считал борьбу за буржуазно-демократические требования, как необходимую предпосылку развертывания борьбы за победоносную социалистическую революцию. 
 
До Плеханова никто че смог правильно осветить вопрос о характере классовой борьбы в России и о связи ее с общими задачами социализма. В работе «Социализм и политическая борьба» Плеханов, анализируя русскую действительность, показал, спираясь на Маркса, что всякая классовая борьба есть борьба политическая, что в процессе развития капитализма обостряются классовые противоречия и что пролетариат, вовлекаемый в политическую борьбу, превращается в защитника всех угнетенных трудящихся. 
 
Плеханов неоднократно подчеркивал, что инициативу социалистического движения может взять на себя лишь рабочий класс, освобождения он может достигнуть только своими собственными усилиями. До тех пор, пока рабочий класс не вырос до решения своей великой исторической задачи, обязанность социал-демократов состоит в ускорении процесса его развития, в устранении препятствий, мешающих росту его силы и сознания. 
 
Революционное движение в России может восторжествовать только как революционное движение рабочих, заявил Г. В. Плеханов в 1889 г. на учредительном конгрессе II Интернационала в Париже. Это положение стало руководящим в деятельности русской социал-демократии. Г. В. Плеханов первый в русской печати выступил с защитой идеи диктатуры-пролетариата. В работе «Социализм и политическая борьба» он указывал, что диктатура пролетариата необходима для совершения экономического переворота в стрдне, что политическая власть всегда была рычагом, с помощью которого победивший класс совершал общественный переворот, необходимый для его благосостояния и дальнейшего развития. 
 
В последующих работах (1883—1903 гг.) Плеханов продолжал защищать историческую необходимость диктатуры пролетариата как завершения революционной борьбы рабочего класса. Он подчеркивал, что «диктатура пролетариата должна быть первым актом социалистической революции». 
В июле 1884 г. Г. В. Плеханов выступил с книгой «Наши разногласия», имевшей еще большее значение для борьбы против народников. Она содержала глубокую и уничтожающую критику реакционных взглядов народников и явилась развернутым марксистским обоснованием окончательного разрыва Плеханова с теорией и практикой народничества. 
Для распространения марксизма в России «Наши разногласия» имели большое значение. Эта книга давала направление деятельности рабочих кружков в России. Энгельс высоко ценил эту работу Плеханова. 
 
В «Наших разногласиях» Плеханов применяет марксистскую теорию к анализу общественных отношений России начала 80-х годов. Здесь Плеханов уже как зрелый марксист доказал неизбежность развития капитализма в России, неизбежность роста рабочего класса, его революционной роли и необходимость создания самостоятельной революционной партии рабочего класса. 
 
Народники, являясь идеологами мелких производителей, ошибочно считали, что историческое развитие России идет особым, самобытным путем, минует капиталистический путь развития и избегнет «язвы пролетариатства». 
Неврзможность развития капитализма в России народники обосновывали отсутствием внутреннего рынка и конкуренцией более развитых капиталистических стран на внешних рынках. Они считали, что прибавочная стоимость может быть реализована на внутреннем рынке только путем продажи прибавочного продукта так называемым третьим лицам, т. е. мелким самостоятельным производителям. Но эта возможность якобы непрерывно сокращается вследствие разорения последних. Реализация прибавочного продукта на внешних рынках, по мнению народников, тоже невозможна, так как они уже давно завоеваны развитыми капиталистическими странами. 
Плеханов блестяще опроверг эти аргументы народников. На основе большого фактического материала он показал, что в России второй половины XIX в. в результате смены натурального крепостного хозяйства товарным, капиталистическим хозяйством возникал и быстро рос внутренний рынок. Плеханов подчеркивал, что капиталисты, предвидя переполнение внутреннего рынка, уже спешат приобрести внешние рынки. 
 
Другой силой, якобы препятствующей развитию капитализма в России, являлось, по мнению народников, кустарное производство, которое они в отличие от капиталистического называли народным. Они всячески идеализировали «народное производство», изображали его как воплощение духа коллективизма и считали его лучшим средством против развивающегося капитализма. 
Плеханов подверг уничтожающей критике и этот народнический довод. Он проанализировал развитие самых разнообразных кустарных промыслов и убедительно показал, что кустарное производство в действительности является мелким капиталистическим производством, применяющим наемный труд и составляющим источник обогащения крупных фабрикантов и купцов. Плеханов подчеркивал, что «народное производство» — это домашняя система капиталистической промышленности и что в нем нет ничего социалистического. 
 
Огромное значение имело разоблачение Плехановым народнических взглядов на роль и значение пролетариата. Вначале народники отрицали роль и развитие русского пролетариата. Когда голое отрицание стало невозможным, они пытались изобразить его появление как случайное и печальное явление, как величайшее зло для России. Народники утверждали, что рабочий класс — это всего лишь особая разновидность крестьянства, его Разорившаяся и наиболее развращенная часть. Чтобы «доказать» это, народники искажали статистические данные о численности рабочего класса, утверждая, что в России на 100 млн. жителей имеется 800 тыс. рабочих. 
 
Плеханов разоблачил эти манипуляции, показав, что народники в число жителей Европейской России (100 млн.) включали жителей всей Российской империи (вместе с Польшей, Средней Азией, Сибирью и Финляндией), относя сюда же и детей. В число рабочих они включали только рабочих Европейской России, причем занятых только в мануфактурной промышленности, совершенно не принимая во внимание огромного количества кустарей. 
Плеханов неустанно подчеркивал, что поскольку в России уже развивается капитализм, то естественно, что в России растет и развивается пролетариат, увеличивается его революционная роль. 
Исследуя вопрос о судьбе капитализма в сельском хозяйстве России, Плеханов окончательно порвал с народнической оценкой общины. 
 
Народники пытались утверждать, что Россия, благодаря наличию общины и якобы прирожденному «коммунистическому» инстинкту русского крестьянина, должна прийти к социализму, минуя капитализм, без пролетариата, силами крестьянства, под руководством интеллигенции. 
Неверное представление о крестьянстве как о главной революционной силе приносило громадный вред революционному движению. Еще Маркс и Энгельс доказывали, что крестьянская община не может служить основой социализма в России. Вслед за Марксом и Энгельсом Плеханов убедительно доказал, что нельзя считать отживающую свой век общину фундаментом будущего строя. «По внутреннему характеру своей организации,— писал Плеханов, — сельская община прежде всего стремится уступить место буржуазным, а не коммунистическим формам общежития». 
 
Резко критикуя реакционные взгляды народников, используя фактические данные народнической литературы, Плеханов показал процесс разложения общины, происходящий под влиянием развития товарно-денежных отношений и разъедавших ее внутренних противоречий. Используя данные самих народников, он показал, что под действием развивающегося капитализма происходит классовое расслоение деревни — крестьянство разлагается на сельскую буржуазию и пролетариат. 
Плеханов доказал, что на общинной земле ведется капиталистическое хозяйство с применением наемного труда, что землей пользуются только зажиточные члены общины, т. е. те, у которых имеется рабочий скот, инвентарь, семена, бедняки же сдают свои наделы кулакам и идут к ним в кабалу. Плеханов подчеркивал факт концентрации земли в руках кулаков и пролетаризацию общинников в России. 
 
Показав, что Россия вступила на капиталистический путь развития, что капитализм занимает господствующее положение в промышленности и развивается в сельском хозяйстве, Плеханов разоблачил мелкобуржуазную реакционную утопию народников о возможности перехода России к социализму, минуя капитализм. 
Основной его вывод заключался в том, что коммунистическая революция рабочего класса не может вырасти из мещанско-крестьянского социализма народников, что инициатива коммунистического движения принадлежит рабочему классу. 
Народники 80 — 90-х годов объявляли себя не только сторонниками марксистского учения по вопросам политической экономии, но и его продолжателями. Плеханов в своих работах (работы о Воронцове, «К вопросу о монистическом взгляде на историю» и др.) подчеркивал, что народники вообще не имели собственных взглядов по политической экономии, что народники извращали экономическое учение Маркса, пытаясь использовать его в своих интересах. 
 
В своих работах этого периода Плеханов защищал марксистское понимание предмета политической экономии и марксистский диалектический метод, критиковал теорию «конституированной стоимости» Прудона, которая была распространена в России в то время. Анализируя учение Чернышевского о стоимости, Плеханов показывал его ошибки и отстаивал марксистское учение о стоимости. Много внимания он уделял критике мелкобуржуазных взглядов Воронцова на стоимость. 
 
Плеханов критиковал классическую и вульгарную буржуазную политэкономию за антиисторизм, убедительно доказывал, что вечных законов производства не существует, так же как и не существует вечных отношений производства. Большое внимание Плеханов уделял защите марксова учения о капитале и прибавочной стоимости. Это учение для России того времени имело особо важное значение, так как было тесно связано с вопросом об исторической роли капитализма и рабочего класса. Плеханов резко критиковал взгляды народников на кризисы. Народники, как и Сисмонди, считали причиной кризисов недопотребление. Плеханов показал, что причины кризисов лежат во внутренних законах капитализма. Он считал, что кризисы могут исчезнуть только с уничтожением капитализма. 
 
Критика Плехановым экономических взглядов народников свидетельствует о марксистском понимании им важнейших вопросов политической экономии, хотя при этом он и допускал некоторые серьезные ошибки. Плеханов односторонне определял роль закона стоимости, считая, что этот закон проявляется лишь в распределении труда по отраслям производства в соответствии с общественными потребностями. Неясность и противоречивость характеризует высказывания Плеханова по вопросу о цене прозводства, так как он не понял марксовой теории цены производства. Плеханов ошибался и в характеристике капитализма, отличительной чертой капиталистического способа производства производство товаров. Такое понимание привело его к тому, что он не видел резкой грани между простым товарным хозяйством и капиталистическим. В теории заработная платы Плеханов был сторонником "железного закона" Лассаля. 
 
Заканчивая характеристику борьбы Плеханова против народников, следует подчеркнуть, что своей критикой он нанес большой удар народникам, подорвал влияние народнической идеологии. Но резко критикуя мелкобуржуазную реакционную сущность программы народничества, он не смог показать историческое место и роль народничества в развитии общественно-экономической мысли в России, не понял демократического его содержания, выражавшегося в борьбе с остатками крепостничеству. Он не сумел определить социальную природу и классовую сущность народничества, не смог понять народничества как отражения революционных настроений крестьян. Он недооценивал революционности самого крестьянства, потому что не понял крестьянских корней народничества, его революционно-демократического значения. 
 
Отсюда вытекала немарксистская оценка крестьянства как сплошной реакционной массы, отрицание союза рабочего класса и крестьянства. В этой ошибке заключалась основа его будущей меньшевистской позиции, его призыва к союзу рабочего класса с либеральной буржуазией в русской буржуазной революции. 
Хотя Плеханов характеризовал народничество как идеологию мелкой буржуазии, он не понял социальных корней народничества. Корни народничества он искал не в экономическом положении и интересах мелкой буржуазии, а в умственном развитии русской интеллигенции, которую он рассматривал как надклассовую социальную группу. 
 
Плеханов недооценивал степень развития капитализма в России, правда, борьбе с народничеством это не мешало, так как здесь он всячески подчеркивал развитие капитализма. В XX в. эта недооценка повлекла за собой отрицание руководящей роли рабочего класса в русской буржуазной революции. Недооценка развития капитализма связана у Плеханова с непониманием марксистского учения о возникновении и развитии капитализма в промышленности. 
 
Плеханов ошибочно считал общину одной из ступеней разложения первобытного коммунизма. Его ошибкой было также то, что общине он отводил полезную пассивную роль в коммунистическом переустройстве общества. Плеханов не сумел поставить во всей его глубине проблему внутреннего рынка для русского капитализма, не дал критики теоретических основ народнического учения о внутреннем рынке для капитализма. Он неверно связывал вопрос о внешнем рынке с невозможностью реализации общественного продукта на внутрением рынке. Эта ошибочная постановка вопроса связана с тем, что Плеханов не смог правильно разобраться в марксистской теории воспроизводства. 
 
Недостатки плехановской критики помешали ему до конца разгромить народничество. Эта задача выпала на долю В. И. Ленина, который завершил полный идейный разгром народничества. 

Статья  первая

Россия — страна особенная.

У России свой особый путь развития.

России предстоит  великое будущее — она скажет Миру свое новое слово.

Вот положения, выражающие душу общественного и духовного  движения России за последние сто  лет. Можно составить томы выдержек, устанавливающих эти положения. Но и беглое перелистывание авторов  производит неотразимое впечатление.

Сто лет через  историю русского самосознания проходит «великий раскол»: между приверженцамиЗапада и сторонниками своего пути. Большой русский историк спускает его глубже в века, в среду людей, переживших Смуту. Но удивительное дело: если пристально вглядеться в этот «великий раскол», видишь, что он коснулся только поверхности сознания. До глубины сознания он не дошел, «души» не тронул. Там, в «душе», — вера в русский народ, в его особые пути, в его великое будущее звучит неумолчно.

Сторонников двух направлений  в XVII веке — когда было положено начало расколу русского общества — Ключевский называет эллинистами и латинистами. В XVIII веке они назывались люборуссами и вольтерьянцами. В XIX веке — славянофилами и западниками, народниками и марксистами. Одни утверждали свое; верили, что «лесная и степная Россия — неопрятная деревенская люлька, в которой беспокойно возится и беспомощ-

Стр. 142

но кричит мировое будущее»; поклонялись своему народу как носителю вселенской правды. Другиетянулись к Западу; утверждали превосходство западноевропейской цивилизации; видели в ней единую общечеловеческую культуру; всеми силами стремились приобщить к ней Россию. И вместе с тем, «с какойсвятой непоследовательностью они любили Россию и как безумно надеялись на ее будущее» *). В самой отсталости России видели залог ее грядущего величия. «История, как бабушка, страшно любит младшихвнучат». «Мы призваны обновить жизнь цивилизованного мира, внести в нее высшие элементы, которые сама она выработать не в силах. Всмотритесь хорошенько в самого заклятого западника, он с этой стороны часто оказывается славянофилом» **).

У истоков «великого раскола» XII века стоит Чаадаев — быть может, самый крупный мыслитель России. Он был сторонником Запада и как западник вошел в историю. Для Чаадаева путь Запада — путь единый. Россия — «лист белой бумаги». Прошлое России бесплодно и пустынно; настоящее ничтожно. «Мы не принадлежим ни к одному из великих семейств человеческого рода; мы не принадлежим ни к Западу, ни к Востоку, и у нас нет традиций ни того, ни другого. Стоя как бы вне времени, мы не были затронуты всемирным воспитанием человеческого рода». Прошлое наше безрадостно. «Сначала — дикое варварство, потом грубое невежество, затем свирепое и унизительное чужеземное владычество, духкоторого позднее унаследовала наша национальная власть — такова печальная история нашей юности».«Мы живем одним настоящим в самых тесных его пределах, без прошедшего и будущего, среди мертвогозастоя». «Века протекли без пользы для нас. Глядя на нас, можно было бы сказать, что общий закончеловечества отменен по отношению к нам. Одинокие в миpе, мы ничего не дали миру, ничему не научили его; мы не внесли ни одной идеи в массу идей человеческих, ничем не содействовали прогрессучеловеческого разума, и все, что нам досталось от этого прогресса, мы

–––––––––––

*) Герцен: «Колокол», 1859 г. № 54.

**) Н.Чернышевский, т. VIII, Стр. 171.

Стр. 143

исказили». «В нашей крови есть нечто враждебное всякому истинному прогрессу. И, в общем, мы жили ипродолжаем жить лишь для того, чтобы послужить каким-то важным уроком для отдаленных поколений,которые сумеют его понять; ныне же мы, во всяком случае, составляем пробел в нравственном порядке».Выход — в приобщении к западноевропейской цивилизации. Ибо цивилизaция едина, как единохристианство, как едина истина. Горе России в том, что она жилa oбocoблeннo, внe блaгoдaтногоединства, в стороне от общего движения человечества. «Если мы хотим занять положение, подобноеположению других цивилизованных народов... мы должны от начала повторить на себе все воспитаниечеловеческого рода». «Стоя лицом к лицу со старой европейской цивилизацией, которая являетсяпоследним выражением всех прежних цивилизаций... Россия не может иметь другого дела, как стараться усвоить себе эту цивилизацию всеми возможными средствами».

Так начал Чаадаев свой путь мыслителя. А вот как он кончил.

Мы были заброшены «на крайнюю грань всех цивилизаций мира, далеко от стран, где естественно должно было накопляться просвещениe; ... мы увидели свет на почве, не вспаханной и не оплодотворенной предшествующими поколениями, где ничто не говорило нам о протекших веках, где не было никаких задатков нового мира». Мы — молодой народ, и психика наша не обременена прошлым. Но в этом — наше счастье. Счастлив народ, родившийся поздно; ибо он наследует все культурные сокровища,накопленные миром. Россия должна приобщиться к западной культуре, взять все ее богатства. Но путь Запада — не ее путь. Ее путь иной. «Теперь уже совершенно ясно, что мы слишком мало походим на остальной мир, чтобы с успехом подвигаться по одной с ним дороге». «Большая часть мира подавлена своими традициями и воспоминаниями; большая часть народов носит в своем сердце глубокое чувство завершенной жизни, господствующее над жизнью текущей, упорное воспоминание о протекших днях,наполняющее каждый нынешний день. Оставим их бороться с их неумолимым прошлым. Мы никог-

Стр. 144

да не жили под роковым давлением логики времен; никогда мы не были ввергаемы всемогущей силой в те пропасти, какие века вырывают перед народами... У нас нет... готовых мнений, установившихсяпредрассудков; мы девственным умом встречаем каждую новую идею... Воспользуемся же огромным преимуществом, в силу которого мы должны повиноваться только голосу просвещенного разума, сознательной воли. Познаем, что для нас не существует непреложной необходимости; что в нашей власти измерять каждый шаг, который мы делаем, обдумывать каждую идею, задевающую наше сознание; что нампозволено надеяться на благоденствие еще более широкое, чем то, о котором мечтают самые пылкиеслужители человечества». «Мы призваны решить большую часть проблем социального порядка, завершить большую часть идей, возникших в старых обществах, ответить на важнейшиe вопросы, какие занимаютчеловечество... Мы, так сказать, самой природой вещей предназначены быть настоящим совестным судомпо многим тяжбам, которые ведутся перед великими трибуналами человеческого духа и человеческого общества». «Мы пришли после других для того, чтобы делать лучше их». «Свободным порывом нашихвнутренних сил, энергическим усилием национального сознания должны мы овладеть предназначенной нам судьбой» *).

Таков жизненный путь Чаадаева. Западник и предтеча западничества XIX в., он был вместе с тем и предтечей славянофильства и народничества. Есть что-то пророческое в этом явлении. И в дальнейшейистории русского самосознания Западу будет неизменно противополагаться Россия, и путь Запада, вконечном итоге, преодолеваться путем иным, своим.

Иван Киреевский — духовный отец славянофильства. Человек сильного ума и большого духа. Но и его путь был не простой. Как и Чаадаев, он начал с устремления к Западу. Как и для Чаадаева, для него существовала одна цивилизация — западноевропейская. Ибо только западноевропейская цивилизация —общечеловеческая. Только она продолжала просвещениe древ-

–––––––––––––

*) Сочинения и письма П. Я. Чаадаева. М. 1913. Гершензон. Чаадаев.

Стр. 145

него мира, наследовала все прежнее просвещениe человечества, участвовала в общем ходе мировогоразвития. «Только с того времени, как История наша позволила нам сближаться с Европою, начало у нас распространяться и просвещение в истинном смысле сего слова, то есть не отдельное развитие нашей особенности, но участие в общей жизни просвещенного мира; ибо отдельное, китайски особенное развитие заметно у нас и прежде введения образованности Европейской; но это развитие не могло иметьуспеха общечеловеческого». «У нас искать национального значит искать необразованного; развивать его насчет Европейских нововведений значит изгонять просвещение; ибо, не имея достаточных элементов длявнутреннего развития образованности, откуда возьмем мы ее, если не из Европы?» *).

На этом пути — утверждения духовного превосходства Запада над Россией — Киреевский удержался недолго. Как и у Чаадаева, вера в Запад у него сменилась верой в Россию; пути Запада разошлись с путями России. Но в этом новом направлении он пошел дальше Чаадаева. Вера в Россию, в ее будущее слилась с любовью и утверждением ее прошлого. Отход от Запада превратился в его отрицание.Мир западный и мир восточный стали друг к другу как два мира полярно противоположные.

«Еще не очень  давно то время, когда... общее мнение было таково, что различие междупросвещением Европы и России существует только в степени, а не в характере, и еще менее в духе илиосновных началах образованности. У нас (говорили тогда) было прежде только варварство: образованность наша начинается с той минуты, как мы начали подражать Европе, бесконечноопередившей нас в умственном развитии». «С тех пор в просвещении Западно-Европейском и впросвещении Европейско-Русском произошла перемена. Европейское просвещение... достигло той полноты развития, где его особенное значение выразилось с очевидной ясностью». «Но резуль-

––––––––––––

*) Ив. Киреевский. Полное собрание сочинений. т.1. «Девятнадцатый век», Стр. 80-83

Стр. 146

тат этой полноты  развития... было почти всеобщее чувство  недовольства и обманутой надежды». Ибо «логический разум Европы, достигнув высшей степени своего развития, дошел до сознания своей  ограниченности». Ибо «раздвоение и рассудочность... являются последним выражением Западно-Европейской образованности». Объяснение этому надо искать в тех началах, которые были положены в основу западноевропейской цивилизации. Образованность древнего мира была известна Западу в форме односторонней образованности римской, в которой наружная рассудочность брала перевес над внутреннею сущностью вещей. Христианство проникало в умы западных народов через учение одной Римской Церкви, отпавшей от Церкви Вселенской. «Общественный быт Европы... почти везде возник насильственно, из борьбы на смерть двух враждебных племен: из угнетения завоевателей, из противодействия завоеванных». Ныне Европа высказалась вполне, докончила круг своего развития. Для развития человечества нужны высшие начала, которые Европа дать ему не в силах. Эти высшие начала хранятся у нас, в началах просвещения Русского. Просвещение Русское выросло на более благодатной почве, чем просвещениe западное. Россия приняла просвещениe из первых источников, из центра просвещения, который тогда находился в Византии. Приняв учение христианское от Греции, она постоянно находилась в общении с Вселенской церковью. «Христианство в России зажигалось на светильниках всей Церкви Православной». Образованность древнего мира — не односторонняя римская, а умственно превосходная греческая — переходила к России в просветленном виде, через учение христианское. Русская земля выросла из естественного развития народного быта. «В ней не было ни завоевателей, ни завоеванных». «Особенность России заключается в самой полноте и чистоте того выражения, которое христианское учение получило в ней — во всем объеме ее общественного и частного быта». «Цельность и разумность являются последним выражением Русской образованности». Вот почему можно надеяться на будущее процветаниe России. Вот почему нужно желать, чтобы высшие начала просвещения русского, «господствуя над просвещением Европейским и не вытес-

Стр. 147

няя его, но, напротив, обнимая его своею полнотою, дали ему высший смысл и последнее развитиe» *).

Ясен духовный путь Ив. Киреевского. Всю свою жизнь он стремился к высшей общечеловеческойправде. В начале пути он искал ее на Западе. Он нашел ее позже у себя на «Святой Руси».

Жизненный путь остальных  славянофилов отличался поразительной  цельностью. Они не знали того «перелома»«  в отношении к России и Западу, который пережили Чаадаев и И. Киреевский. Еще юношами они выбрали  между Россией и Западом и  всю свою любовь и энтузиазм отдали России. Жажду высшей, общечеловеческой правды они утоляли верой в  Россию, в святость ее жизненных  начал, в ее всемирное общечеловеческое назначение.