Историография Киевской Руси

В 90-е годы прошлого века был издан обобщающий труд Б.А. Рыбакова «Киевская Русь и русские княжества XII-ХIII вв.»², в котором величайший исследователь подвел итог своей полувековой научной работы. Историк рассмотрел длительный исторический путь восточного славянства, приведшего его к созданию государственности. Во многом Б.А. Рыбаков являлся продолжателем направления в исследовании, предложенного Б.Д. Грековым: ключом к пониманию ранней русской государственности объявляются процессы, происходившие в экономической сфере жизни общества. При этом в отличие от Л.В. Черепнина и его последователей, он отмечал основное содержание феодализации в землевладении князей и бояр в 1Х-Х вв. В политическом плане, по мнению Рыбакова, Киевская Русь представляла собой раннефеодальную монархию.

2 Рыбаков Б.А.  Киевская Русь и русские княжества ХII-ХIII вв. - М., 1993.

Л. В. Черепнин – специалист в области российской истории эпохи феодализма, историографии, источниковедения. Он первым среди советских историков в послевоенное время выдвинул новые положения в Концепцию о  складывании Древнерусского государства с момента объединения Киева и Новгорода под властью Олега.

Одну из самых ранних дат начала русского летописания  предложил Л.В. Черепнин. Сопоставив текст Повести с Памятью и  похвалой князю Владимиру Иакова Мниха, он пришел к выводу, что в основе последней лежал свод 996 г. Этот текст, как считает Л.В. Черепнин, опирался на краткие летописные заметки, которые велись при Десятинной церкви в Киеве. Было также высказано предположение, что к составлению свода Десятинной церкви причастен Анастас Корсунянин³.

3  Данилевский И.Н. Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории. М., 1998. (Часть 2: Источники российской истории. Раздел 1: Исторические источники XI—XVII вв.)

Историк-исследователь  выдвигает идею о государственной феодальной собственности и государственной эксплуатации в эпоху Киевской Руси. Его тезис о том, что изначальной формой феодальной собственности является государственная собственность, и что Киевский князь, олицетворяющий государственную власть, выступает верховным собственником всей земли, привели к пересмотру ряда положений, касающихся генезиса феодальных отношений на территории Древней Руси⁴.

Учитывая тесную взаимосвязь между эволюцией  государственных институтов и развитием  феодальных отношений, наблюдение JI.B. Черепнина, пользующееся в настоящее время поддержкой большинства историков, представляется очень важным.

4 Черепнин Л.В.  Основные этапы развития феодальной  собственности на Руси (до XVII века) // ВИ - 1953. № 4. С. 38-64.

В 1965 году Л.В. Черепнин  выпускает книгу «Древнерусское государство и его международное значение»⁵. Историк отмечает, что сам факт представительства варягов в русском посольстве указывает на устойчивую дипломатическую традицию, существовавшую, возможно, до конца X в. Привлечение варягов на службу в Киеве было вызвано потребностями внутреннего развития страны, складыванием древнерусского государства, совершенствованием его внешнеполитических функций. Этим же потребностям служило так называемое призвание князя.

5  Черепнин  Л В. Древнерусское государство  и его международное значение (в соавторстве с А. П. Новосельцевым, В. Т. Пашуто и Я. Н. Щаповым) - М., 1965

Так же среди  работ современных историков  следует выделить монографию Н.Ф. Котляра⁶. Фактически это первый труд целиком посвященный изучению государственного строя Древней Руси и его эволюции. Опираясь на новейшие исторические данные, Котляр проводит глубокий анализ становления и развития государственных институтов Киевской Руси.

6 Котляр Н.Ф.  Древнерусская государственность. - СПб., 1998.

Ценные сведения о догосударственных общностях  славян содержатся в классической работе В.В. Седова⁷. В работе рассматриваются происхождение и ранняя история славян, упор делается на междисциплинарный подход. Изложение ведётся на основе материалов археологии и истории.

7 Седов В.В.  Славяне. - М„ 2002.

II.3. Версии исследователей новейшего времени И.Н. Данилевского, В.И. Буганова

Игорь Николаевич Данилевский (род. 1953) - исследователь памятников древнерусской литературы, доктор исторических наук, профессор, член диссертационного совета РГГУ, заместитель директора Института всеобщей истории РАН.

Данилевский И.Н. детально описал вопрос о вероятном источнике рассказа ПВЛ, подчеркнул его важность и пришел к выводу: «Чтобы понять мотивы составителя «Повести», избравшего именно такой «сценарий» раздела земли сыновьями Ноя, необходимо было найти непосредственный источник летописного рассказа. Но установить его до сих пор не удается»⁸.

8 Данилевский И.Н. Русские земли глазами современников и потомков  (XII – XIV вв.). М., 1999. С.32.

Повесть временных лет, как известно, открывается кратким  библейским введением, связанным с  ранней истории славян. При этом непосредственной точкой отсчета для  автора стало не Сотворение мира, а  Потоп, точнее его последствия: "Се начнем повесть сию. По потопе трие сынове Ноеви разделиша землю, Сим, Хам, Афет"(1) (ср.: Быт. 10). В историографии и литературоведении довольно подробно рассмотрен вопрос об источниках рассказа о разделении земли между сыновьями Ноя.  Вместе с тем, пока не нашло объяснения, почему свое повествование летописец ведет именно от Потопа, а не от Адама.

Начальный рассказ Повести  временных лет, по мнению исследователя, повествует об истории человечества  вполне определенных хронологических  рамках: между двумя концами мира. Первый из них, уже состоялся в прошлом: Потоп стал концом старого человечества. За ним последовало появление "новых людей" христиан.

Вся дальнейшая история, рассказанная летописцем, в принципе сводится к уточнению  границ земли  Обетованной. От земли, доставшейся в удел Иафету, повествование переходит к земле славян, просвещенной крещением. Центральным сюжетом в этой части Повести становится Сказание о переложении книг на славянский язык. Финал повествования должен быть определен известием о конце света⁹.

9 Данилевский  И.Н. Замысел и название Повести временных лет // Отечественная история. 1995. № 5.

В таком случае, начало изложения с Потопа представляется достаточно логичным, более того, - пожалуй, единственно возможным. Отправная  точка рассказа связана с определением истоков, из которых "Руская земля стала есть", - именно так может быть истолковано выражение: "откуду есть пошла Руская земля". В ходе повествования летописец объясняет, как Царьград уже в начале IX в. теряет свое высокое предназначение центра обновленного мира¹⁰.

10 Данилевский И.Н. Потоп и Русская земля: К вопросу об исторических взглядах древнерусского летописца //От Бытия к Исходу: Отражение библейских сюжетов в славянской и еврейской народной культуре. Вып. 2. М., 1998.

Легенды, связанные с зарождением государства, есть у многих народов Европы и Азии. Предание о Рюрике едва ли не дословно совпадает, например, с рассказом Видукинда Корвейского о приглашении саксов бриттами. Такое совпадение любопытно, потому что автор „Повести временных лет“ скорее всего не знал о труде Видукинда. Естественно, и сам Видукинд не мог пользоваться повестью, так как писал „Деяния“ почти на столетие раньше. Но не случайно же это! Скорее всего, есть какой-то общий литературный источник¹¹.

11 Данилевский И.Н. Повесть временных лет. Герменевтические основы изучения летописных текстов. - М.: Аспект-Пресс, 2004.

Буквальное  понимание известия о призвании  варягов привело некоторых историков  к своеобразным выводам, в частности, к выводу, что государственность  была привнесена на Русь извне. Так возникла в историографии „норманнская проблема“. И спор между „норманистами“ и „антинорманистами“, то затихая, то вновь обостряясь, продолжается свыше двух столетий.

И.Н. Данилевский отмечает, что следует согласиться и  заменить фиктивную — в научном плане — „норманнскую проблему“ на вполне реальные и существеннейшие вопросы: происхождение и значение самого слова „Русь“; этническая принадлежность первых русских князей; роль „варяжского элемента“ в ранних государственных структурах Древней Руси и, наконец, происхождение государства у восточных славян¹².

• 12  Данилевский И.Н. Древняя Русь глазами современников и потомков (IX—XII вв.). М., 1998; 2-е изд. — М., 2001.

Его исследования посвящены разработке и апробации  принципиально нового подхода к изучению летописных текстов, основанного на сочетании последних достижений текстологии и герменевтики. Новый подход  позволяет предложить не только новые трактовки летописных сюжетов, но и сформулировать гипотезу о целях, которые преследовали летописцы, и социальных функциях древнерусского летописания. Игорь Николаевич автор более 150 работ.

Буганов Виктор Иванович (1928—96), историк, член-корреспондент  РАН (1994), автор трудов по социально-политической истории России XI—XVIII вв.,  по проблемам источниковедения и историографии, по вопросам издания летописей и разрядных книг.

В. И. Буганову, ученику  М. Н. Тихомирова, принадлежит наиболее обстоятельный историографический обзор советских работ по летописанию.  Книга построена как обзор содержания работ по летописанию и откликов на них, разбитых по этапам летописания (начальное летописание, летописание периода феодальной раздробленности, летописание конца XV – XVII вв., хронографы, обобщающие труды) и по периодам его изучения (1918 – середина 1930-х гг.; советская историография середины 1930-х – середины 1950-х гг.; советская историография середины 1950-х – начала 1970-х гг.). Такое построение предполагало, что автор не ставил целью рассматривать отдельные научные направления.

Дореволюционные исследования выходили за рамки исследования, но В. И. Буганов написал о них  в предисловии и во введении. В. Н. Татищев, по его мнению, положил  начало критическому анализу списков, так как отмечал в них противоречия и недостоверные известия.

В. И. Буганов придавал, вслед за своим учителем М. Н. Тихомировым, особенное значение работам И. И. Срезневского. Сильной стороной К. Н. Бестужева-Рюмина Тихомиров полагал  «разработку вопроса о расслоении, разложении летописных текстов на составные части».

Таким образом, В. И. Буганов  хвалил Бестужева-Рюмина как раз  за то, за что его метод отвергал Я. С. Лурье. И, конечно, по мнению В. И. Буганова «шахматовский» период нельзя отрывать от «дошахматовского». Кроме того,  методологию Шахматова В. И. Буганов называл «глубоко ошибочной» из-за игнорирования классового подхода. Он отметил у Шахматова «приоритет формально-текстологического анализа над историческим», написав, что борьба против такого направления «проходила на первом этапе развития науки» (1918 – 1930-е гг.) и «завершилась на втором ее этапе» (т.е. в 1930-х – 1950-х гг.).

Несмотря на гипотетичность построений, схема Шахматова, по Буганову,  – широкое и смелое научное построение, а сущность его метода заключалась в соединении текстологического анализа летописных списков с логически-смысловым, историческим анализом текста летописей.

Таким образом, В. И. Буганов  оценил А. А. Шахматова за то, что  он не все выводы делал на основе сравнительного анализа, то есть, за то, за что другие авторы (в основном, филологи) – его критиковали. Противопоставление внутренней критики как «дошахматовского метода» сравнительному методу, характерное для Я. С. Лурье, В. И. Буганов назвал «несколько искусственным».

М. Д. Приселкова В. И. Буганов  охарактеризовал как продолжателя дела Шахматова, но оспорил его тезис  о бедности содержания  составляемых после «Повести временных лет» летописей и об их придворном характере. Тем не менее, курс  «Истории летописания» М. Д. Приселкова, по мнению В. И. Буганова, был значительным вкладом в науку. 

В. И. Буганов впервые  разобрал содержание работ Е. Ю. Перфецкого, высоко ценимого его учителем М. Н. Тихомировым. Из других исследователей летописания  он высоко ставил труды А. Н. Насонова, Я. С. Лурье и К. Н. Сербиной.

В. И. Буганов не обратил  внимания на то, что работы двух последних  исследователей и по выводам, и по методу противоположны. Что касается  М. Н. Тихомирова и Л. В. Черепнина, то В. И. Буганов особенно подчеркивал, что они оба  стремились решить вопрос о начале летописании с использованием новых материалов.

После выхода книги В. И. Буганова долгое время не появлялось работ по историографии летописания, кроме уже отмеченных статей Я. С. Лурье. В основном, выходили историографические очерки по отдельным сюжетам истории летописания. Несколько лет назад появилась статья С. Н. Кистерева, вернувшая внимание к общей оценке всего периода исследования летописей. В значительной мере она была построена как развернутый комментарий к высказываниям различных ученых об истории изучении летописания.

Заключение.

Прошло целое  тысячелетие, а открытие Руси продолжается и сегодня. Это естественно. Столь крупное и многомерное историческое явление, каким являлась Киевская Русь, привлекло к себе внимание многих поколений историков. И каждое из них вносит в дело его постижения свою посильную лепту. В целом исследователи воссоздали достаточно полный и объективный образ государства восточных славян, возникшего в результате их длительной политической и социально-экономической эволюции, обогащенной достижениями соседних народов. Киевская Русь развивалась в рамках общих закономерностей историко-культурного процесса средневековой Европы, в котором каждый народ принимал участие, прежде всего, собственными культурными традициями. Древнерусский народ создал яркую и самобытную культуру, выступил фактически соавтором многих достижений мировой цивилизации.