Историография Киевской Руси

«Откуда есть пошла  Русская земля?». Этот вопрос, поставленный еще летописцем Нестором в конце XI или начале XII в., продолжает волновать  исследователей и сегодня. И нельзя сказать, что все здесь уже  для нас ясно и не требует дальнейших исследований. Спор историков о том, кто были русы, и где их следует локализовать, начавшийся более 200 лет назад, продолжается. Он обусловлен характером источников. В большинстве своем (особенно иностранные) они содержат свидетельства не очень конкретные и далеко не однозначные. При этом необходимо учитывать, что начальное древнерусское летописание, в том числе «Повесть временных лет», подвергалось неоднократной редакторской правке.

Вряд ли можно  сомневаться в том, что поздние  летописные свидетельства возродили  память и очертили нам ту первоначальную Русь, которая положила начало Древнерусскому государству.

Для решения  вопроса, кто такие поляне и откуда они пришли, кроме как «Повесть временных лет», других письменных источников нет. Летописец в ряде мест совершенно четко объединяет полян и древлян в одну группу, противопоставляя ее другой, которую составляли радимичи и вятичи.

Все введение в  «Повести временных лет», связывается  с именем Нестора. Разумеется, он имел к нему отношение, но не как летописец-создатель, а как сводчик и редактор записей своих предшественников.

Северными соседями восточных славян являлись скандинавские  народы, чьи воинские дружины, судя по свидетельствам летописи, предпринимали  частые грабительские набеги на Русь. Какое-то время их данниками были новгородские словене, кривичи, финно-угорские племена чудь и меря. Местное население неоднократно восставало против варягов и изгоняло их за море и, тем не менее, варяги на Руси были.

Задача современных  исследователей состоит в том, чтобы  объективно разобраться в факте, определяющим в развитии древнерусской государственности и найти ему правильное объяснение. Здесь историков поджидают значительные трудности, и они их далеко не всегда успешно преодолевают.

Норманнизм, как  научное течение, имеет давние корни. Родился он в России в XIX в., а уже затем подхвачен историографией западных стран, где и прижился. Сейчас, вероятно, нет необходимости вдаваться в историографические подробности, тем более, что современные западные исследователи проблемы варягов на Руси и сами отмежевались от многих крайностей старой норманнистской школы. От крайностей — да, но не от концепции в целом.

В 882 г. на киевском столе произошла смена династий. Убив Аскольда, власть захватил родственник  Рюрика — Олег. Летопись в статье 879 г. отмечает, что Рюрик перед смертью передал княжение Олегу «от рода ему суща». Традиционно эта фраза служила указанием на норманнство последнего. В свете новых изысканий в области славяно-скандинавских контактов, появилась точка зрения, что родичем Рюрика мог быть и представитель одного из местных знатных семейств. В любом случае, еще до прихода в Киев, Олег был тесно связан со славянской средой и являлся выразителем интересов ее феодальных кругов. Его активная деятельность на киевском столе является убедительным свидетельством тому.

Ни о каком  норманнском завоевании Киева не может быть и речи. Произошел, по существу, политический переворот, в  результате которого на киевский престол  взошел новый человек. Олег и его  окружение фактически поступили  на службу среднеднепровскому раннефеодальному государству, которое к этому времени прошло уже длительный путь развития. Не случайно в Киеве варяги принимают и название этого государства: «И седе Олегъ къняжа Кыеве; и бета у него мужи Варязи, и отътоле прозъвашася Русию».

Рюрик, а позднее и Олег не основывают свои города, а овладевают уже существующими, не утверждают в них политическую власть, а лишь меняют старую администрацию на новую — «свою», как уточняет летописец.

Конечно, новая  княжеская династия Руси, будучи по происхождению северной, на первых порах содействовала вовлечению варягов в процессы государственной жизни страны. Вовлечение это никогда не приобретало форм господства, засилия чужеземцев. Процесс их притока на Русь строго контролировался. Письменные источники свидетельствуют, что всякий раз, как только задачи, в решении которых нужна была помощь варягов и оказывались выполнены, киевские князья старались избавиться от них. При этом не только не одаривали их за службу со щедростью родственников, но, нередко, не платили даже обусловленные денежные суммы. Примеры этому, Владимир Святославич, Ярослав Мудрый.

Говорить о  какой-то гегемонии варягов на Руси, пусть и кратковременной, как  представляется в работах, посвященных  норманнской проблеме, по меньшей  мере, несерьезно.

Ни письменные, ни археологические источники не дают оснований видеть в варягах  силу, оказавшую значительное влияние  на ход общественно-политического  и социально-экономического развития восточных славян. Приходя на Русь в небольшом количестве, варяги вливались в те общественные структуры, которые возникали и развивались до них и независимо от них.

В заключение можно  отметить основные моменты данной работы:

1. Именно 862 год — является важнейшим отправным пунктом, как становления древнерусской государственности, так и развития феодальных отношений на Руси. Именно с этого времени сообщения летописцев персонифицируются, вместо «земель полян» и «земель словен», упоминаются «княженье Рюрика», «владения Аскольда и Дира». Начинается процесс «окняжения» восточнославянских земель, установление единой дани. Появляется верховный собственник и распорядитель земли — правящий князь. Именно с этого момента на территории восточных славян начинают складываться отношения государственного феодализма.
2. «Повесть временных лет» не сохранила известий об очень важном событии – первом принятии Русью христианства, но не оставляют сомнений в его исторической реальности византийские источники.
3. В основу русской истории положена летопись, пестрящая пропусками, ошибками и описками. Крупная, отдельная и оригинальная ветвь русского летописания — новгородская — была оставлена без должного внимания.  
4. Многое в летописях было понято неверно из-за того, что понимали текст, исходя из норм современного языка, а старых норм просто не знали. Нельзя было ограничиваться толкованием неясных, темных мест, исходя только из рассматриваемого отрывка. Надо было понимать его в свете предыдущего и последующего. Необходимо было логическое понимание времени, места, условий, событий. Словом, надо было быть русским историком. А их, таких историков, не было. Основоположниками русской исторической науки были немцы, которые со времен Петра I поставили себе задачей создать историю Руси. Они не знали и сотой доли того, что знаем мы теперь. Да и не могли знать уже потому, что некоторые из них не владели даже русским языком! (Байер, например).
5. Анализ и изложение исторического материала, основанного на фактах, придают повествованию злободневность и вводят его в круг насущных социально-политических проблем, а современная действительность получает в летописи острые политические оценки. Постепенно в ней усиливается тенденция осуждения феодальных междоусобиц, начавших к началу XII в. активно угрожать государственному единству.
6. «Повесть временных лет» отличается высокой языковой культурой. Афоризмы ее автора не потеряли исторической и смысловой привлекательности и до сегодняшнего дня: «мертвый бо срама не имам», «мир стоит до рати, а рать до мира» и многие другие. В жизнеописаниях князей применяется очень емкая и меткая юридико-политическая терминология: «Не идет место к голове, а голова к месту» и т. д.
7. В некоторых исследованиях советских авторов имеет место нечеткость в определении роли варягов на Руси.
8. Глубокая связь современности с той столь давней эпохой существует реально, а не в чисто «теоретическом» смысле.

Здесь уместно  напомнить одно творение А.П. Чехова. Он из всего им созданного более  всего ценил свой рассказ «Студент» (1894 г.). Герой рассказа –  студент  Духовной академии, приехав на Пасху  в затерянную в российском просторе родную деревню, проникается — в студеный вечер Страстной пятницы — острым сознанием нераздельной связи времен. «И теперь, пожимаясь от холода, студент думал о том, что точно такой же ветер дул и при Рюрике, и при Иоанне Грозном, и при Петре...». Он начинает говорить двум встреченным им крестьянкам, Василисе и ее дочери Лукерье, как «Иуда в ту же ночь поцеловал Иисуса и предал его мучителям. Его связанного вели к первосвященнику (Каиафе) и били...

Василиса вдруг  всхлипнула, слезы, крупные, изобильные, потекли у нее по щекам, а Лукерья, глядя неподвижно на студента, покраснела, и выражение у нее стало тяжелым, напряженным, как у человека, который сдерживает сильную боль...»

И студент сознает, «что, если Василиса заплакала, а ее дочь смутилась, очевидно, то, о чем он только что рассказывал, что происходило девятнадцать веков назад, имеет отношение к настоящему – к обеим женщинам и, вероятно, к этой пустынной деревне, к нему самому, ко всем людям... И радость вдруг заволновалась в его душе, и он даже остановился на минуту, чтобы перевести дух. Прошлое,— думал он,— связано с настоящим непрерывною цепью событий, вытекавших одно из другого... он только что видел оба конца этой цепи: дотронулся до одного конца, как дрогнул другой».

Искусственного  нет ничего в соотнесении событий русской истории IХ и XXI веков...

Закончить хочется, перефразировав слова летописи: ИСТОРИЯ  наша велика и обильна, а порядка  в ней нет…

Список  использованной литературы

1. Буганов В. И. Источники разрядных книг последней четверти XV - начала XVII вв. // Исторические записки. Т. 76. – М., 1965. С. 105-111.
2. Буганов В. И. Отечественная историография русского летописания. Обзор советской литературы  - М., 1975.
3. Данилевский И.Н. Замысел и название Повести временных лет//Отечественная история. 1995. № 5.
4. Данилевский И.Н. Потоп и Русская земля: К вопросу об исторических взглядах древнерусского летописца // От Бытия к Исходу: Отражение библейских сюжетов в славянской и еврейской народной культуре. Вып. 2. – М., 1998.
5. Данилевский И.Н. Русские земли глазами современников и потомков  (IX– XII вв.). – М., 1998; 2-е изд. – М., 2001.
6. Данилевский И.Н. Русские земли глазами современников и потомков  (XII – XIV вв.). – М., 1999. С.32.
7. Данилевский И.Н. Повесть временных лет. Герменевтические основы изучения летописных текстов. – М.: Аспект-Пресс, 2004. 370 с.
8. Ключевский В.О. Курс русской истории. Ч. I//Ключевский В.О. Сочинения в 9-ти томах. Т. I. – М., 1987.
9. Котляр Н. Ф. Древнерусская государственность. – СПб., 1998.
10. Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В. Древнерусское государство и его международное значение. – М., 1965.
11. Повесть временных лет. 2-е изд., испр. и доп. – СПб., 1996.
12. Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества ХІІ-ХІІІ вв. – М., 1993.
13. Сахаров А. Н., Буганов В. И. История России с древнейших времён до конца XVII века. Т. 1. – М., 1987.
14. Седов В.В. Славяне. – М., 2002. 
15. Татищев В.Н. История Российская. - М., Л., 1962 Т. 1, М, Л., 1964. Т. 4.
16. Тихомиров М.Н. Русское летописание. — М., 1979.
17. Черепнин JI.B. Русь. Спорные вопросы истории феодальной земельной собственности в IX-XV вв. // Новосельцев А.П., Пашуто В.Т., Черепнин Л,В. Пути развития феодализма (Закавказье, Средняя Азия, Русь, Прибалтика). — М., 1972.
18. Шапиро А.Л. Русская историография с древнейших времен до 1917 г. – М., 1993.
19. Шахматов А.А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. — СПб., 1908.
20. Шахматов A.A. Древнейшие судьбы русского племени//Русский исторический журнал. Пг. 1919.
21. Шахматов А.А. Повесть временных лет. Пг.,1916. Т. 1