История исторического знания

В предисловии к своему сочинению Ливии подчеркивает, что задача автора – знакомить читателя с событиями минувшего с целью извлечь пользу из «поучительных примеров». Труд Ливия задумывался как история моралистическая, призвание убеждать и учить. По словам историка, он хотел отвлечься от «зрелища бедствий» века нынешнего и обратить взгляд к славной истории, показав её через противопоставление величественного прошлого недостойному настоящему, мужества и доблести предков – нравственному вырождению современников.

Представление о том, что процветание государства и накопление богатств привело римлян к порче нравов, вызвало гражданские войны и ускорило падение Республики, стало общим местом для римских историков. На теории «порчи нравов» основывали свои рассуждения Саллюстий и Тацит. Но для Тита Ливия становление, расцвет и падение римского гражданского государства стали главным стержнем повествования. Помимо этого, Ливии стремился показать римский народ «в обрамлении величественного целого». Историк видел свою задачу не в поисках новых сведений, а в воссоздании близких к идеалу картин жизни предков, с их гражданскими добродетелями и воинской доблестью.

В труде Ливия излагалась история, давность которой значительно превосходила память поколений его современников. Такое повествование не могло строиться только на основе расспросов очевидцев минувших событий. Большую часть текста составили извлечения из книг предшественников, разнообразных записей, преданий и легенд о ранней римской истории. На основе этого материала автору было необходимо составить связный рассказ – со своими героями, сюжетом, внутренней структурой.

68

В труде Ливия названы двенадцать писателей, работами которых автор пользовался. Однако, компилируя материал из более или менее надежных источников, историк не считал необходимым сопоставлять свидетельства для выяснения точной версии происходивших событий. Ливий излагал различные суждения, не пытаясь примирять их друг с другом. При этом он предупреждал читателя, что не уверен в истинности приводимых свидетельств. Ливий, как правило, не истолковывал и не критиковал предания и чужие мнения, сознательно отказываясь от вынесения событиям собственной оценки. Подбор свидетельств и фактов служил иллюстрацией определённой идеи, и поэтому историк мог использовать менее достоверные источники, не ссылаться на известные ему документы.

В тексте Ливия прослеживаются отсылки к разным способам исторического письма. Прежде всего, это понтификальная традиция и анналистика, что сказалось не только на уровне используемых источников, но и на манере построения частей текста. Так, в большинстве дошедших до наших дней книг Ливии заканчивает описание событий каждого года рассказом о выборах магистратов и ритуалах жрецов; следующий год открывается вступлением магистрата в должность, распределением провинций, приёмами посольств и перечнем прочих официальных дел.

Из работ анналистов Ливий заимствовал не только фактический материал, но и установку на то, чтобы, говоря словами одного из этих авторов, показать, каким образом событие произошло, и какие намерения за этим стояли. Для этого требовалось создавать яркие и живые литературные описания. Большое влияние на труд Тита Ливия оказало сочинение Полибия.

Темы повествования – «меч и тога» – военные действия и институциональная история, рассказы о воинах и основателях устоев. Тит Ливий следовал скорее традиции Фукидида, чем Геродота: его рассказ был наполнен событиями, людьми, драматическими действиями, с непременной моральной оценкой.

«История Рима от основания города» представляет собой выдающееся литературное произведение. Ливий стремился к художественному совершенству, описывая события в эпическом стиле, используя возвышенный слог, приёмы риторики, драматизации повествования. Особую выразительность его рассказу сообщали исторические портреты действующих лиц. На основе речей героев, а также тщательно выбранных эпизодов, незначительных на первый взгляд, Ливий демонстрировал величие духа и добродетели римлян – их преданность семье и государству, стойкость и готовность к самопожертвованию. В хронологически выстроенное повествование вплетались рассказы о простых и суровых нравах в семьях древних римлян, сцены единения и патриотического подъёма народа в моменты опасности.

69

Ливия не слишком интересовали происхождение и обычаи выходцев из чужих земель. История, по его убеждению, должна увековечить подвиги первенствующего на земле «Римского народа».

Законы римлян мыслились автором как существующие с древнейших времен. По словам Ливия, легендарный Ромул созвал толпу на собрание и дал ей эти законы. По мнению историка, Рим самой судьбой был превращен из обычного государства в могущественное и великое. Таким образом, вся история сосредоточивалась вокруг Вечного города. В изложении Ливия история Рима предстаёт не одной из многих других историй, а как единственная и всеобщая, поскольку Рим воплощал в себе весь известный мир.

Благодаря такому подходу сочинение Ливия послужило в более поздние времена моделью, образцом для историй других народов, впоследствии – национальных историй. В своём сочинении Тит Ливии описал и закрепил «Римский миф», созданный на закате Республики. Суммирование прошлого было необходимо в тот момент, когда оно было готово стать коллективной историей, целостным образом. Как правило, подтверждение традиций требуется тогда, когда сама традиция нарушается, и поэтому становится видимой, превращается в предмет рефлексии.

Историки Ранней империи

Никто из последователей Тита Ливия не пытался переделывать его труд. Хотя римляне не утратили интереса к истории, в целом её рамки были сужены. Во многом это было связано с особенностями политической ситуации в имперском Риме. В I в. н. э. исторические произведения, носившие оппозиционный Принципату (Ранней империи) характер, были враждебно встречены властями, и из них сохранилось мало сочинений. Писать историю с независимых позиций было трудно и небезопасно. Большое впечатление на современников произвёл пример историка эпохи правления Тиберия Кремуция Корда, который из-за прославления Брута и Кассия как последних республиканцев был вынужден совершить самоубийство, а его сочинение публично сожгли. Оставалось писать официальную историю в честь правящей династии Юлиев-Клавдиев (Веллей Патеркул), сообщать о древних событиях (Квинт Курций Руф, книга «О деяниях Александра Великого») или собирать исторические анекдоты («Девять книг достопамятных деяний и изречений» Валерия Максима).

70

ПУБЛИЙ КОРНЕЛИЙ ТАЦИТ (ок. 55 – ок. 120) начал писать только после убийства тирана Домициана в 96 г., когда эпоха «дурных цезарей» завершилась. Происходивший из аристократической семьи, Тацит получил обширные познания в области риторики, что позволило ему в молодости стать известным оратором. Тацит исполнял должности претора, консула, проконсула римской провинции Азия. Не принадлежа к сенаторской знати от рождения, Тацит был близок по оппозиционным настроениям к её представителям.

Основные исторические труды Тацита – «История» (105– 111; из 14 книг сохранились только 1–4 и начало 5-й) и «Анналы» (после 111; из 16 книг до нас дошли 1–6 и 11–16), повествующие о прошлом Римской империи – от смерти Августа (14) до убийства Домициана (96). Сочинениям Тацита свойствен глубоко пессимистический взгляд на события, происходившие в государстве. Это объединяет их с произведениями Саллюстия, которые оказали на Тацита большое влияние.

Писать, согласно намерению Тацита, следовало sine ira et studio – без гнева и пристрастия. Эта установка говорила скорее о стремлении к непредвзятости, чем об отсутствии личного переживания и опыта, поскольку Тацит был свидетелем многих событий. Кажется, что Тацита как историка сопровождало чувство вины – не только за государственную службу при императоре, но и за то, что его сограждане вообще могли допустить преступления таких императоров, как Нерон и Домициан.

По мнению Тацита, при единовластной форме правления свободе и добродетели всегда угрожает опасность. Трагедия общества заключалась в том, что императорская власть и свобода оказались несовместимыми, хотя падение Республики и было предопределено. Историку, по мысли Тацита, следовало честно описать для наставления потомков недавнее прошлое с его преступлениями и позором. При этом надлежало прославить подвиг немногих граждан, кто не побоялся бросить вызов тиранам.

Такое видение задачи повлияло на композицию, отбор сведений для «Истории» и «Анналов». Тацит писал о событиях, происходивших в государстве год за годом. В конце каждого описания следовали перечни посольств, избранных официальных лиц, упоминания о кончинах известных людей, процессах и судах, природных бедствиях. Но историк не стремился фиксировать все происходящее, а подходил к материалу выборочно.

71

Жизнь огромной империи и её провинций оставалась за пределами повествования. Основное внимание было приковано к самому Риму – императорскому двору, верхушке армии, сенату.

Центральное место в истории Тацит отводил отдельным личностям, людям, определявшим её ход. Прежде всего, это относилось к тем, кто стоял у власти. В сочинениях была представлена» последовательность их дел и речей, но дела, как правило, оказывались злодеяниями и бесчинствами, а слова ничего не значили. По сравнению с прежними временами, когда государством управляли наиболее мудрые люди, власть утратила и мудрость, и нравственные основания. Пороки римлян в настоящем и прошлом становились более очевидными при их противопоставлении нравам и порядкам других народов, в частности суровых и мужественных германцев (в трактате «Германия»).

Историк пытался узнать не только внешнее течение событий, которое по большей части зависит от случая, но также их смысл и причины. В объяснении причин беззакония и рабства Тацит следовал за своими предшественниками – Саллюстием и Ливием. Гражданский дух и общественную мораль уничтожило богатство; жадность, роскошь испортили и вождей, и народ. Хотя Тацит как историк осознавал неизбежность такого изменения в структуре власти Рима, как гражданин, он не мог с этим мириться.

Всё ли зависит от человеческих усилий? В текстах Тацита боги вмешиваются в жизни людей не для награды и дарования счастья, а только для наказания. Неясными представлялись влияния фортуны и судьбы. Кажется, со времени Саллюстия римским историкам становилось всё сложнее объяснять ход событий.

История в изложении Тацита обладала чертами драмы. Важное место в тексте занимали портреты, речи, изображения характеров высоких и низких духом людей, императоров, интриганов, оппозиционеров. Отчасти его история прочитывалась как столкновение личностей. При этом Тацит рассматривал своих героев будто извне, как воплощение порока или добродетели. Характеры людей – как для Тацита, так и для его предшественников – представали как нечто неизменное. Они раскрывались в разнообразных ситуациях. Будущий преступник лишь до поры до времени скрывал свой истинный облик. Поступки героев прямо следовали из таких черт характера, как подозрительность, жестокость, стремление к власти.

Язык сочинений Тацита ярок и узнаваем благодаря необычным словосочетаниям, архаическим выражениям, иногда очень кратким предложениям.

72

На закате античной традиции

Последним крупным представителем римской историографии считают АММИАНА МАРЦЕЛЛИНА (ок. 330 – ок. 400). Марцеллин писал в эпоху Домината, Поздней империи, когда на территории Римского государства начинали складываться новые общности. Постоянным фактором римской истории стали германские племена. Всё возрастающую роль в государстве играло христианство. Несмотря на это, дух древнего языческого Рима ещё не исчез окончательно.

Грек по происхождению, уроженец Антиохии, Марцеллин служил в римском войске и участвовал в походе императора Юлиана Отступника против персов. Он много путешествовал, а с 380-х гг. обосновался в Риме, где им было написано историческое сочинение под названием «Деяния».

Марцеллин был близок группировке просвещённых римлян-язычников из сената. Подобно им, он высоко оценивал личность и деятельность императора Юлиана, для него много значила история Рима с древними обычаями, традиционными ценностями, язычеством.

Марцеллин взял за образец «Историю» Тацита, продолжив её с 96 г. – начала правления императора Нервы (из 31 книги до наших дней дошли книги 14 –31, с описанием событий 353 – 378 гг.). История императоров, выстроенная в хронологическом порядке, была соединена с многообразными отступлениями, научными экскурсами. В сочинении можно найти различные сведения о событиях внутренней и внешней политики, о положении дел в Римской империи, у балканских народов, германцев, в Передней Азии. История у Марцеллина по-прежнему разворачивается вокруг Вечного города, но интерес историка привлекают и соседние территории. «Обзоры состояния города Рима» перемежаются рассказами о событиях в провинциях, разбросанных по всему миру.

Герой труда Марцеллина – не отдельная личность, а Империя, государство, сочетающее римскую организацию и греческую образованность, место, где встречаются выходцы из разных народов и племен. В его истории на передний план выходят и новые герои – варвары, противостоящие цивилизованности римлян. Всё повествование у Марцеллина заканчивается гибелью императора Валента в битве при Адрианополе (378). Для Марцеллина характеры его героев неизменны.

В трудах римских историков отчетливо видна некая константа. Суть её в том, что авторы ощущали себя последними свидетелями Рима на фоне постоянной порчи нравов, угрозы перемен и упадка. При этом они сами не верили в падение Вечного города. Те же настроения отразились и в «Деяниях» Марцеллина. Риму, по словам историка, при всех его пороках и недостатках, суждено жить, пока будет существовать человечество.