Классическое феодальное право

Система обязательств классического  римского права выражает, как известно, отношения простого товарного хозяйства. Как в классическом римском праве, так и в континентальном буржуазном праве обязательство является гражданским  правоотношением, а обязательственное  право — составной частью гражданского права. Договор как важнейшее  основание возникновения обязательств типичен как для римского, так  и для буржуазного права. С  этими положениями была связана  и римская классификация обязательств с делением их на обязательства, вытекающие из договоров, и на обязательства, вытекающие из деликтов.

Иное положение в феодальном праве. Классификация обязательств в феодальном праве покоится на совершенно других основаниях. Решающее значение в феодальной системе обязательств [204] имеют обязательства, непосредственно вытекающие из отношений феодальной земельной собственности. Поэтому основное деление обязательств в феодальном праве, обусловленное классовой структурой феодального общества и феодальной земельной собственностью, — это деление на ленные обязательства и чиншевые обязательства. Оно связано с наличием двух основных форм землевладения — феода и цензивы. Из этого деления нужно исходить, чтобы выявить основные принципы феодального обязательственного права, отраженные в «Саксонском зерцале».

Буржуазные историки и юристы обычно включают и ленные и чиншевые обязательства  в число договорных обязательств, подчеркивая договорный характер вассальных отношений. При этом буржуазные юристы ссылаются на форму принятия на себя вассальных обязательств, которая рассматривается  как акт добровольного соглашения двух сторон. Эта буржуазная цивилистическая конструкция переносится не только на имущественные отношения, но и в сферу государственного права средневековья и обычно подчеркивается в качестве общей своеобразной особенности феодального государства и права. «Характернейшая основная линия ленной системы, — говорит Рудольф Штаммлер, — это договор о верности, который оба заключали, когда сеньор передавал вассалу имение для самостоятельного пользования... А ленной системе принадлежит ведущая роль в установлении государственной власти» .

Между тем ни ленное, ни чиншевое обязательства  нельзя рассматривать как основанные на добровольных договорных взаимоотношениях. При закреплении крепостным правом отношений между крестьянином и  феодалом обязательства крестьян даже формально вытекали из закона, а  не из договора. И при фактическом  регулировании обычаем чиншевых отношений их нельзя конструировать как добровольно-и равноправно-договорные.

Торжественная форма и процедура  подтверждения как ленных, так  и чиншевых отношений имела определенное юридическое значение: она была способом публичного оглашения и тем самым  оформления отношений, вытекавших из феодальной собственности. 

Ленное право устанавливало: «Ленник  должен принести своему господину известную  присягу в том, что он будет  ему верен и будет ему другом. Таким образом, ленник является по отношению  к своему господину обязанным, поскольку  он его человек и от него держит лен» (ЛП I 8).

Ленное обязательство — это  обязательство вассала по отношению  к своему господину, основанное на том, что он как вассал держит от него лен. Основных ленных обязанностей было три:

 а) обязанность верности,

 б) обязанность службы,

в) обязанность участвовать в  феодальной курии сеньора.

Ленник обязан был соблюдать  верность в отношении своего господина  в том смысле, что он не должен был выступать против своего господина, переходить на сторону его врагов, обязан был оказывать своему господину  надлежащее уважение.

Обязанность службы (так называемой королевской службы) означала, что  ленник должен являться к господину  по его приказу для участия  в военном походе. Служба должна была осуществляться в пределах германской земли, входившей в состав Священной  римской империи (ЛП I 9). Но все, наделенные ленами к востоку от реки Заале, были обязаны служить в Польше, Словакии и Богемии, т. е. Чехии (ЛП I 10). Если ленник имел двух или трех сеньоров, то он должен был служить тому, кто первый объявил  ему о королевской службе, и  оказывать помощь в походе другим сеньорам, поскольку он держал от них  лены (ЛП I 110). Ленное право предусматривает  и обязанность после избрания короля участвовать в походе в  Рим для его коронации императором.

Ленник обязан был участвовать  в ленном суде, принимать участие  в вынесении судебных решений  в судебной курии своего господина. Он должен был явиться в курию  по приглашению господина, «когда это  потребуется господину до полудня  и в судебные дни» (ЛП I 16).

Вместе с тем господину принадлежало право требовать от ленника в  судебном порядке выполнения ленных обязательств, причем в таких исках  господин пользовался преимуществом  в судебном споре. В трех случаях  господин легче может победить ленника  в споре при помощи свидетелей, чем ленник освободиться от обвинения  со стороны господина при помощи присяги, когда господин требует  от ленника выполнения трех его главных  ленных обязательств (ЛП I 107—109).

Основанием ленного обязательства  являлся вассалитет. Он был связан с владением леном и вытекал  из самого факта владения леном, хотя он должен был быть подтвержден господином. Весьма показательна формула просьбы  ленника о его принятии в вассалы, которую он должен был произнести (ЛП I 47).

С другой стороны, ленное право предусматривало  и ряд обязанностей господина. Он должен был возмещать ущерб, который  мог бы понести ленник в связи  с его службой; неполучение возмещения за понесенный ущерб освобождало  ленника от дальнейшей службы до получения  удовлетворения (ЛП I 17). Господин  обязан принять в свои вассалы ленника, уже владеющего леном, и может отклонить просьбу о принятии только от того, кто не имеет имперского щита (ЛП I 50); если же господин вопреки праву отклонит принятие ленника в вассалы, то ленник будет владеть имением, по которому он предлагал вассалитет, без обязанности службы (ЛП I 48) .

Принципиально иной характер носило чиншевое обязательство. Последнее  являлось выражением феодальной эксплуатации, формой закрепления отношений между  феодалом и непосредственным производителем, который отдавал земельному собственнику прибавочный продукт в форме  чинша (ЗП I 54).

Основанием чиншевого обязательства  служил обычай, этим чиншевое обязательство  отличалось от арендного обязательства  как основанного на договоре. Размер чинша Зерцалом не определялся в  отличие от величины десятины. «Саксонское  зерцало» детально устанавливало размеры  десятины (продуктами), метод исчисления и порядок сдачи (ЗП II 48 §3—12), санкционируя установленные обычаем правила (ЗП II 48 § 10).

И чиншевое обязательство, и обязательство  по внесению десятины могут быть объединены в одну группу обязательств, вытекавших из феодальной земельной собственности. [207]

Вторую группу обязательств, занимавших значительный удельный вес в «Саксонском  зерцале», составляли обязательства  из причинения вреда.

«Саксонское зерцало» исходило из общего принципа возмещения причиненного вреда  по принципу вины как основания ответственности  за вред и убытки, хотя практика знала  ответственность не только за вину, но и за случай.

Больше всего «Саксонское зерцало» уделяло внимание обязательствам, вытекавшим из причинения вреда в области  сельского хозяйства. Подробно регламентировались случаи возмещения вреда за потравы. Ущерб должен был платить собственник  скота. Для доказательства факта  потравы скот, застигнутый на поле, мог быть задержан. Земское право  устанавливало, что тот, кто прогонит свой скот по чужому посеву или чужой  траве, должен покрыть ущерб по праву  и возместить тремя шиллингами (ЗП II 47 § 1). Размер ущерба от потравы должен был устанавливаться по оценке односельчан (ЗП II 47 § 2) или при помощи двух свидетелей (ЗП II 47 § 3). Земское право предусматривало  также порчу посевов проездом по чужому вспаханному полю; за это  следовало уплатить за каждое колесо один пфенниг, а за всадника — половину (ЗП 27 § 4). Была предусмотрена и ответственность  за рубку дров, косьбу травы, ловлю  рыбы в чужом водоеме; виновному  грозил, кроме уплаты возмещения, штраф, увеличивавшийся в случае рубки  посаженных, плодовых или межевых  деревьев, ловли рыбы в искусственном  водоеме и т. п. (ЗП П28§ 1-2).

Подробно регламентированы ответственность  за вред, причиненный животным, и  ответственность, которую нес их владелец. Снять с себя такую ответственность  владелец мог, только отказавшись в  пользу пострадавшего от животного, причинившего вред (ЗП II 40 § 1,2). Ввиду  отсутствия личной вины владельца животного  штраф судье в этих случаях  не уплачивался (ЗП II 40). Была установлена  ответственность владельца диких  животных (волка, медведя, оленя и  т. п.) или злой собаки за причиненный  ими вред. Если их владелец избавлялся от них после причинения вреда, то это не освобождало его от ответственности, так как, «кто хочет содержать  диких зверей вне заповедных лесов, тот должен держать их в огороженном  месте» (ЗП II 62). Злую собаку в поле надо было водить на привязи; за вред, нанесенный собакой, нес ответственность тот, кто ее вел, а если он будет не в состоянии возместить вред, то его господин (ЗП III 49).

Довольно разнообразная группа обязательств вытекала из договоров, хотя эта область правоотношений не была детально разработана. Отсутствие развитых товарно-денежных отношений же давало почвы для развития договорного  права; большинство сделок носило бытовой  характер.

Наиболее типичным феодальным договорным обязательством был так называемый «договор чести» (Treugelubde). Эта форма договорного обязательства широко применялась в средние века в разнообразных случаях, в частности при помолвках, процессуальных действиях. Содержанием соглашения было обещание в случае неисполнения обязательств поставить свою личность под власть кредитора и подчиниться обычным мерам воздействия, пока не будет уплачен долг (ЗП I 7; II 11 § 1—3). Неисполнение обязательства влекло за собою потерю чести по суду.

Земскому праву известны договоры купли-продажи, ссуды, хранения, аренды, поручительства, личного найма и  др. Для договора купли-продажи было характерно, что продавец считался поручителем за законность владения проданной вещью и обязан был  защищать покупателя от притязаний со стороны третьих лиц, у которых  купленная вещь могла быть украдена, получена путем обмана и т. п. Добросовестным приобретателем признавался тот, кто  открыто купил вещь, знал того, у  кого он ее купил, мог сказать о  том, где совершил сделку, и представить  продавца. Если же он купил вещь на рынке  и не знал у кого, то он мог очиститься от подозрения в краже присягой. Собственник имел право виндикации похищенной у него вещи и от добросовестного  приобретателя (ЗП II 36; III 4; 83 § 3).

Значительный интерес представляют статьи о договоре личного найма. Господин мог во всякое время прогнать слугу, но должен был заплатить ему  за проработанное время; если же слуга  по собственному желанию уходил от господина до окончания срока  найма, то он обязан был уплатить господину  сумму своего жалованья, а все  уже полученное вернуть в двойном  размере (ЗП II 32 § 2, 3). Уйти со службы от господина без указанных последствий  слуга мог только в случае женитьбы или если он был опекуном над малолетними  детьми (ЗП II 33). Пропажу имущества  слуги, происшедшую на работе без  его вины, господин обязан был возместить, но за действия слуги господин не отвечал, а сделки, совершенные слугой помимо воли господина в отношении имущества  последнего, считались юридически ничтожными (ЗП III 6). Заработная плата слуги подлежала  уплате из наследственного имущества  господина в первую очередь.

Важнейшими способами обеспечения  обязательства были присяга, залог  и поручительство.

Требование залога в качестве обеспечения  выполнения обязательства допускалось  в специально указанных в Зерцале  случаях и, как правило, нуждалось  в санкции судьи. В привилегированном  положении находился земельный собственник. У того, кто обрабатывал его землю, земельный собственник имел право брать залог в обеспечение своих прав без судьи (ЗП I 54 § 4; III 20 § 2). За долги господина с его чиншевика мог быть взят залог не свыше размера его годового чинша (ЗП I 54 § 1). Потеря залога не освобождала должника от основного долга, если иное не было предварительно обусловлено (ЗП III 40 § 2). Поручительство как метод обеспечения выполнения обязательств применялось весьма широко, по самым разнообразным обязательствам, в том числе обязательствам процессуального характера. При неисполнении обязательств поручитель полностью замещал должника.

«Саксонское зерцало» подробно останавливается  на порядке исполнения обязательств. Всякий долг должен был быть внесен кредитору накануне дня срока; (ЗП I 65 § 4). Для доказательства исполнения при этом должны были присутствовать два свидетеля. Кредитор, не принявший  исполнения в назначенный день, не лишался права на получение долга, но должник освобождался от своего согласия подвергаться некоторым мерам  взыскания долга в случае неуплаты (ЗП II 11 § 3). В случае смерти должника поручитель освобождался от ответственности  за исполнение, и долг переходил  на наследника (ЗП III 10: § 2), При наличии  нескольких должников каждый из них  отвечал только в размере своей  доли, а не солидарно (ЗП III 85 § 4).

Особенно подробно говорилось о  порядке исполнения Ленного и  чиншевого обязательств, порядке  уплаты десятины, судебных штрафов, пени (возмещения) и о сроках исполнения судебных решений.

Если предметом исполнения была уплата денежной суммы и не оговаривалось, какими деньгами должна производиться  уплата, то надлежащим исполнением считалась уплата теми деньгами, которые имели хождение в пределах соответствующего судебного округа (ЗП III 40 § 4). Чинш следовало платить на месте, просрочка исполнения каждый день удваивала сумму долга; факт уплаты должен был быть удостоверен двумя свидетелями (ЗП I 54 § 2,3). Сдаваемая десятина должна была быть принята на поле, в день уплаты, в противном случае платящий десятину не нес ответственности за сохранность снятого урожая (ЗП II 48 §3).

Платеж долга мог быть произведен через посланца. Ему, однако, не были обязаны вручать долг, если он не был назначен для этого в судебном порядке (ЗП III 40 § 3).

«Саксонское зерцало» предусматривало  случаи освобождения от принятого на себя обязательства. Так, если обещание было дано в целях сохранения своей жизни или здоровья, то давший  такое обещание при невозможности для него выполнить таковое, освобождался от ответственности (ЗП III 41 § 2). Недействительным считалось также обязательство, данное по принуждению. Если кто-либо, будучи захвачен в плен, поклянется и даст обязательство что-либо исполнить, то такое обещание не имело юридической силы (ЗП III 41 § 3).

- семейно-наследственные  отношения;

Известное указание Ф. Энгельса, что  «семейный строй полностью подчинен отношениям собственности» , находит в феодальную эпоху конкретное выражение в обусловленности семейно-имущественных отношений отношениями земельной собственности. В феодальную эпоху земельная собственность как база экономической силы и политической власти господствовавшего класса, как условие принадлежности к военному сословию и даже свободного состояния определяла все области общественных отношений, в том числе семейно-наследственные. Со времен свободной общины (марки) от владения землей зависело право голоса в общинных делах, право пользования общинными угодьями, право быть свидетелем, судьей, присяжным; сохранение своего земельного владения было первейшей заботой семьи. Это характерно и для условий дальнейшего классового расслоения, т. е. в процессе феодализации, а затем — для всех ступеней социальной лестницы уже феодального общества. Не только господствующий класс, для которого феодальная земельная собственность служила базой эксплуатации непосредственных производителей, но и средние сословия, для которых земельная собственность являлась условием сохранения их свободного состояния, были заинтересованы в закреплении соответствующих, обеспечивавших  их земельную собственность устоев семьи и принципов наследственного права. Для зависимых сословий, для непосредственных производителей земельный надел тоже служил основным фактором их труда и жизни. Семейно-имущественные отношения и порядок наследования были всецело подчинены производственным условиям хозяйствующей на земельном наделе крестьянской семьи.