Лекции по "История исторической науки. Историография всеобщей истории"

Социально-исторические и гносеологические предпосылки и условия кризиса позитивистской историографии. Новая стадия в развитии капитализма. Подъем классовой борьбы пролетариата и разрушение относительной стабильности западного общества. Перспектива социалистических революций и ослабление оптимистической уверенности в безостановочном поступательном развитии буржуазной цивилизации.

Влияние на методологию исторического познания революции в физике -открытия элементарных частиц и теории относительности А. Эйнштейна. На смену механицистской приходит новая, релятивистская, картина мира: признание органической связи пространства и времени с движением материи и вероятностной, относительной природы научной истины.

Огромный пласт накопленного нового фактического материала, на первый взгляд, свидетельствовал о громадном разнообразии путей исторического развития стран и народов. Все в истории неповторимо, индивидуально, и поэтому сложно установить общеисторические закономерности. Историческое знание относительно, истина в истории в значительной степени зависит от субъекта познания - творческих особенностей историка. Представление позитивистов о точных знаниях в истории, подобных знаниям в естественных науках, было поставлено под сомнение.

С критикой позитивистской методологии исторического познания выступили в Германии представители «философии жизни», неокантианской баденской исторической школы, М. Вебер; в Великобритании - Дж. Тревельян, в Италии - Б. Кроче, в США - представители философии прагматизма.

В. Дильтей, представитель «философии жизни», в сочинении «Введение в науки о духе» (1883) отделял по объекту изучения общественно-гуманитарные науки от наук естественных. Первые исследуют мир идей, человеческого духа, жизненный опыт, судьбу; вторые - материальный мир. Историк постигает дух эпохи, но не логическим путем (в понятиях), а интуитивно. Жизненный опыт не сводим к разуму. «Природу мы объясняем, жизнь только понимаем». Однако это «понимание различно, ибо «каждый подходит (к историческим событиям) со своими собственными оценочными суждениями».

Философ, культуролог и социолог Г. Зиммель, как и Дильтей, считал, что жизнь и разум несоизмеримы. В «Философии истории» (1892) Зиммель утверждал, что жизнь как постоянный поток, изменение, «творческий процесс» исключает закономерность. На место общего закона он ставит «индивидуальный закон», или судьбу, постигаемую через интуицию. Следуя Ф. Ницше, Зиммель объяснял отдельные исторические события импульсами, волевыми актами, чувственными рефлексами. «Понимание» в истории может быть результатом только целостного восприятия психических структур». Т.о., исторический процесс для него, по сути, психологический процесс. Исходя из этого, главную роль в историческом познании играют психологические особенности исследователя.

Виднейший представитель неокантианской баденской исторической школы В. Виндельбанд видел различие между естественными и общественно-гуманитарными науками в предмете изучения. В актовой речи ректора Баденского университета «История и естествознание», произнесенной 1 мая 1894 г., он следующим образом формулировал это различие. Естественные науки устанавливают общие законы, общественно-гуманитарные науки описывают отдельные факты. Первые являются науками номотетическими (от греч.????s - закон), вторые - идиографическими (от греч. í???s - особенный, единичный). В науках первой группы преобладает абстрактный, а в науках второй группы - наглядный метод. В работе «Философия немецкой духовной жизни XIX столетия» он называл самой важной задачей историка изучение жизни личности, например, личности О. Бисмарка. В кантовском духе Виндельбанд считал личность человека некоей «вещью в себе», полностью не поддающейся рациональному познанию. «Поэтому во всяком историческом знании кроется остаток непонятности, нечто, чего нельзя не высказать, не дефинировать».

Ученик Виндельбанда, Г. Риккерт в работах «Науки о природе и культуре» (1899), «Границы естественнонаучного образования понятий» (1902) относил естественные науки к наукам генерализирующего понимания действительности, а общественно-гуманитарные - к индивидуализирующим формам познания. Риккерт допускает, что историк прибегает подчас к обобщениям, но последние являются лишь «обходными путями для индивидуализирующего изображения исторического целого». По Риккерту, «понятие исторического развития и понятие закона исключают друг друга, так как в законе есть то, что повторяется любое число раз, а в историю развитие входит как возникновение нового, не бывшего ранее».

Важным компонентом теоретико-методологической концепции Риккерта является его идея «отнесения к ценностям». Он оперирует такими «всеобщими» ценностями, как государство, религия, искусство, позволяющими отобрать существенные единичные факты. Следует иметь в виду, что всякое историческое явление есть продукт культуры, а это всякий раз предполагает вопрос, какое значение оно имеет для человека. Всеобщие» ценности не являются абсолютными даже для одной эпохи, тем более они различны для разных эпох, для разных социальных групп (принцип историзма).

В М. Вебере, историке, социологе, политическом мыслителе, видели ученого и «пророка», который сумел затмить Маркса. Свои исторические взгляды он изложил в «Протестантская этика и капитализм» (1904-1905), «хозяйство и общество» (1921) и др. В отличие от Маркса, Вебер, исследуя вопрос о взаимоотношении духовной сферы и экономики, оспаривал приоритет экономики. Экономическое поведение предпринимателя определяется системой его моральных ценностей, которая в свою очередь получает характерные черты из религиозного источника, в частности из этики протестантизма. Аскетизм в мирской жизни. Как совладать с соблазном наживы? Человек, согласно протестантской этике, не собственник, а управляющий предприятия, и он призван (Beruf - призвание) выполнять на предприятии богоугодное дело. Он должен постоянно себя контролировать - индивидуализм.

Вебер, разделяя отдельные положения позитивизма, обнаруживает в единичных исторических явлениях черты, которые в иных комбинациях, в более или менее развитом виде повторяются в других единичных явлениях. Из этих повторяющихся черт компонуется «идеальный тип» как мысленная модель реальных отношений. Идеально-типические понятия позволяют различать общее, особенное и единичное. Проиллюстрируем это на веберовском анализе происхождения европейского капитализма. Он устанавливает связь «капиталистического духа» с этикой протестантизма. Это открытие позволяет сделать обобщающий вывод о связи религиозной этики и хозяйственного мышления вообще. По Веберу, не всякое индивидуальное историческое явление может стать «материалом» для конструирования идеальных типов. Необходимо изучать наиболее ярко выраженные формы исторических явлений, и это сближает позицию Вебера с теорией «отнесения к ценностям» Риккерта. Вебер отличал естественнонаучные законы от исторических закономерностей, определяя последние как законы-тенденции, «объективные возможности».

Английский историк Дж. Тревельян (внук Т. Маколея) в книге с характерным названием «Клио-Муза» (1913) решительно отделял историю от естественных и точных наук как отрасль знания, не имеющую практического значения и не способную выявлять общие закономерности, равно как и глубинные причинные связи. Даже если событие так хорошо изучено, как, например, Французская революция конца XVIII в., историк все равно не в состоянии постичь его причин: немыслимо изучить побудительные мотивы поведения 25 млн. французов. Историку остается развивать свое творческое воображение, оттачивать свой литературный дар, чтобы после привлечения соответствующих источников и их осмысления хотя бы отчасти «вжиться» в образ исторического деятеля, «догадаться» о подлинных мотивах его поступков. Функция истории - образовательная и воспитательная. Она не может и не должна претендовать на большее. История не наука в полном смысле этого слова. В Древней Греции она относилась к искусствам, и ее покровительницей была Муза.

Итальянский философ и историк Б. Кроче - глава этико-политической неогегельянской школы. В первом томе «Философии духа» (1893) он утверждает, что исторический факт - это создание нашего ума, а установление факта есть продукт образной (или «артистической») интуиции историка. История неизбежно пишется с точки зрения настоящего, поэтому исследователь не в состоянии давать фактам общеобязательного истолкования. Исторические понятия конкретны, естественнонаучные - абстрактны, первые сложнее вторых.

В работе «Исторический материализм и марксистская экономия» (1900) Кроче подвергает острой критике марксистское понимание истории. Для него «история это дело Всемирного Духа, чьим проявлением и орудием являются личности; государство независимо от его социальной природы - это не организация господствующего класса, а прежде всего нравственная ценность». Особенно отчетливо гегельянская концепция всемирной истории выступает у Кроче в его «Теории и истории историографии» (1910). По Кроче, «законы», в какой бы науке не применялось это понятие, являются не более чем некоторым приближением к действительности. Особенно это справедливо в отношении истории, «которая есть постоянное становление нового».

Свое понимание истории Кроче называет «абсолютным историзмом» в противоположность марксистскому «внешнему историзму». Он не признает историческую реальность объективной и раз и навсегда данной. Кроче выдвигает концепцию «исторической правды», создаваемой мыслью историка и являющейся единством теории, философии и истории. Индивид, творящий историю, стремится «пережить и переосмыслить прошлое в настоящем». Одним из основных постулатов крочеанского «абсолютного историзма» является тезис о современности истории. Всякая история современна, поскольку мы познаем ту историю, которую важно знать в данный момент. Для Кроче важна уникальность исторического такта, который существует лишь постольку, поскольку он «живет в душе историка», мыслится им. Но как рождается и изменяется мысль историка? Это результат воли Провидения, которую людям не дано познать, и свободной воли индивида.

Главное в истории - мысль, бесконечно развивающийся абсолютный дух, который постоянно индивидуализируется в сознании и деятельности отдельных людей. Отсюда основной историей выступает этико-политическая история, выраженная в истории культуры, а также в политической и экономической истории.

О том, как Кроче применяет свою методологию в конкретно-историческом исследовании, свидетельствует его «История Неаполитанского королевства». Он поставил задачу выяснить природу этико-политической «силы» этого государства и причины его неспособности стать в период Рисорджименто) во главе объединительного движения. Оперирует понятиями «аристократия» и «средний класс». Отмечает, что монархия опиралась на «средний класс», зараженный либерализмом, даже радикализмом французских якобинцев. Последнее и привело к ослаблению монархии. Т. о., причиной бессилия Неаполитанской монархии оказывается переворот в философско-политических взглядах «среднего класса», который стал критически оценивать убогую действительность Южной Италии и проявил готовность пожертвовать неаполитанскими Бурбонами ради единства родины.

Начало философии прагматизма (с греч. - дело, действие) в США положила статья Ч. Пирса «Как сделать наши идеи ясными» (1878). Для этого прежде всего необходимо установить, каких практических следствий можно ожидать от ощущения этого предмета или от его реакции на наши действия.

Отталкиваясь от этого принципа, философ и психолог У. Джемс в своей книге «Прагматизм. Новое название для некоторых старых методов мышления» выдвинул следующие положения.

1.Наши взгляды - это правила  для действия. Две конкурирующие  точки зрения могут означать  практически одно и то же, следовательно, обе они истинны.

2.Любая вещь (идея) должна  оцениваться в зависимости от  ее пригодности.

.Каждое явление следует  объяснять посредством теории  «множественности причин», но существуют  также «могущественные сверхестественные силы».

.Правильность наших идей  проверяется на практике. Она  определяет их полезность, пригодность, «комфортность»

Прагматизм означал релятивизм в познании, превалирование практического знания над теоретическим. Дж. Дьюи ограничил вывод Джемса о субъективном характере истины (обусловленность «волей субъекта верить»), введя понятие «обоснованной веры».

2.Экономическое и социальное  направления в историографии

Разработка позитивистами экономической и социальной истории была продолжена на рубеже XIX - XX вв.

Один из зачинателей экономического направления в американской историографии Ф. Тернер не принял концепцию о древнегерманском происхождении политической системы США, импортированной из Европы. В 1893 г. Т. опубликовал работу «О значении границы в американской истории», где обосновал тезис об определяющем значении в истории страны колонизации Запада. Границей историк называл передовую черту поселений, которая образовывалась в ходе заселения западных земель. Свободная земля обеспечивала установление равенства среди поселенцев. Там, где каждый мог иметь ферму, легко достигалось экономическое равенство, из которого вырастало политическое равенство как важнейший компонент американской демократии. Она, по словам Тернера, «не была привезена в Вирджинию…Она вышла из американского леса и черпала каждый раз новую силу в соприкосновении с границей». Конечно, со временем общественные отношения «на границе» усложнялись, с Востока к ней подступала цивилизация (капитализм), которая подрывала социальное равенство. Но «граница» не умирает, а передвигается на Запад, и на новом месте восстанавливается социальное равновесие. Так укореняются основные идеалы «пионеров»: индивидуализм, демократия, национализм, экспансионизм.

Тернеровская концепция американской демократии сформировалась на основе изучения социально-экономических процессов на западных землях. Но ученый склонен был истолковывать эту особенность развития американского капитализма вширь как его сущность. Концепция «границы» тесно связана с теорией «предохранительного клапана». «Лишние люди» (избыточная рабочая сила) переселялись на «свободные земли». Таким путем США якобы смогли избежать классовой борьбы.

Американский историк Ч. Бирд в работе «Экономическое объяснение Конституции Соединенных Штатов» (1913) показал, что конституция была не плодом «эпохи социальной гармонии», не результатом свободного волеизъявления масс. Она выросла на базе значительного имущественного неравенства как результат деятельности торгово-денежных кругов. Борьбу вокруг принятия Конституции историк интерпретировал как столкновение владельцев движимой и недвижимой собственности. Две главы книги Бирда носят характерные названия: «Экономические интересы делегатов Конвента», «Конституция как экономический документ». Движение за Конституцию, делал вывод Бирд, принципиально основывалось на главных сферах интересов движимой собственности. Конституция была ратифицирована голосами не более чем 1/6 части взрослого мужского населения.