Причины и последствия церковного раскола в России в середине XVII в.

http://www.raskol.net/content/tserkovnyi-raskol-ego-sushchnost-i-sotsiokulturnye-posledstviya

http://www.rummuseum.ru/portal/node/2378

http://www.anti-raskol.ru/pages/1446 

http://www.serid.net/2012/03/тема-церковного-раскола-и-старообряд/ 

http://www.staroobryadets.tamb.ru/istoriya.htm

http://www.apocalypse.orthodoxy.ru/zenkovskij/00.htm

http://www.coolreferat.com/Старообрядчество_3

М.О.Шахов. Философские аспекты  староверия. Глава 1.  

ВВЕДЕНИЕ 
 

     О старообрядчестве написано очень много... и очень мало. Обширную библиотеку составляют сочинения "расколоведов" и миссионеров господствующей церкви, направленные на богословское, каноническое, церковно-историческое "обличение раскола", выполняющие задачу, плохо совместимую с беспристрастным научным исследованием. Довольно велика библиография культурологических научных работ о старообрядчестве — труды археографов, историков. Но изучение религиозно-философского содержания староверческой мысли практически не развилось из самого зачаточного состояния. Автор одного из лучших современных трудов о староверии, С.А. Зеньковский констатирует: "Казалось, что триста лет, прошедших со времен церковной смуты, развившейся при царе Алексее Михайловиче, были достаточным сроком для изучения и выяснения причин трагического раскола в русском Православии, который тяжело отразился на судьбах России и немало помог созданию тех условий, которые полвека назад привели царскую Россию к крушению. Но, к сожалению, до сих пор корни старообрядчества и причины русского церковного раскола семнадцатого века все еще не полностью вскрыты в исторической литературе и остаются далеко не ясными" [43; c. 14].

     Постановка задачи философского анализа старообрядческого учения требует определения в качестве исходной методологической установки собственной философско-мировоззренческой позиции исследователя, ибо поиск в объекте исследования философского содержания, определение его места в истории философии возможен только на основе более или менее ясного определения, что есть философия.

В нашем  случае это тем более принципиально, что мы касаемся извечной проблемы разграничения между философией и богословием. Было бы чрезмерно  самонадеянным претендовать на разрешение этих вопросов вселенского характера, по которым не существует единого  мнения в современной философской  науке. Но в то же время выполнение нашей исследовательской задачи стало бы невозможным, если не иметь  достаточного определенного критерия, позволяющего оценивать: имеем ли мы дело с "чистым", "нефилософичным" богословием или с религиозно-философской  доктриной, рассуждением, философемой. Попытаемся поэтому сформулировать некоторые принципиальные положения, которые должны восприниматься не как  антитеза общепринятых научных воззрений, а в качестве определенной "расстановки  акцентов". Вместо того, чтобы концентрировать все внимание на принципиальных различиях философии и богословия, нам кажется продуктивным непредвзято, по-новому взглянуть и на то общее, что их сближает, соединяет. Ведь не обязательно вслед за Б. Расселлом толковать место философии как "ничейной земли" между теологией и наукой (в этой схеме также изначально заложена атеистическая позиция её автора).

Согласно  одному из распространенных определений, философия представляет собой форму  общественного сознания, направленную на выработку целостного взгляда  на мир и место в нем человека и исследующую вытекающее отсюда отношение человека к миру — познавательное, ценностное и т.д. Марксистско-ленинская философия полагала своим предметом всеобщие законы развития природы, общества и мышления. Философское познание стремится найти абсолютно предельные нормативы, "предельные основания" всякого сознательного отношения к действительности. Таким образом, философия имеет предметом объективную действительность, её наиболее общие категории, формы и законы. Христианское богословие есть изложение знаний о Боге, Его отношении к миру и человеку, месте человека в мире, о смысле существования человека и человечества. Значит, христианское богословие, так же как и философия, имеет своим предметом объективную действительность, её наиболее общие категории, формы и законы. В данном плане различие имеется не между философией и богословием, а в разрешении вопроса о том, существует ли трансцендентная действительность, принципиально недоступная рационально-опытному познанию. Позитивистские и материалистические учения, вводя недоказуемый догмат о том, что недоступная рационально-опытному познанию трансцендентная действительность не существует (агностический вариант — неверифицируема, нельзя ничего узнать о её существовании) проводят здесь водораздел между собой и остальными направлениями философии и богословием. Но это лишь два варианта ответа на основной философский вопрос о природе объективной действительности, ни один из которых не может считаться "более" или "менее" философичным ("одни верят, что Бог есть; другие верят, что Его нет").

Не столь  уж очевидным, как было принято считать, представляется и утверждение о  том, что принципиальным отличием богословия от философии является его догматичность. Всякая философско-мировоззренческая  система, подобно геометрии, содержит некий исходный набор недоказуемых аксиом, принимаемых за основу дальнейших построений волевым решением, "на веру". Ещё св. Климент Александрийский, рассматривая проблему соотношения веры и знания, указывал, что акт веры вообще является неотъемлемой частью познавательной процедуры; в любом знании содержится элемент веры; вера и знание неразрывно связаны [65; c. 85]. История сознательных попыток создания беспредпосылочной философской системы, свободной от принимаемых без доказательств догматов, исходных аксиом, начиная с Декарта, доказала их бесперспективность. Начали с отказа от эмпирически не проверяемых, недостоверных истин, а закончили выводами о полной условности и относительности всей картины мира; начали с поисков чисто научной, свободной от веры истины, а закончили агностицизмом.

Но если нет оснований говорить об абсолютной, качественной гносеологической противоположности  философии и богословия в отношении  наличия или отсутствия догматов, принимаемых без рационально-опытных  доказательств, то, может быть, имеет  место относительная, количественная противоположность, выражающаяся в  числе догматов, в степени догматизированности? Конечно, в нерелигиозной философии не имеется аналогов тому, что христианская теология именует богооткровенными истинами и эту противоположность нет смысла отрицать. Но в то же время такие отрасли богословия, которые имеют важнейшее философско-мировоззренческое значение, нельзя представлять как нагромождение бездоказательных, неосмысленно принимаемых на веру догм. История православной мысли показывает, как на протяжении многих веков трудами отцов и учителей Церкви обретали развернутое, логически стройное словесное выражение представления религиозно-философского характера в областях онтологии, гносеологии, этики, историософии. Эта система, это целостное изложение религиозно-философского мировоззрения Православия строилось на основании весьма ограниченного числа истин, данных непосредственно в Св. Писании, преимущественно путем рационально-логических рассуждений, как это хорошо показано в исследованиях, посвященных истории патристики, церковным соборам.

Иногда  противопоставление философии и  богословия аргументируется и тем, что в писаниях деятелей Церкви, от апостольских времени до позднейших, можно обнаружить множество высказываний против философии и философствования. Однако, при соотнесении с историческим контекстом обнаруживается, что обличения церковных авторов направлены против конкретных философов и философских доктрин, оппозиционных христианскому учению. В то же время, начиная со св. Иустина Философа, можно привести немало примеров и свидетельств позитивного отношения к философии у православных авторов. Как справедливо замечает М.Н. Громов, семантика средневековых понятий часто не соответствует современной, поэтому под "философией" и в положительном, и в отрицательном значении могут иметься в виду самые различные учения и рассуждения.

Все вышесказанное  не ставит своей целью доказать, что православное богословие ничем  не отличается от любой философской  системы или учения. Мы скорее хотим  подчеркнуть, что в области, трактующей об устройстве бытия, идеальном и  материальном; отношениях Бога и человека; о мире, истине и познании православное богословие значительно более философично, более близко к философской системе  по своей структуре и гносеологическим принципам, чем это традиционно  принято было считать в нерелигиозной  философии. 

Обнаружение философской  значимости в православной мысли  вообще возможно двумя методами —  или через поиск в ней особенных, специфических видов религиозного философствования, или через обнаружение  в её содержании и принципах умствования  общих приемов познания действительности, которые использует философия. Не впадая в категоричную крайность, мы собираемся сконцентрировать свое основное внимание на втором методе. 

Согласно концепции, лежащей в основе нашего исследования, старообрядческая литература, в первую очередь апологетическая, полемическая, представляет собой адекватную духовную реакцию традиционного православного  мировоззрения на внешнее насильственное посягательство, угрожавшее исказить имманентные свойства этого мировоззрения. В связи с особенностями своих гносеологических представлений, православно-христианская мысль всегда была по-преимуществу реактивна: подробное философски и догматически обосновываемое изложение важнейших положений учения предпринималось вследствие необходимости реагировать, опровергать неприемлемую для Православия ересь, лжеучения. Можно сказать, что интеллектуальная активность защитников традиционного православного мировоззрения, нашедшая выражение в старообрядческой письменности, укладывается в схему "вызова и ответа" А. Тойнби [107]. 

Вплоть до реформы  патриарха Никона русская культурная жизнь не знала духовных потрясений, в аналогичном масштабе затрагивавших  Церковь, общественное сознание и жизнь  общества в целом. Расколотворческая реформа стала "вызовом", требовавшим доказательного ответа, который должен был сочетать в себе логическую правильность и верность византийско-русской христианской традиции. Решая эту задачу, православный традиционализм, дотоле замкнутый в себе, раскрывается, излагает свои воззрения по важнейшим проблемам. В ходе полемики спорящие стороны в поисках аргументации привели в движение накопленное византийско-русской мыслью религиозное наследие. Спор заставил полемистов тщательно исследовать понятийный аппарат православного мировоззрения, ибо каждая категория, термин, определение, начиная от наиболее общих и кончая самыми специфическими, проходили испытание дискуссией. Наблюдение за полемикой староверов с никонианами, за её внутренней логикой, за аргументами сторон и способами их использования позволяет увидеть "в действии" православное религиозно-философское мировоззрение, выявить присущие ему основные онтологические и гносеологические представления. Предстоит показать, как эти, восходящие к раннему христианству и периоду патристики представления, были восприняты, развиты и разработаны старообрядческими мыслителями. 

Главная цель данного  исследования состояла в том, чтобы  провести анализ философского аспекта, философской значимости старообрядческой доктрины; показать, что воззрения  старообрядческих мыслителей в онтологии, философии истории, гносеологии, герменевтике генетически и логически связаны  с предшествовавшими православными  религиозно-философскими представлениями. 

Для достижения поставленной цели в исследовании решаются следующие  конкретные задачи: 

— изучить онтологические представления старообрядцев о  взаимосвязи формы и содержания, сущности и явления, раскрывающиеся в полемике против изменения внешних  форм богопочитания и находящие дальнейшее развитие во внутристарообрядческой дискуссии; 

— выявить особенности  старообрядческой историософии, представлений о переживаемом этапе мировой истории и его месте в общем историческом процессе; 

— проанализировать предысторию взаимосвязи понятий "истина-авторитет-личность" в  православной религиозно-философской  мысли и её роль в качестве базисной гносеологической схемы раскола; 

— показать онтологическую основу конфликта авторитета традиции и авторитета иерархии, порождающего гносеологическую задачу выбора, производимого  личностью между двумя авторитетами в поисках истины; 

— установить преемственность  по отношению к православному  традиционализму и развитие (применительно  к особенностям полемики) гносеологических представлений старообрядческих мыслителей, учения об истине и её критериях; 

— рассмотреть герменевтические принципы и методы, применяемые старообрядческими  книжниками при истолковании и критическом  анализе древних текстов разной степени достоверности. 

Таким образом, нами поставлена цель исследовать староверческую мысль под принципиально иным углом зрения и в ином контексте, нежели это делается в многочисленных нефилософских работах. Культурологические, историко-археографические исследования уделяют основное внимание связям староверия с национальной культурой, исторической ситуацией, традициями и психологическим складом русского народа. Наша работа ориентирована на изучение философского аспекта старообрядчества, определяемого в первую очередь не национальной спецификой, а наднациональным общеправославным мировоззрением. Мы стремимся преодолеть стереотипное отождествление национальной формы феномена староверия с его сущностью и показать, что последняя, вопреки устоявшемуся мнению, имеет православную, а не национальную природу.