Причины и последствия церковного раскола в России в середине XVII в.

Автор работы: Пользователь скрыл имя, 29 Мая 2012 в 11:47, реферат

Краткое описание

Раскол 17 в. явился национальной трагедией. По историческим данным, в раскол ушло около ¼ всего русского народа. Раскололась и разъединилась не только Церковь, но и сама Святая Русь, сам народ, сама русская душа. Причиной этому послужила нужная, но неумело и не во время проведенная реформа. Людям не объяснили и не показали необходимость данной реформы Церкви, поэтому народ увидел в этом измену исконной отеческой вере, приход антихриста, конец Православной Руси.

Вложенные файлы: 1 файл

Старообрядцы).docx

— 184.16 Кб (Скачать файл)

Ярко характеризует  истинное влияние староверия на духовную жизнь простого народа рукопись знаменитого  оптинского старца Амвросия (недавно канонизированного Московской Патриархией), относящаяся к 1850-м гг. Категорически протестуя против предоставления староверам свободы вероисповедания и против отмены правительственных репрессий, Амвросий пишет, что в условиях свободы вероисповедания "число их (старообрядцев — М.Ш.) в один год удвоится, а в несколько лет умножится так, что из простого православного народа мало останется не поврежденных расколом" [Отдел рукописей РГБ; ф. 213 Оптина пустынь, к. 42, е/х 2]. 

Конечно, сама по себе численность староверов может доказывать одну только социальную значимость староверия, степень его влияния на общество, но не истинность и научную ценность его учения, ибо имеющие широчайшее распространение взгляды могут  иметь весьма скромное научное значение. 

Однако, количество верующих, присоединившихся к староверию, позволяет понять и его религиозную, церковную значимость. Не следует  забывать, что именно принадлежность к Православию, а не национальность играла первостепенную роль на Руси: человек, принявший крещение, присоединившийся к Православной Церкви, начинал считаться  после этого русским, влившимся  в православный народ. С момента  же раскола значительная часть русского народа воспринимает других, прежде всего  высшие слои общества и духовенство, как еретиков, отступников от веры, а следовательно, как бы уже принадлежащих к другому народу, к другой религиозной и социально-культурной общности. И спустя всего несколько десятилетий это разделение, произошедшее в русском народе, закрепляет Петр I, не только преобразивший жизнь дворянства на чужеземный, европейский лад, но и упразднивший патриаршество, поставивший во главе официальной церкви сформированный по протестантскому образцу Синод. 

Всё это порождало  глубокий религиозный кризис: та часть  народа, что последовала за никонианами, с одной стороны непрерывно слышала  проповедь староверия, обвинявшего  Синодальную церковь в утрате божественной благодати и в отпадении  в ересь – обвинение, немыслимое для народного сознания до раскола*), а с другой стороны видела деятельность господствующей церкви, которая выступала  организатором неслыханно жестоких для русской истории массовых гонений на старообрядчество. Это способствовало подрыву доверия к официальной церкви, росту религиозного индифферентизма в народе. 
 

*) Если в Древней  Руси какие-либо обвинения в  адрес церковной иерархии могли  звучать только от кучки явных  еретиков типа жидовствующих, быстро получавших отпор, то здесь миллионные массы ревнителей древлего благочестия веками выступали со вполне аргументированными, обоснованными обличениями. 
 

В плане последствий  для богословской мысли можно сказать следующее: традиционалисты, сторонники строгого хранения византийско-русского Православия, ранее занимавшие господствующее положение в Русской Церкви, после раскола имели возможность последовательно придерживаться своих воззрений только в староверии; а в Синодальной церкви надолго задают тон богословы новой формации, близкие к протестантизму, как Феофан Прокопович или к католичеству, как Стефан Яворский. В богословской мысли господствующей церкви был утрачен традиционалистский иммунитет от проникновения инославных влияний. 

Старообрядчество  породило огромное книжное наследие, большей частью рукописное, так как  возможности типографского издания  были очень ограничены – печатание  старообрядческой литературы до 1905 г. происходило подпольно или за границей. Староверие сохранило традицию рукописного книгописания как особого вида ремесла, искусства. Одни сочинения имели тысячи списков, другие – всего несколько. Ныне в крупных книгохранилищах имеются десятки тысяч рукописей, содержащих множество оригинальных произведений старообрядческих мыслителей. 

Ввиду того, что наша работа – это первый опыт философского исследования староверческой доктрины, было очень важно определить круг источников и хронологические рамки  таким образом, чтобы исследуемые  сочинения содержали наиболее общие  и существенные положения старообрядческого  мировоззрения и в то же время  представляли реальный интерес для  истории религиозно-философской  мысли. Ведь даже в произведениях  одного и того же философа можно  выделить более и менее значимые работы; в трудах разного периода  можно обнаружить существенную, иногда радикальную перемену воззрений. Конечно, в известном смысле и "Поморские ответы", известные едва ли не каждому старообрядцу, и существующие в единственном экземпляре рукописные сочинения безвестных начетчиков из глухих деревень являются изложениями старообрядческих учений, причем в маргинальных, не получивших никакого распространения "тетрадках" могли излагаться весьма оригинальные мысли. Далее, кроме богословских трактатов существует и иррациональная, духовно-мистическая жизнь Церкви, и обыденное религиозное сознание масс. Мы, однако, концентрируем свое внимание на интеллектуальной составляющей, на исследовании религиозно-философского мировоззрения староверия, полагая при этом, что отсутствие полноты вероучительного единства в староверии вовсе не означает, что оно есть конгломерат из "семидесяти с лишком толков и согласий", принципиально противоречащих друг другу, как утверждали миссионеры Синодальной церкви. Конечно, как и при любом научном анализе, здесь неизбежно абстрагирование от целого ряда аспектов староверия как феномена в целом. 

В настоящем исследовании мы использовали в качестве основных источников фундаментальные старообрядческие сочинения, созданные в XVIII веке: "Диаконовы ответы" [1], "Поморские ответы" [3], "Щит веры" [4], "Меч духовный" [3].*) Именно книжность этого периода содержит разработку и изложение религиозно-философских аспектов старообрядческого мировоззрения. 
 

*) Общая характеристика  этих трактатов дается в главе  "Основные темы староверческой  полемики. Выдающиеся полемические сочинения". 
 

В первые полвека  после раскола, до конца XVII в., в среде старообрядчества преобладала уверенность в скором разрешении религиозного кризиса: или путем возвращения властей к "древлему благочестию", или, наоборот, при наступлении ожидаемого со дня на день конца света. 

Но к началу XVIII века, когда становится ясно, что  существующее положение продлится  некоторый совершенно неопределенный промежуток времени, обостряется необходимость  решения применительно к новой  ситуации множества проблем как  богословского, так и религиозно-философского, мировоззренческого плана. 

В XVIII веке основное теоретическое развитие получает и  внутренняя полемика в старообрядчестве между беспоповством и поповством. В её содержании важную роль играли онтологические (о связи формы и содержания) и герменевтические (о принципах истолкования текстов) проблемы. К концу восемнадцатого столетия формирование основных положений старообрядческой доктрины, имевших философско-мировоззренческое значение, было завершено. В дальнейшем, при разрешении новых вопросов, выдвинутых перед староверием XIX веком, их разработка имела практически исключительно церковно-историческую и каноническую направленность и уже не представляет такого интереса для историко-философского исследования, как литература XVIII в. 

Конечно, это не означает, что периоды XVII и XIX-XX веков не могут  быть предметом философского исследования. Однако, в своем первом опыте, в  первой попытке обрисовать контур, структуру старообрядческой доктрины в философском исследовании, автор  обратился к тем источникам, где  религиозно-философские аспекты  старообрядчества проявляются в  наиболее концентрированном виде, избегая  перегруженности материалами нефилософского характера, способными затуманить прорисовывающийся  рельеф. В дальнейшем, отталкиваясь от положительного и отрицательного опыта настоящего исследования, мы полагаем существенно расширить  круг источников. 

Стремление показать историческую преемственность старообрядческих воззрений побудило предпринять  небольшие экскурсы в историю  христианства, начиная со времен написания  Евангелий и возникновения патристики и особо рассмотреть некоторые  аспекты идейной борьбы на Украине  в XVI-XVII вв., оказавшей непосредственное влияние на староверие. 

Характерной отличительной  чертой старообрядческой письменности является использование огромного  количества источников, имеющих какое-либо отношение к обсуждаемым проблемам. В этот объем входит, в первую очередь, церковная письменность, известная  на Руси, в том числе переводные святоотеческие произведения. Источниковедческое исследование старообрядческой литературы не входило в наши задачи. Нам представляется необходимым упомянуть только о нескольких книгах, привлеченных нами в качестве самостоятельных источников. Это прежде всего "Большой Катихизис" [23] Лаврентия Зизания, напечатанный в Москве в 1627 году и содержащий систематическое изложение доктрины православного вероучения и "Кирилова книга" [53], составленная протопопом Михаилом Роговым и напечатанная в Москве в 1644 году — сборник произведений антилатинской и антиуниатской направленности. Наряду со Священным Писанием, святоотеческими творениями, Кормчей книгой и другими сборниками церковных правил, эти произведения принадлежат к числу наиболее цитируемых старообрядческими авторами. В них содержится ряд принципиальных положений религиозно-философского характера, усвоенных и подробно разработанных старообрядческой мыслью. 

Нестарообрядческая письменность XVIII века на старообрядческую тему в качестве источника для нашего исследования представляет значительна меньший интерес. Все написанное о староверии практически сводится к обличительно-увещевательным сочинениям представителей господствующей церкви. Наиболее характерными из них являются "Истинное оправдание правоверных христиан..." Феофана Прокоповича [109], "Розыск" митр. Дмитрия Ростовского [37], "Пращица" еп. Питирима Нижегородского [76], "Увещание во утверждение истины..." митр. Платона (Левшина) [78]. Их изучение помогает более полно реконструировать картину идейно-мировоззренческого противостояния в русской религиозной культуре XVIII века. 

Мы отступили от устоявшейся традиции, поместив главу, посвященную критическому обзору трактовок  староверия представителями различных  направлений религиозно-философской  мысли в конец нашего исследования. Это обусловлено тем, что наш  анализ концепций и суждений исследователей старообрядчества в основном базируется на результатах и выводах, полученных в нашей работе. Поэтому отступление  от принятой композиции в данном случае сделано в интересах логической последовательности в изложении. 

Хотя проблематика нашего исследования не разработана  в литературе по истории философии, обширный массив научных работ, посвященных  изучению различных аспектов старообрядчества, представляет большую базу данных и  наблюдений. Мы не преследовали задачи дать полный источниковедческий обзор большого объема нефилософской литературы о староверии; упоминаются только важнейшие использованные источники, преимущественно имеющие отношение к философским аспектам. 

Как правило, авторы работ, детально анализирующие старообрядческие тексты, остаются далеки от философской  проблематики и наоборот, исследователи, пытающиеся предложить философские  концепции раскола, недостаточно обращаются к изучению старообрядческой письменности. К первому типу можно отнести  антистарообрядческую расколоведческую литературу, представители которой скрупулезно разбирают старообрядческие трактаты для обнаружения в них богословских, церковно-исторических и канонических неточностей. Среди выдающихся представителей этого направления следует упомянуть Н. Субботина, о. Павла Прусского, К. Плотникова [79], [80], П. Смирнова [95—97], И. Нильского [74]. В связи с некоторым смягчением официального отношения к староверию к началу нашего века стало возможным появление менее тенденциозных исследований, например И. М. Громогласова [34]. 

Светские религиозные  философы XIX-начала XX вв., напротив, были слишком оторваны от изучения письменного  выражения староверческого учения и предпочитали рассуждать о староверии, как о народной стихии, словно бы и не имевшей детально разработанного в трудах староверческих книжников  мировоззрения (это, в частности, вполне можно сказать о Вл. Соловьеве и В. Розанове). 

В настоящей работе также использован ряд исследований, выполненных в начале XX века в  Московской духовной академии, которые  никогда не публиковались и хранятся в архиве академии в Отделе рукописей  Российской Государственной библиотеки. В них сочетается хорошее знание староверческих текстов с попытками  их общего религиозно-философского анализа. Наиболее интересными нам представляются работы В. Купленского "Рационалистический элемент в старообрядческом русском расколе", М. Ястребцева "Эсхатологические воззрения на Руси в XV-XVII вв. в связи с возникновением раскола" и другие, выделенные в списке источников в особый раздел [5—12]. 
 

Глава первая 

ИСТОРИЧЕСКИЙ ОБЗОР  СОБЫТИЙ И ИДЕЙНЫХ ДВИЖЕНИЙ. 
 

История православной религиозно-философской мысли не может изучаться в отрыве от истории  Церкви, от происходивших в её жизни  событий. И причина этому не только в том, что православная мысль  развивалась не в замкнутых кабинетах  ученых-философов, мало связанных с  текущей жизнью — она, православная мысль, всегда искала ответов на проблемы, поставленные жизнью Церкви. Некоторые  богословы вообще видели "движущую силу", побуждавшую отцов Церкви создавать новые и новые словесные  выражения церковной истины в  возникновении ересей и лжеучений, которые надо было отражать. 

Информация о работе Причины и последствия церковного раскола в России в середине XVII в.