Становление в России буржуазного парламентаризма

От окружного  суда толпа прошла вверх по Покровке до Арестантской (Ново-Базарной) площади, где остановилась перед тюрьмой (так называемые арестантские роты), где снова заявила требование освободить заключенных по политическим делам. Для удостоверения в этом в тюрьму отправилась депутация, которая, осмотрев все камеры, вернулась на площадь. Депутация заявила, что никого из заключенных по политическим делам не нашла – все они были освобождены. С этой площади толпа пошла на так называемую Острожную площадь, где снова говорили речи и пели «Вечную память» убитым на этой площади в июле борцам за свободу.

Кроме этой процессии  шла еще и другая вслед за ней. Правительственные и частные учреждения были закрыты, а также приостановлена торговля. Трамваи были остановлены в пути и отправлены в депо…»

Извлечения публикуются  по изданию:

Савельев А.А. Земство  и власть.

Из истории  местного самоуправления в России.

Арзамас, 1995. С. 170–175, 183–195.

В октябре 1905 года Всероссийская  политическая стачка парализовала всю  жизнь страны. 17 октября был обнародован  Манифест, оповещавший население  о тех началах, которые будут  положены в основу работ по обновлению условий русской жизни: в нем  царь обещал даровать гражданские свободы. Манифест декларировал готовность императора пересмотреть «Положение о выборах  в Государственную думу» от 6 августа 1905 г. В соответствии с этим манифестом последовало видоизменение полномочий Государственной думы (ей предоставлены законодательные права) и увеличение числа лиц, пользующихся правом участия в выборах членов Думы.

Документ, сразу же получивший название российской конституции, провозглашал:

 «1) Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов.

 2) Не останавливая предназначенных выборов в Государственную думу, привлечь теперь же к участию в Думе, в мере возможности, соответствующей краткости остающегося до созыва Думы срока, те классы населения, которые ныне совсем лишены избирательных прав, предоставив за сим дальнейшее развитие начала общего избирательного права вновь установленному законодательному порядку, и …

3)…Установить как незыблемое правило чтобы никакой закон не мог восприять силу без одобрения Государственной думы и чтобы выборным от народа обеспечена была возможность действительного участия в надзоре за закономерностью действий поставленных от Нас властей».

  В Манифесте от 17 октября 1905 года император призывал благомыслящих людей всех сословий и состояний соединиться в дружном содействии государю в искорении насилия и в разумном противодействии смуте. В манифесте было пояснение, что лишь при спокойном и бодром состоянии духа населения страны возможно обновить духовную жизнь народа и упрочить его благосостояние и усовершенствовать государственный порядок.

Обретя личную свободу  после отмены крепостного права, граждане России, естественно, должны были обрести политическую свободу. Самодержавие, произнося «а», должно произнести и «б». Народ, после десятилетий  обмана и предательства, не поверил  царским посулам. Издание Манифеста 17 октября не привело к желанному успокоению. Революция продолжалась. Вместе с тем появление Манифеста обусловило проведение ряда преобразований, заметно изменивших облик российской государственности.

Вскоре по окончании своей  организации Союз встретился при  выполнении поставленных им себе задач  с серьезными затруднениями и  препятствиями, вытекавшими из образа действий правительственной власти. Предположение о привлечении общественных деятелей в состав вновь образуемого после Манифеста 17 октября кабинета, как известно, не получило своего положительного разрешения.., и переход от старого приказного строя к новому конституционному осложнялся тем, что разрешение этой задачи должно было быть произведено правительством, воспитанным в традициях отжившего режима. Председатель Совета министров, не встретив содействия со стороны представителей общества и постоянно опасаясь навлечь на себя неудовольствие влиятельных в придворных кругах лиц за проявленную им во всеподданнейшем докладе готовность пойти навстречу общественным требованиям, не сумел удержаться на избранном им курсе и приступить безотлагательно к установлению новых приемов в государственном управлении, руководясь новыми условиями, возвещенными Манифестом 17 октября. Нельзя не принять во внимание, что на образ действий графа С.Ю. Витте не могло не оказать влияние все более и более обострявшееся настроение многих общественных кругов и проявившееся остро во многих местностях революционное движение, превратившееся в Москве в вооруженное восстание. Эти обстоятельства не могли не заставить правительство принять строгие меры для подавления активных революционных выступлений, для восстановления необходимого порядка, но министерство внутренних дел, управление которым было возложено на П.Н. Дурново, вопреки настойчивым заявлениям, сделанным председателю Совета министров общественными деятелями, не оказалось способным удержаться при этом в границах, соответствующих новым условиям, и оказалось не в состоянии отступить от старых приемов. Борясь с революционными выступлениями, правительство по-прежнему было склонно отождествлять с ними все общественное движение и наряду с мерами, направленными к подавлению вооруженных восстаний, последовательно нарушало дарованные 17 октября населению «незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов». Собрания воспрещались; печать подвергалась самому строгому преследованию; высылка лиц административными распоряжениями производилась энергичнее прежнего и во всей стране господствовал режим чрезвычайной или усиленной охраны. Правительство продолжало неизменно следовать по пути насилий и произвола.

Союз 17 октября смысл и  значение своего существования видел  в осуществлении Манифеста 17 октября и ставил себе главной задачей содействовать в этом деле правительственной власти. Но политика правительства являлась как бы глумлением над этим актом, от которого вся страна ожидала обновления своей государственной жизни, и исключала возможность создания взаимодействия государственной власти с обществом. Вместе с тем в «Новом времени» появились сообщения о высказываемых графом С.Ю. Витте мнениях, что будто Манифестом 17 октября не внесено никаких изменений в государственный строй и что власть государя остается по-прежнему неограниченной. Эти условия побудили центральный комитет Союза обсудить создавшееся положение и определить свое отношение к политике правительства.

Манифест гарантировал неприкосновенность личности, свободу совести, слова, собраний и организаций, обещал демократические  выборы в Государственную думу и  контроль Думы за законодательством. Однако в нем ничего не говорилось о конституции. Полномочий новой Думы и, главное, о роли самодержавия. Тем не менее эта мера успокоила международные финансовы круги, от которых зависели новые кедиты. Удалось расколть и российскую оппозицию: умеренные либералы поддержали Манифест. Воплотить в жизнь положение манифеста предстаяло самому Витте: 19 октября он был назначен на должность премьер-министра.

Против Манифеста выступили  все социалисты, увидев в нем попытку  правительства, привлечь на свою сторону  либералов и не допустить революции. Два ли это было так, потому что  и Николай II, и умеренные либералы не доверяли Витте, считая его политическим хамелеоном. Но социалисты оказались правы, когда предсказывали, что император при первой же возможности отступит от Манифеста. Правительство действительно пришло к репрессиям, только проводило их теперь руками либерального Витте.

Ничего другого новому премьер-министру не оставалось – Манифест отнюдь не погасил накала революционных  выступлений. В конце октября  вспыхнул мятеж в Кронштадте, следом – еще один на военно-морской  базе в Севастополе. На Транссибирской магистрали взбунтовались солдаты, возвращающееся с войны. В ноябре-декабре положение стало угрожающим. В Поволжье и на юге России продолжались крестьянские бунты. Властям удалось в конце ноября арестовать членов Петербургского Совета, но буквально через несколько дней настоящее восстание вспыхнуло в Москве. В течении нескольких дней правительственные войска штурмовали баррикады восставших, оплотом которых стал рабочий район Пресни. Одновременно шли массовые аресты. Весной 1906 г. Общее число заключенных в тюрьмах и высланных превысило 50 тыс. человек. О неприкосновенности личности больше говорить не приходилось.

В начале 1905 г. Правительство  запретило бастовать государственным  служащим, а 13 февраля 1906 г. Приняло  закон, позволяющий преследовать любого по обвинению в антиправительственной  пропаганде. Были проведены выборы в Думу, однако власти значительно  урезали ее полномочия: она не могла  обсуждать никаких вопросов, входящих в «ведение государя». Это означало, что Дума не контролировала военные  и международные дела, а так  же бюджет страны.

Первый всероссийский  съезд делегатов Союза 17 октября  состоялся 8–12 февраля 1906 года в Москве, в помещении Охотничьего клуба  в доме графа Шереметева на Воздвиженке. Съезд был очень многолюдным  и происходил при значительно  возбужденном настроении собравшихся, обусловленном выяснившимся к этому времени с достаточной определенностью реакционным направлением деятельности правительства. Все собравшиеся хорошо сознавали лежавшую на них великую ответственность перед страной возвысить свой голос за попранную свободу и за неисполненные правительством обещания, возвещенные с высоты Престола.

20 февраля 1906 года был  опубликован манифест об изменении  Учреждения Государственного совета  и о пересмотре Учреждения  Государственной думы. Этим манифестом  Государственному совету в области  законодательства предоставлялись одинаковые права с Государственной думой, что вступало в несомненное противоречие с обещаниями Манифеста 17 октября 1905 года, которым устанавливалось «как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог восприять силу без одобрения Государственной думы». Между тем манифест 20 февраля 1906 года «без одобрения Государственной думы» устанавливал законодательную норму, которой существенно ограничивалось право, предоставленное Думе 17 октября 1905 года. Центральный комитет Союза 17 октября счел для себя обязательным обсудить в своем общем собрании значение вновь появившегося манифеста и выяснить к нему свое отношение. Свое мнение по данному вопросу Центральный комитет огласил путем помещения в газетах следующего сообщения:

«Собравшийся в Москве 6 марта Центральный комитет Союза 17 октября, подвергнув обсуждению обнародованные при Высочайшем манифесте от 20 февраля 1906 года положения о Государственном совете и Государственной думе, пришел к заключению, что эти законодательные акты существенно отклоняются от основных начал Манифеста 17 октября, вновь воздвигая в лице преобразованного Государственного совета то бюрократическое средостение, разрушения которого единодушно и законно домогается русский народ с той поры, как верховная власть, осведомленная о чувствах возраставшего недоверия и вражды его к чиновному властвованию, рескриптом от 18 февраля 1905 года решила призвать облеченных народным доверием избранников к совместным трудам по усовершенствованию государственного строя. Центральный комитет прежде всего усматривает, что преобразованному Государственному совету законоположения 20 февраля сего года предоставляют ничем не ограниченное право приостанавливать дальнейший ход всякого законопроекта, принятого Думою. Поэтому может случиться, что ясно выраженное народными представителями стремление к изменению предписаний закона, признаваемых стеснительными и даже вредными, встретит непреодолимое препятствие со стороны Государственного совета, не являющегося выражением действительного мнения страны. Кроме того, при таком столкновении даже глава государства окажется лишенным возможности осуществить меру, признаваемую им благодетельною и желаемую народом, но не встречающую сочувствия Государственного совета. Центральный комитет полагает, что преобразованному Государственному совету должно быть присвоено значение органа, по преимуществу имеющего своей задачею ограждение последовательного развития законодательства в государстве от возможных случайных и недостаточно разработанных решений Государственной думы, но ему отнюдь не должна быть присвоена власть ограничивать проявление воли монаршей и воли народной. Поэтому Центральный комитет признает желательным введение в положение о Государственном совете правила, в силу которого, при неодобрении Государственным советом решения, принятого Государственной думою, дело должно возвращаться на новое обсуждение в Думу и затем, в случае подтверждения ею своего постановления, это постановление должно быть представлено на усмотрение Верховной власти, и не одним председателем Государственного совета, а совместно с ним и председателем Государственной думы…

Кроме указанных коренных недостатков законоположений 20 февраля  сего года, по мнению Центрального комитета, имеются и многие другие, в числе  которых наиболее существенным представляется отсутствие права петиций. По всем вышеизложенным соображениям, устанавливающим явную ненормальность взаимоотношений, с одной стороны, Государственного совета и Государственной думы, с другой – Государственной думы и поставляемых под надзор ее властей, Центральный комитет пришел к заключению, что акты 20 февраля с.г., бесспорно, противоречат установленным Манифестом 17 октября началам и является серьезною помехою для правильной и плодотворной работы народного представительства. Так как эти законоположения не введены в основные законы империи, то пересмотр их становится одною из главных задач, предстоящих Государственной думе первого созыва, что, однако, не должно задерживать текущей законодательной деятельности по жизненным для государства вопросам – земельному, рабочему и другим, разрешение которых столь необходимо для умиротворения страны и для удовлетворения ее неотложных нужд».

Несмотря на старания правительства  и удобную для власти систему  выборов, правительственные и монархические  партии потерпели на выборах жестокое поражение. Больше всего мест получила партия, в которых правительство  видело верную опору монархии, не оправдали  надежд. Вместо того, чтобы поддержать своих «естественных защитников» - помещиков и чиновников или просто монархические партии, - они проголосовали за близких эсерам беспартийных кандидатов, выступивших за аграрную реформу.

Перед открытием Думы Витте  подал в отставку. Незадолго до этого ему удалось получать крупный  зарубежный кредит, который и спас Россию от финансового краха. Новым  премьер-министром стал И. Л. Горемыкин, Продержавшийся в этой должности  ровно столько, сколько и пробыла  I Дума.

3. СОСТАВ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ I И II ГОСУДАРСТВЕННЫХ ДУМ.

I ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДУМА

«27 апреля была открыта  Государственная дума. Тогда же председателем  ее был избран С.А. Муромцев, а секретарем Думы князь Д.И. Шаховской. Нечего и  говорить, либеральные круги Москвы, да не только Москвы, всей России –  торжествовали. Только и разговоров в Москве, что о Госуд[арственной] думе, о первом слове, произнесенном в Думе Ив. Ил. Петрункевичем, о вступительном слове С.А. Муромцева, о том благородном, полном достоинства тоне, который он сразу сообщил первому собранию впервые созванного народного представительства.

– Ну, конечно, лучшего  председателя Государственной думы и вообразить себе нельзя! – говорили в Москве. – Да и в европейских  парламентах таких председателей мало.»