Лекции по "Зарубежной литературе"

Для литературы Возрождения характерны уже вышеизложенные гуманистические  идеалы. Эта эпоха связана с  появлением новых жанров и с формированием  раннего реализма, который так  и назван, "реализм Возрождения"(или  ренессансный), в отличие от более поздних этапов, просветительского, критического, социалистического.

В творчестве таких авторов, как  Петрарка, Рабле, Шекспир, Сервантес  выражено новое понимание жизни  человеком, отвергающим рабскую  покорность, которую проповедует  церковь. Человека они представляют, как высшее создание природы, стараясь раскрыть красоту его физического облика и богатство души и ума. Для реализма Возрождения характерна масштабность образов (Гамлет, король Лир), поэтизация образа, способность к большому чувству и одновременно высокий накал трагического конфликта(Ромео и Джульетта), отражающего столкновение человека с враждебными ему силами.

Для литературы Возрождения характерны различные жанры. Но определенные литературные формы преобладали. Наиболее популярным был жанр новеллы, который так и именуется новеллой Возрождения. В поэзии становится наиболее характерной формой сонет(строфа из 14 строк с определенной рифмовкой). Большое развитие получает драматургия. Наиболее выдающимися драматургами Возрождения являются Лопе де Вега в Испании и Шекспир в Англии.

Широко распространена публицистика и философская проза. В Италии Джордано Бруно в своих работах  обличает церковь, создает свои новые  философские концепции. В Англии Томас Мор высказывает идеи утопического коммунизма в книге "Утопия". Широко известны и такие авторы, как Мишель де Монтень("Опыты") и Эразм Роттердамский("Похвала глупости")(настоящее его имя - Герхардт Герхардтс). В числе писателей того времени оказываются и коронованные особы. Стихи пишет герцог Лоренцо Медичи, а Маргарита Наваррская, сестра короля Франции Франциска I, известна как автор сборника "Гептамерон".

3. Общая характеристика  творчества Данте.

1265 — рождение Данте

1274 — первая встреча с Беатриче

1283 — вторая встреча с Беатриче

1290 — смерть Беатриче

1295 — создание повести «Новая  жизнь» («La Vita Nuova»)

1296/97 — первое упоминание о  Данте как об общественном  деятеле

1298 — женитьба Данте на Джемме  Донати

1300/01 — приор Флоренции

1302 — изгнан из Флоренции

1304—1307 — «Пир»

1304—1306 — трактат «О народном красноречии»

1306—1321 — создание «Божественной  комедии»

1308/09 — Париж

1310/11 — возвращение в Италию

1315 — подтверждение изгнания  Данте и его сыновей из Флоренции

1316—1317 — поселился в Равенне

1321 — как посол Равенны отправляется  в Венецию

В ночь с 13 сентября на 14 сентября 1321 —  умирает по дороге в Равенну.

Данте Алигьери был человек строго религиозный и не пережил тех  острых нравственных и умственных колебаний, отражение которых видели в Convivio; тем не менее за Convivio остаётся среднее в хронологическом смысле место в развитии дантовского сознания, между Vita Nuova и Божественной Комедией. Связью и объектом развития является Беатриче, в одно и то же время и чувство, и идея, и воспоминание, и принцип, объединившиеся в одном образе. В числе юношеских стихотворений Данте Алигьери есть один хорошенький сонет к его другу, Гвидо Кавальканти, выражение реального, игривого чувства, далёкого от всякой трансцендентности. Беатриче названа уменьшительным от своего имени: Биче. Она, очевидно, замужем, ибо с титулом монна (мадонна) рядом с нею упоминаются и две другие красавицы, которыми увлекались и которых воспевали друзья поэта, Гвидо Кавальканти и Лапо Джиянни: «хотел бы я, чтобы каким-нибудь волшебством мы очутились, ты, и Лапо, и я, на корабле, который шёл бы по всякому ветру, куда бы мы ни пожелали, не страшась ни бури, ни непогоды, и в нас постоянно росло бы желание быть вместе. Хотел бы я, чтобы добрый волшебник посадил с нами и монну Ванну (Джиованну), и монну Биче (Беатриче), и ту, которая стоит у нас под номером тридцатым, и мы бы вечно беседовали о любви, и они были бы довольны, а как, полагаю, довольны были бы мы!».

4. Средневековое  и ренессансное в составе Божественной  комедии.

Называя свою поэму «комедией», Данте  пользуется средневековой терминологией: комедия, как он поясняет в письме к Кангранде, — всякое поэтическое произведение среднего стиля с устрашающим началом и благополучным концом, написанное на народном языке; трагедия — всякое поэтическое произведение высокого стиля с восхищающим и спокойным началом и ужасным концом. Слово «божественная» не принадлежит Данте, так поэму позже назвал Джованни Боккаччо. «Божественная комедия» — плод всей второй половины жизни и творчества Данте. В этом произведении с наибольшей полнотой отразилось мировоззрение поэта. Данте выступает здесь как последний великий поэт средних веков, поэт, продолжающий линию развития феодальной литературы.

По форме поэма — загробное  видение, каких было много в средневековой  литературе. Как и у средневековых  поэтов, она держится на аллегорическом стержне. Так дремучий лес, в котором поэт заблудился на полпути земного бытия, — символ жизненных осложнений. Три зверя, которые там на него нападают: пантера, лев и волчица — три самые сильные страсти: чувственность, властолюбие, жадность. Этим аллегориям даётся также политическое истолкование: пантера — Флоренция, пятна на шкуре которой должны обозначать вражду партий гвельфов и гибеллинов. Лев — символ грубой физической силы — Франция; волчица, алчная и похотливая — папская курия. Эти звери угрожают национальному единству Италии, о котором мечтал Данте, единству, скреплённому господством феодальной монархии (некоторые историки литературы дают всей поэме Данте политическое толкование). От зверей спасает поэта Вергилий — разум, посланный к поэту Беатриче (богословием — верой). Вергилий ведёт Данте через ад в чистилище и на пороге рая уступает место Беатриче. Смысл этой аллегории тот, что человека от страстей спасает разум, а знание божественной науки доставляет вечное блаженство.

«Божественная комедия» проникнута политическими  тенденциями автора. Данте никогда  не упускает случая посчитаться со своими идейными, даже и личными  врагами; он ненавидит ростовщиков, осуждает кредит как «лихву», осуждает свой век как век наживы и сребролюбия. По его мнению, деньги — источник всяческих зол. Тёмному настоящему он противопоставляет светлое прошлое, Флоренции буржуазной — Флоренцию феодальную, когда господствовала простота нравов, умеренность, рыцарское «вежество» («Рай», рассказ Каччагвиды), феодальную империю (ср. трактат Данте «О монархии»). Терцины «Чистилища», сопровождающие появление Сорделло (Ahi serva Italia), звучат, как настоящая осанна гибеллинизма. К папству как к принципу Данте относится с величайшим почтением, хотя отдельных представителей его, особенно тех, которые способствовали упрочению в Италии буржуазного строя, ненавидит; некоторых пап Данте встречает в аду. Его религия — католичество, хотя в неё вплетается уже личный элемент, чуждый старой ортодоксии, хотя мистика и францисканская пантеистическая религия любви, которые принимаются со всей страстью, тоже являются резким отклонением от классического католицизма. Его философия — богословие, его наука — схоластика, его поэзия — аллегория. Аскетические идеалы в Данте ещё не умерли, и тяжким грехом почитает он свободную любовь (Ад, 2-й круг, знаменитый эпизод с Франческой да Римини и Паоло). Но не грех для него любовь, которая влечёт к предмету поклонения чистым платоническим порывом (ср. «Новую жизнь», любовь Данте к Беатриче). Это — великая мировая сила, которая «движет солнце и другие светила». И смирение уже не есть безусловная добродетель. «Кто в славе сил не обновит победой, не вкусит плод, добытый им в борьбе». И дух пытливости, стремление раздвинуть круг знаний и знакомство с миром, соединяемое с «добродетелью» (virtute е conoscenza), побуждающее к героическим дерзаниям, — провозглашается идеалом.

Своё видение Данте строил из кусков реальной жизни. На конструкцию  загробного мира пошли отдельные  уголки Италии, которые размещены в нём чёткими графическими контурами. И в поэме разбросано столько живых человеческих образов, столько типичных фигур, столько ярких психологических ситуаций, что литература ещё и сейчас продолжает черпать оттуда. Люди, которые мучаются в аду, несут покаяние в чистилище (причём объёму и характеру греха соответствует объём и характер наказания), пребывают в блаженстве в раю, — все живые люди. В этих сотнях фигур нет и двух одинаковых. В этой огромной галерее исторических деятелей нет ни одного образа, который не был бы огранён безошибочной пластической интуицией поэта. Недаром Флоренция переживала полосу такого напряжённого экономического и культурного подъёма. То острое ощущение пейзажа и человека, которое показано в «Комедии» и которому мир учился у Данте, — было возможно только в социальной обстановке Флоренции, далеко опередившей остальную Европу. Отдельные эпизоды поэмы, такие, как Франческа и Паоло, Фарината в своей раскалённой могиле, Уголино с детьми, Капаней и Улисс, ни в чём не похожие на античные образы, Чёрный Херувим с тонкой дьявольской логикой, Сорделло на своём камне, по сей день производят сильное впечатление.

5. Анализ одной  из песен Ада.

АД. ПЕСНЬ ПЕРВАЯ

             (Лес - Холм спасения - Три зверя  - Вергилий)

 

 

           1 Земную  жизнь пройдя до половины,

             Я очутился в сумрачном лесу,

             Утратив правый путь во тьме  долины.

 

           4 Каков  он был, о, как произнесу,

             Тот дикий лес, дремучий и  грозящий,

             Чей давний ужас в памяти  несу!

 

           7 Так горек он, что смерть едва ль не слаще.

             Но, благо в нем обретши навсегда,

             Скажу про все, что видел  в этой чаще.

 

          10 Не  помню сам, как я вошел туда,

             Настолько сон меня опутал  ложью,

             Когда я сбился с верного следа.

 

          13 Но  к холмному приблизившись подножью,

             Которым замыкался этот дол,

             Мне сжавший сердце ужасом  и дрожью,

 

          16 Я  увидал, едва глаза возвел,

             Что свет планеты, всюду путеводной,

             Уже на плечи горные сошел.

 

          19 Тогда  вздохнула более свободной

             И долгий страх превозмогла  душа,

             Измученная ночью безысходной.

 

          22 И  словно тот, кто, тяжело дыша,

             На берег выйдя из пучины пенной,

             Глядит назад, где волны бьют, страша,

 

          25 Так  и мой дух, бегущий и смятенный,

             Вспять обернулся, озирая путь,

             Всех уводящий к смерти предреченной.

 

          28 Когда  я телу дал передохнуть,

             Я вверх пошел, и мне была  опора

             В стопе, давившей на земную  грудь.

 

          31 И  вот, внизу крутого косогора,

             Проворная  и вьющаяся  рысь,

             Вся в ярких пятнах пестрого  узора.

 

          34 Она,  кружа, мне преграждала высь,

             И  я не раз на крутизне  опасной

             Возвратным следом помышлял спастись.

 

          37 Был  ранний час, и солнце в тверди  ясной

             Сопровождали те же звезды  вновь,

             Что в первый раз, когда их  сонм прекрасный

 

          40 Божественная  двинула Любовь.

             Доверясь часу и поре счастливой,

             Уже не так сжималась в сердце  кровь

 

          43 При  виде зверя с шерстью прихотливой;

             Но, ужасом опять его стесня,

             Навстречу вышел лев с подъятой гривой.

 

          46 Он  наступал как будто на меня,

             От голода рыча освирепело

             И самый воздух страхом цепеня.

 

          49 И  с ним волчица, чье худое  тело,

             Казалось, все алчбы в себе несет;

             Немало душ из-за нее скорбело.

 

          52 Меня  сковал такой тяжелый гнет,

             Перед ее стремящим ужас взглядом,

             Что я утратил чаянье высот.

 

          55 И  как скупец, копивший клад за  кладом,

             Когда приблизится пора утрат,

             Скорбит и плачет по былым  отрадам,

 

          58 Так  был и я смятением объят,

             За шагом шаг волчицей неуемной

             Туда теснимый, где лучи молчат.

 

          61 Пока  к долине я свергался темной,

             Какой-то муж явился предо мной,

             От долгого безмолвья словно  томный.

 

          64 Его  узрев среди пустыни той:

             "Спаси, - воззвал я голосом  унылым, -

             Будь призрак ты, будь человек  живой!"

 

          67 Он  отвечал: "Не человек; я был им;

             Я от ломбардцев низвожу мой  род,

             И Мантуя была их краем милым.

 

          70 Рожден sub Julio, хоть в поздний год,

             Я в Риме жил под Августовой  сенью,

             Когда еще кумиры чтил народ.

 

          73 Я  был поэт и вверил песнопенью,

             Как сын Анхиза отплыл на  закат

             От гордой Трои, преданной сожженью.

 

          76 Но  что же к муке ты спешишь  назад?

             Что не восходишь к выси  озаренной,