Лекции по "Зарубежной литературе"

Автор работы: Пользователь скрыл имя, 07 Декабря 2013 в 14:07, курс лекций

Краткое описание

Греческая культура развивалась самостоятельно (греки создали философию, понятия эпоса, лирики, драмы), а римская - была перенята у греков (дополнили греческую культуру правом и государством). У произведений не было автора, т.к. не было такого понятия. Автор - коллективный. Вся система ценностей была другая, ценилась традиционность, похожесть. Произведения укладывались в гекзаметр. В основе - мифы, пантеон. Человек в центре внимания.

Вложенные файлы: 1 файл

зарубежка.doc

— 586.50 Кб (Скачать файл)

Сомнения в первоначальной целостности  поэм вообще не возникало.

В эпоху классицизма XVII в. развилось  отрицательное отношение к поэмам Гомера (ср. стр. 5), и литературная критика  отыскивала. в них всевозможные недостатки. В «Илиаде» замечали отсутствие «единого плана», «единого героя», повторения и  противоречия. Уже тогда аббат д`Обиньяк доказывал, что «Илиада» не является единым целым и представляет собой механическое соединение самостоятельных». не связанных между собой песен об осаде Трои, что единого Гомера не существовало, а было много «гомеров», т. е. слепых певцов, исполнявших эти песни. Идеи д`Обиньяка не имели успеха у современников: к проблемам «устного» творчества поэтика классицизма относилась пренебрежительно.

Первая строго научная постановка «гомеровского вопроса» принадлежит  Фридриху-Августу Вольфу, Писал уже в эпоху Просвещения. Враждебное классицизму направление в литературе и эстетике устанавливало глубокую, принципиальную разницу между «естественным» народным и «искусственным» книжным эпосом; поэмы Гомера относили к первой категории. Немецкий поэт и критик Гердер (1744 — 1803) считал Гомера «народным поэтом», импровизатором, песни которого впоследствии были записаны из уст позднейших певцов. Этим идеям, высказывавшимся ведущими писателями и мыслителями эпохи, Вольф пытался дать исторически документированное обоснование. Он приводит три аргумента против традиционного представления о единстве гомеровских поэм: 1) сравнительно позднее развитие письменности у греков, которое он относит к VII — VI вв. до н. э.; 2) античные сообщения о первой записи поэм при Писистрате; 3) отдельные вставки и противоречия в поэмах. Невозможность создания больших поэм в бесписьменное время[1] и ненужность их в эпоху, когда требовались лишь краткие застольные песни в честь богов и героев, приводят Вольфа к убеждению, что «Илиада» и «Одиссея» не что иное, как собрание отдельных песен. Песни эти сохранились в памяти рапсодов и были записаны лишь при Писистрате;

Уже в 1796 г. известный немецкий романтик Фр. Шлегель, развивая положения Гердера  и Вольфа, сделал из них последовательный вывод: художественная целостность поэм связана не с творческим замыслом индивидуального автора, а с единством «творящего народа». Другими словами: гомеровский эпос является результатом коллективного творчества народных поэтов.

После появления труда Вольфа исследователи «гомеровского вопроса» разделились на два лагеря — «вольфианцев», или «аналитиков», считавших, что отдельные части гомеровских поэм сложены различными певцами, и «унитариев», защитников «единого» Гомера.

Открытия в области греческих  надписей, показали, что письменность была отлично известна грекам задолго до VII — VI вв. и уже в VIII в. была в широком употреблении. Эпоха создания «Илиады» и «Одиссеи» не может рассматриваться как бесписьменное время. С другой стороны, было выяснено, что сообщения о писистратовской редакции представляют собой в значительной мере домыслы поздно античных ученых и не дают основания видеть в работе над текстом, проведенной при Писистрате, первую запись гомеровских поэм. Центр тяжести «гомеровского вопроса» перешел на третий аргумент Вольфа, им самим менее всего разработанный, на противоречия и неувязки между отдельными частями поэм. Вскрывая эти противоречия, вольфианцы пытались выделить в «Илиаде» и «Одиссее» их составные части и нарисовать картину возникновения гомеровского эпоса.

В 30-х гг. XIX в. среди вольфианцев  оформилось два направления. Одно из них видело в гомеровских поэмах только механическое объединение независимых  друг от друга эпических стихотворений  на темы из сказаний троянского цикла. Эта мысль нашла наиболее яркое выражение в «песенной теории» Лахмана (1837), который считал «Илиаду» состоящей из 18 самостоятельных песен малого размера. Ни одна из этих песен не является законченным целым, многие не имеют ни начала ни конца, но Лахмана это обстоятельство не смущало: он полагал, что народные сказания имеют общеизвестный твердый и устойчивый сюжет и что народный певец может начать с любого момента движения сюжета и любым моментом кончить. Другой разновидностью этого же направления является так наз. «теория компиляции», усматривавшая в гомеровских поэмах объединение не песен, а единиц большего размера, «малых эпосов».

Второе направление представлено «теорией первоначального ядра», созданной  Германном (1832). Согласно этой теории «Илиада» и «Одиссея» возникли не как соединение самостоятельных произведений, а как расширение некоего «ядра», заключавшего в себе уже все основные моменты сюжета поэм. В основе «Илиады» лежит «пра-Илиада», в основе «Одиссеи» — «пра-Одиссея», и та и другая — небольшие эпосы. Позднейшие поэты расширяли и дополняли эти эпосы введением нового материала; иногда возникали параллельные редакции одного и того же эпизода. В результате ряда последовательных «расширений» «Илиада» и «Одиссея» разрослись к VI в. до тех размеров, в которых они и поныне нам известны.

В противоположность всем этим теориям  унитарии выдвигали на первый план моменты единства и художественной цельности обеих поэм, а частные  противоречия объясняли позднейшими  вставками и искажениями. К числу  решительных унитариев принадлежал Гегель (1770 — 1831). По мнению Гегеля, гомеровские поэмы «образуют истинную, внутренне ограниченную эпическую целостность, а такое целое способен создать лишь один индивид. Представление об отсутствии единства и простом объединении различных рапсодий, составленных в сходном тоне, является антихудожественным и варварским представлением». Гомера Гегель считал исторической личностью.

Проблема происхождения гомеровских  поэм остается нерешенной и по настоящее  время.

6. Характеристика  «Илиады». Проблематика, сюжет, композиция.

Илиа́да (др.-греч. Ἰλιάς) — эпическая  поэма в 15 700 гекзаметров, приписываемая  Гомеру, древнейший из сохранившихся  памятников греческой литературы. Основой  для неё послужили многочисленные сказания Древней Греции о подвигах древних героев.

Рукопись «Илиады» V века

Действие отнесено к десятому году осады Трои (Илиона) соединённым  ополчением греческих вождей. Сказания о предшествующих событиях похищение  Елены Парисом, выступление греков (ахейцев) под верховным начальством  Агамемнона, фигуры главных вождей (Агамемнон, Менелай, Ахилл, Одиссей, Нестор, Диомед, Аякс Малый, Аякс Великий, Идоменей и др., троянский царь Приам, его сыновья Гектор, Парис и т. д.), равно как и исход войны (гибель Трои), предполагаются в Илиаде известными. Илиада охватывает незначительный промежуток времени, эпизод из истории осады Трои.

Текст Илиады сохранился, как предполагают многие учёные, в редакции александрийских  филологов (III век до н. э.—II век до н. э.), которые разделили его на 24 книги по числу букв греческого алфавита. Раскопки Шлимана в Трое обнаружили культуру, соответствующую описаниям в Илиаде и относящуюся к концу II тысячелетия до н. э. Недавно дешифрованные хеттские надписи также свидетельствуют о наличии могущественной ахейской державы в XIII веке до н. э. и даже содержат ряд имен, до сих пор известных лишь из греческой поэмы. В Илиаде изображаются социальные отношения, характерные для "гомеровского периода" (XI-IX вв. до н. э.), но в ней сохранились также и рудименты общественного строя предшествующего микенского времени. Многие персонажи Илиады представляют собою древних, иногда ещё догреческих богов, видоизменившихся в процессе скрещения местных культов с религией Зевса. И в самом цикле сказаний о взятии Трои («священного Илиона») и последующем несчастном возвращении греческих витязей можно усмотреть отголоски очень древних мифов (Узенер).

Старая «песенная» теория Лахман и  др. (см. «Гомеровский вопрос»), объяснявшая  композиционное своеобразие «И.»  механическим сцеплением самостоятельных  «песен», соединённых впоследствии неким «редактором» в единое целое, в настоящее время совершенно отвергнута, как в силу того, что единство «И.» предполагает поэтический замысел — «автора», так и потому, что отдельные эпизоды «Илиады» отнюдь не являются «песнями». «И.» относится к той стадии развития эпической поэзии, когда сжатый «песенный» стиль в эпоху разложения родо-племенных отношений (ср. германский эпос) уступает место «распространенному» стилю больших поэм. Законченность отдельных эпизодов вызвана необходимостью исполнять произведение по частям, а неувязки в построении «И.» должны быть в значительной мере отнесены за счет неполного приспособления материала различных сказаний к предполагаемой в поэме ситуации. Однако многочисленные попытки исследователей конкретизировать это общее положение и дать картину возникновения «Илиады» до сих пор не привели к убедительным результатам, несмотря на разнообразие применявшихся методов (сюжетологический анализ, изучение поэтической техники различных частей «И.», языковые и культурно-исторические критерии). Спорным является и основной вопрос, представляет ли собой «И.» распространение новым материалом основного ядра, баллады о гневе Ахилла (теория «пра-Илиады»), или организующие поэму моменты относятся уже к позднейшим стадиям её оформления. Но и последняя гипотеза имеет свои разновидности: «унитарную» теорию единого творца «И.» и, с другой стороны, допущение, что «И.» уже в качестве поэмы большого стиля подверглась позднейшим дополнениям и расширениям.

 

Поэтическая техника Илиады.

Поэтическая техника Илиады представляет собою сочетание примитивной  беспомощности с развитым и даже замысловатым искусством повествования  и огромным богатством средств выражения. О «законе хронологической несовместимости» было сказано нами уже выше; не выработана ещё техника массовых сцен, и многочисленные описания битв разбиваются на ряд единоборств. Зато широко использован прием ретардации, а также ведения рассказа во многих планах, причем каждый план расчленяется на части, и последовательно поддаются части разных планов в почти симметричном членении. Быстрый темп рассказа варьирует с медленным «эпическим раздольем», повествование — с искусно скомпонованными речами и диалогами. Сюжетный интерес к целому отступает на задний план перед рельефной отделкой части, — отсюда драматическая напряженность отдельных сцен и небрежность в мотивировке этих сцен. Речь богато расцвечена эпитетами, метафорами и «гомеровскими» сравнениями, из которых многие являются традиционными и восходят к глубокой древности. Техника «И.», как её сюжет и язык, является результатом долгого развития: поколения эпических певцов, оставаясь на базе традиционных приемов, создавали утонченное мастерство; искусство подчинять большие массы материала композиционному единству ещё не выработалось в полной мере.

7. «Илиада». Боги  и герои в поэме.

В поэме боги принимают живое  участие в судьбах людей. Гера и Афина, оскорбленные тем, что Парис  отдал яблоко Афродите, принимают  сторону Ахилла, на стороне троянцев – Аполлон и Афродита. Зевс наблюдает за войной, не вмешиваясь в ее ход.

Герои: Ахилл, Гектор, Сарпедон, сын Зевса и пр.

«Гектор один, во вчерашних Ахилловых доспехах, прикрывает отступление. На него налетает Ахилл, и  Гектор обращается в бегство, вольное  и невольное: он боится за себя, но хочет отвлечь Ахилла от других. Три раза обегают они город, а боги смотрят на них с высот. Вновь Зевс колеблется: «Не спасти ли героя?» — но Афина ему напоминает:

«Пусть свершится  судьба». Вновь Зевс поднимает весы, на которых лежат два жребия —  на этот раз Гекторов и Ахиллов. Чаша Ахилла взлетела ввысь, чаша Гектора наклонилась к подземному царству. И Зевс дает знак: Аполлону — покинуть Гектора, Афине — прийти на помощь Ахиллу. Афина удерживает Гектора, и он сходится с Ахиллом лицом к лицу. «Обещаю, Ахилл, — говорит Гектор, — если я тебя убью, то сниму с тебя доспехи, а тела не трону; обещай мне то же и ты». «Нет места обещаньям: за Патрокла я сам растерзаю тебя и напьюсь твоей крови!» — кричит Ахилл. Копье Гектора ударяет в Гефестов щит, но тщетно; копье Ахилла ударяет в Гекторово горло, и герой падает со словами: «Бойся мести богов: и ты ведь падешь вслед за мною». «Знаю, но прежде — ты!» — отвечает Ахилл. Он привязывает тело убитого врага к своей колеснице и гонит коней вокруг Трои, глумясь над погибшим, а на городской стене плачет о Гекторе старый Приам, плачет вдовица Андромаха и все троянцы и троянки».

8. «Одиссея».  Роль сказочных элементов в  «Одиссее».

«Одиссе́я» (др.-греч. Ὀδυσσεία) —  вторая (после Илиады) классическая поэма, приписываемая древнегреческому поэту Гомеру. Создана в VIII в. до н. э. Рассказывает о приключениях мифического героя по имени Одиссей (Улисс) во время его возвращения на родину по окончании Троянской войны, а также о приключениях его жены Пенелопы, ожидавшей Одиссея на Итаке.

Как и другое знаменитое произведение Гомера, «Илиада», «Одиссея» изобилует  сказочными элементами, которых здесь  даже больше (встречи с циклопом Полифемом, волшебницей Цирцеей, богом  Эолом и т. п.). Большинство приключений  в поэме описывает сам Одиссей  во время пира у царя Алкиноя.

«Одиссея» построена на достаточно архаическом материале. Главный  герой — Одиссей, у этрусков Uthsta, лат. Ulixes — старинная, повидимому ещё  догреческая фигура с несколько  эллинизованным народной этимологией  именем.

В поэме использованы широко распространенные фольклорные сюжеты:

сюжет о муже, который после долгих странствий возвращается на родину неузнанным и попадает на свадьбу жены. Его  опознают троекратным признакам (шрам, лук, конструкция кровати).

сюжет о сыне, отправляющемся на поиски отца.

Почти все эпизоды странствий Одиссея  имеют многочисленные сказочные  параллели. Их сопоставление с родственными сказками показывает, что в поэме  сказочный материал подвергся значительной переработке в рационалистическом направлении. Многие сказочные моменты сохранены лишь в рудиментарном виде. Сказка получает тенденцию превратиться в бытовую новеллу. Многие моменты, принадлежавшие в прежних вариантах развития сюжета к сверхъестественному миру, получают реалистически-описательную трактовку.

Форма рассказа от первого лица, которая  используется для повествований  о странствиях Одиссея — традиционна  для этом жанра (ср. фольклор мореплавателей) и известна из египетской литературы начала 2-го тысячелетия (рассказ «потерпевшего  кораблекрушение»). В рассказах, вложенных в уста Одиссея («апологах»), могли отложиться географические наблюдения ионийских мореплавателей. Но многочисленные попытки географической локализации странствий Одиссея не привели к однозначным и удовлетворительным результатам.

Одиссей как персонаж и приписываемые ему странствия могли быть придуманы не одновременно: многое в «Одиссее» может являться заимствованием из сказаний о других героях, например из цикла аргонавтов, на популярность которого указывается в самой «Одиссее». Во всяком случае, в тексте поэмы остались несглаженными многочисленные следы предшествующих разработок сюжета.

Информация о работе Лекции по "Зарубежной литературе"