Символика заглавий книг и произведений Анны Ахматовой

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

             І. «И серебряный месяц ярко над серебряным веком стыл»

 

              1.1. Серебряный век как явление в русской литературе

 

  Русский поэтический Серебряный век традиционно вписывается в начало XX столетия, на самом деле его истоком является столетие XIX, и всеми корнями он уходит в «век золотой», в творчество А. С. Пушкина, в наследие пушкинской плеяды, в тютчевскую философичность, в импрессионистическую лирику Фета, в некрасовские прозаизмы, в порубежные, полные трагического психологизма и смутных предчувствий строки К. Случевского. Иными словами, 90-е годы начинали листать черновики книг, составивших вскоре библиотеку 20-го века. С 90-х годов начинался литературный посев, принесший всходы.

  Сам термин «серебряный век» является весьма условным и охватывает собой явление со спорными очертаниями и неравномерным рельефом. Впервые это название было предложено философом                      Н. Бердяевым, но вошло в литературный оборот окончательно в 60-е годы ХХ столетия.

  Вся поэзия Серебряного века, жадно вобрав в себя наследие Библии, античную мифологию, опыт европейской и мировой литературы, теснейшим образом связана с русским фольклором, с его песнями, плачами, сказаниями и частушками.

          Для того, чтобы яснее понять причину феноменального культурного подъема в конце XIX – начале XX века, который справедливо называют «русским ренессансом», необходимо прежде всего обратиться к атмосфере духовной жизни России на рубеже веков, ставшей условием развития поэтического творчества.

    Философ Н. Бердяев попытался охарактеризовать это культурное явление с позиции диалектики. Вот что он писал по данному поводу в книге «Самопознание»:

    «Это была эпоха пробуждения в России самостоятельной философской мысли, расцвета поэзии и обострения эстетической чувственности, религиозного беспокойства и искания, интереса к мистике и оккультизму... Но все это происходило в довольно замкнутом круге, оторванном от широкого социального движения. Изначально в этот русский ренессанс вошли элементы упадочности... Культурный ренессанс явился у нас в предреволюционную эпоху и сопровождался острым чувством приближающейся гибели старой России. Были возбуждение и напряженность, но не было настоящей радости... Культурно-духовное движение того времени было своеобразным русским романтизмом, оно менее всего было классическим по своему духу» [3, с. 345].

    Поэзия как наиболее тонкий и чувствительный элемент культуры улавливала эти тревожные противоречия кризисной эпохи: всплеск духовности, с одной стороны, и предощущение близкой катастрофы – с другой, что не могло не сказаться на ее дальнейшем развитии. В поэзии, как, впрочем, и в других областях культуры начала XX века, получило распространение декадентство, основные мотивы которого нашли свое воплощение в различных направлениях модернизма. Причем происходило это не только в поэзии, но и в других видах искусства.

    Вопрос о хронологических границах Серебряного века является довольно спорным. Его началом принято считать 1890-е годы, когда стали пробиваться на свет первые ростки символизма. Так или иначе, но к моменту наступление нового столетия новая культурная (а в рамках рассматриваемого нами вопроса – поэтическая) эпоха, уже заявила о себе во весь голос. Своего апогея поэзия символистов достигла в годы первой русской революции (1905-1907), когда к вступившим в пору наивысшей поэтической зрелости основателям направления К. Бальмонту,                       Д. Мережковскому,  3. Гиппиус, Ф. Сологубу добавляются имена А. Блока, А. Белого, Вяч. Иванова.

    К концу первого десятилетия XX века символизм как школа утрачивает ведущую роль. Возникают новые литературные течения: позиции символистов активно оспаривают их фактические наследники: акмеисты и прямые оппоненты – футуристы.

          В эти годы на поэтическом небосклоне загораются новые звезды –       А. Ахматова, Н. Гумилев, О. Мандельштам, С. Городецкий, М. Кузмин,        И. Северянин, М. Цветаева, В. Хлебников, В. Маяковский, С. Есенин,              Б. Пастернак, В. Шершеневич и многие другие.

          Словом, исходный рубеж и период расцвета Серебряного века подлежит достаточно точному определению. А вот вопрос о его окончании до сих пор является предметом дискуссий. Поэт Н. Коржавин полагал, что «серебряный век» начался в 10-е годы XX века и закончился... с Первой мировой войной» [13, с. 78]. Критик Е. Г. Эткинд пишет: «1915 – высший подъем «серебряного века» и, в то же время, конец его» [40, с. 12]. У других исследователей по-иному обоснованную точку зрения на хронологические границы: 1917-й, 20-е и даже 30-е годы XX века.

         О. Ронен сдвигает верхнюю планку Серебряного века еще дальше по времени, хотя к очертанию его границ он подходит с определением этой эпохи в целом как культурного феномена: «Когда бы этот век, прозванный «серебряным», ни пришел к концу – в 17-м году, или в 21-22-м – с гибелью Гумилева и смертью Блока и Хлебникова, или в 30-м – с самоубийством Маяковского, или в 34-м – со смертью Андрея Белого, или в 37-39-м с гибелью Клюева и Мандельштама и кончиной Ходасевича, или в 40-м, после падения Парижа, когда Ахматова начала «Поэму без героя», а Набоков, спасшись из Франции, задумал «Парижскую поэму», посвященную, как и ахматовская, подведению итогов, – наименование «серебряный век» было всего лишь отчужденной кличкой, данной критиками, в лучшем случае как извинение, а в худшем – как поношение. Сами поэты, еще живые представители этого века, Пяст, Ахматова, Цветаева пользовались им изредка со смутной и иронической покорностью, не снисходя до открытого спора с критиками» [27, с. 114].

        И все-таки основным рубежом, верхней границей Серебряного века обоснованней было бы считать октябрьские потрясения 1917 года, трагически отразившиеся не только на поэзии, но и на всей русской культуре в целом.

         Краток был Серебряный век. Краток и ослепителен. Биографии почти всех творцов этого поэтического чуда сложились трагически. Время, отпущенное им судьбой, оказалось роковым. Но, как известно, «времена не выбирают – в них живут и умирают».

   Таким образом, главная особенность поэтического этапа Серебряного века состояла в том, что он создавался ярчайшими индивидуальностями, резко различными по особенностям мировоззрения и таланта. Их объединяли не только хронологические рамки рубежа веков, но и сознание своей эпохи как совершенно исключительной, и попытки выработать принципиально новую концепцию личности.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

          1.2. Творчество А. Ахматовой и поэзия Серебряного века.                          А. Ахматова и новые тенденции в литературе

 

          Поэзия А. Ахматовой являет собой небывалый синтез нежной женственности и доходящей до героизма мужественности, тонкого чувства и глубокой мысли, эмоциональной выразительности и редкой для лирики изобразительности, краткости и исключительной смысловой емкости, предельной словесной точности и недоговоренности, предполагающей широчайшие ассоциации, острого ощущения современности, «бега времени», постоянной памяти о прошлом (своем личном и общезначимом) и поистине пророческого предвидения, неповторимо индивидуального и социального, имеющего важнейшее значение для народа и всего человечества, национального и приобщающего к мировой культуре, смелого новаторства и укорененности в традициях. Такой многослойный синтез характеризует ахматовскую поэзию как одно из вершинных явлений литературы XX века, который сделал возможным соединение того, что прежде казалось несоединимым. Это качество отличает наиболее значительные стихи Блока, Маяковского, Мандельштама, лучшие страницы прозы Булгакова, Платонова, Шолохова, сколь ни противоположны эти авторы в тех или иных конкретных идейно-художественных установках. Это все классика литературы XX века, отличная от классики века XIX, но вполне соизмеримая с ней.

          А. Ахматова ближе всех из числа своих современников к самой главной, исходной литературной традиции – пушкинской. Не только стихи, но даже письма Пушкина она помнила если не наизусть, то близко к тексту. Изучала творчество Пушкина как профессиональный литературовед, раскрывала его тайнопись, глубинный смысл того, что кажется простым и сразу понятным.

          Классичность стихов А. Ахматовой по сравнению с тем, что писали ее выдающиеся современники, связана с ее ориентацией на другого человека, другую личность. «Есть поэты, которые общаются с культурой, с природой, с Богом – не обязательно через посредство другого. А. Ахматова же всегда через «ты». «Ты» ей необходимо для выделения гармонии, для осуществления связи с миром. Мандельштам преимущественно, Пастернак исключительно – космоцентричны. У Мандельштама человек присутствует через его дела, культуру. У Пастернака, как отмечала Ахматова, человек начисто отсутствует. В этом отношении Ахматова – полная противоположность Пастернаку, она целиком антропоцентрична...» [31, с. 241].

          В 1966 году Н. А. Струве откликнулся на смерть А. Ахматовой так: «Не только умолк «неповторимый голос», до последних дней вносивший в мир... тайную силу гармонии, с ним завершила свой круг и вся неповторимая русская культура, просуществовав от первых песен Пушкина до последних песен А. Ахматовой ровно полтораста лет. Конечно, были предтечи, будут и эпигоны, но такой, какой она была, цельной, великой в своей человечности, русской культуре уже не бывать»               [30, с. 137]. Можно считать такой прогноз излишне мрачным, сама                А. Ахматова рассчитывала на расцвет современной поэзии, выпестовала крупнейшего поэта второй половины XX века И. Бродского, приветствовала еще до дебюта в печати самого большого современного прозаика А. Солженицына. Но, безусловно, к концу XX столетия текущая литература заняла в общественном сознании гораздо меньшее место, чем занимала раньше. В этом смысле А. Ахматова – действительно итоговая фигура. Она единственная из великих поэтов Серебряного века дожила до 60-х годов, когда началась современная в широком смысле литература. Она соединила в своем лице разные эпохи.

          Анна Ахматова прошла огромный жизненный и творческий путь. Сохранились ее стихи с 1904 по 1965 год. Более шестидесяти лет творчества – это и огромная внутренняя эволюция, и прямое или косвенное воплощение истории, вобравшей в себя две мировых войны, революции, репрессии, пробуждение общества к новой, непривычной для него, а по существу более нормальной, более человечной жизни. Женщина, стоявшая на вершине культуры, гордость своего народа, А. Ахматова из всех выживших в тех условиях великих художников слова имела самую трудную биографию, более трудную, чем Булгаков или Платонов. Все испытания Анна Андреевна вынесла с невероятным мужеством и достоинством.

          Уникальность лирики великой русской поэтессы Анны Андреевны Ахматовой заключается в том, что, по словам Осипа Мандельштама, она вобрала в себя «всю огромную сложность и психологическое богатство русского романа девятнадцатого века» [21, с. 265].

          Но не меньший интерес представляют произведения А. Ахматовой для человека, который стремится понять и почувствовать эпоху, когда русский народ прошел через испытания «настоящего Двадцатого века», ибо внутренний мир ахматовской героини удивительно точно соответствовал миру, ее окружавшему. «Я – голос ваш, жар вашего дыханья, я – отраженье вашего лица», – сказала А. Ахматова, и она имела полное право это сказать.

          Давая свою оценку ранней лирики А. Ахматовой, уже в статье пятнадцатого года Н. Недоброво проницательно отмечал, что хотя ее лирика есть своеобразное биение о мировые границы, но при этом ей свойственно редкое качество: «У Ахматовой есть дар геройского освещения человека» [23, с. 66]. Как одно из главных достоинств молодой поэтессы Н. Недоброво отмечал также поиск ею «людей с биографией» (т.е. одну из парадигмальных черт новой культуры, на исчезновение которой сетовал в 1922 г. О.Мандельштам): «Еще недавно, созерцая происходившие в России события, мы с гордостью говорили: «это – история» [23, с. 67]. Что же, история еще раз подтвердила, что крупные ее события только тогда бывают великими, когда в прекрасных биографиях вырастают семена для засева народной почвы.

          Итак, темы А. Ахматовой: «биение о мировые границы» (т.е. ощущение хаоса) и пафос мужественного преображения, имеющий в идеале «людей с биографией».

          Способность совместить ощущение мира как хаотического состояния многообразных «веществ существований» с четкой идеей собирательства мира в единый пучок, фокусированный луч, высвечивающий сектор, необходимо интересный для нового поэта, – и таким образом «собирающий», «называющий» историю, – редкое качество, в полной мере присущее А. Ахматовой.  

      Исследователи двадцатых годов и начала века видели в творчестве     А. Ахматовой то, что на языке культурологии называется «образец» – типический пример новой культурной парадигмы. Мир классической парадигмы распался – зеркало рассыпалось в россыпь осколков, каждый из которых тоже есть отражение мира, но уже по-другому.   

          В традициях культуры акмеизма создано было одно непререкаемое условие: каждый текст, написанный поэтом, осознавался как включенный в «мировой поэтический текст» – некий верховный абсолют культуры, противостоящий своей гармонией и прекрасной архитектоникой миру хаоса. Включение не означало, что конкретный текст есть лишь часть – он был аналогом всей системы и как бы использовал материал всей мировой культуры не как образец, а как материал для создания нового предмета искусства [17, с. 47]. В акмеистическом тексте также осуществлялась установка текста на самопознание, так как «...специфика акмеистического текста в том, что его структура может воспроизводить его генезис»             [33, с. 70].