Символика заглавий книг и произведений Анны Ахматовой

          Но я эту запомнила речь…

            («Читая Гамлета», 1909).

В некоторых стихах «Вечера» сравнивается страх затруднительного положения героини с ее собственной смертью:

          В пушистой муфте руки холодели.

          Мне стало страшно, стало как-то смутно.

          О, как вернуть вас, быстрые недели

          Его любви, воздушной и минутной!

          ( «Высоко в небе облачко серело», 1911).

Таким образом, виноград при данной ассоциативной трактовке – символ любви, которая может рассматриваться и как светлое, всепоглощающее начало, и как некая темная сила, заставляющая страдать. Новым Заветом образ виноградной лозы также не был обойден.

          «Я есмь истинная виноградная Лоза, а Отец Мой – Виноградарь» (Евангелие от Иоанна, 15:1) – так сказал Иисус Христос своим ученикам. Во время Тайной Вечери Иисус Христос также изрек, подавая, подавая чашу с вином: «…сие есть Кровь Моя нового завета, за многих изливаемая во оставление грехов» (Евангелие от Матфея, 26:28).

          В Новом Завете образы виноградной лозы, виноградаря, вина напрямую связаны с божественным началом, жертвенностью во имя великой цели, во имя Спасения.

В первой книге А. Ахматовой присутствует также мотив жертвенности, который связан с творчеством как высшим поэтическим служением Богу. В жертву творчеству лирическая героиня А. Ахматовой приносит порой свою любовь, семейное счастье, дом и многое другое, что может быть дорогим женщине:

                    Муза-сестра заглянула в лицо,

Взгляд ее ясен и ярок.

И отняла золотое кольцо,

Первый весенний подарок.

 

Муза! ты видишь, как счастливы все –

Девушки, женщины, вдовы…

Лучше погибну на колесе,

Только не эти оковы.

( «Музе», 1911).

Муза, отняв у героини «золотое кольцо» – символ любовных и семейных уз, лишает ее счастья женщины, матери, жены. Но лирическая героиня готова принести все эти блага в жертву творчеству, готова к проклятиям окружающих ее за то, что она живет не как все, что ее стремления направлены гораздо дальше, нежели те, что носят в сознании другие женщины.

Возможно, именно поэтому в литературе образ винограда является символом поэтического творчества: это и сами стихи, и Муза, и душа поэта-певца. Например, у А. Ахматовой в «Эпических мотивах»:

…я виноград

В плетеную корзинку собирала,

А смуглая сидела на траве,

Глаза закрыв и распустивши косы,

И томною была и утомленной

От запаха тяжелых синих ягод…

( «Эпические мотивы», 1913).

Сравните (у О. Мандельштама):

Только стихов виноградное мясо

Мне освежило случайно язык…

( «Батюшков», 1932).

Или:

Я буквой был, был виноградной строчкой,

Я книгой был, которая вам снится.

( «К немецкой речи», 1932).

          Виноград – это основное сырье для виноделия. А вино, кроме того, что оно символизирует кровь Иисуса Христа, является неотъемлемой частью, атрибутом праздников, проводимых в Древней Греции в честь бога Диониса. «Дионис (Бахус, Вакх), в греческой мифологии – бог плодоносящих сил земли, растительности, виноградарства, виноделия»   [22, с. 380]. Дионис как божество земледельческого круга связан со стихийными силами земли, с хаосом. Культ Диониса в VII веке до н. э. был символом бунта против аристократического Олимпа, взрыва сил, дремавших в глубине человеческого существа, придавленных светлым и легким аристократическим миром олимпийской мифологии и теперь восставших снизу. «В этом восходящем демократизме и в этом (частном, конечно) освобождении личности… и заключается разгадка культа Диониса. …человек представлял себе, что он… растерзывает… своего наивысшего бога, что он… поглощает его тело и его кровь и через то приобщается ко всей общекосмической и общебожественной жизни»      [18, с. 154].

          Таким образом, Дионис – бог, символизирующий хаос, тьму. Но без этого низменного, «неокультуренного» начала невозможны порядок, гармония.

В первой книге А. Ахматовой образ хаоса, который необходимо преобразовать в гармонию, связан с безграничностью мира человеческой души. Нас страницы книги выплескиваются амбивалентные по своей оценке чувства, ощущения, и поэт пытается  гармонизировать их с помощью стихов:

Я написала слова,

Что долго сказать не смела,

Тупо болит голова,

Странно немеет тело.

 

Смолк отдаленный рожок,

В сердце все те же загадки…

( «Обман», 1910).

          Биография молодой А. Ахматовой имеет много общего с образом, созданным в стихах. Оба болезненно колеблются между желанием быть близким с другими и желанием оставаться независимой и одинокой. Они изолированы и ищут способ преодолеть эту изоляцию, находя, что близость может быть невыносимой. Их жизни кажутся бесполезными, и смерть приветствует их.

Черта многообразия, хаотичности мира ранней А. Ахматовой проявляется и в наличии различных художественных ипостасей автора. Героинь в «Вечере» много: канатная плясунья, водяная нимфа (русалка), крестьянка. В их образах, бесспорно, проявляется ахматовский:

Меня покинул в  новолунье

Мой друг любимый. Ну так что ж!

Шутил: «Канатная плясунья!

Как ты до мая доживешь?»

 

Ему ответила, как брату,

Я, не ревнуя, не ропща,

Ноне заменят мне утрату

Четыре новые плаща.

( «Меня покинул в новолунье», 1911).

Или:

Над засохшей повиликою

Мягко плавает пчела;

У пруда русалку кликаю,

А русалка умерла. …

 

Замечаю все как новое.

Влажно пахнут тополя.

Я молчу. Молчу готовая

Снова стать тобой, земля.

( «Я пришла сюда, безделица», 1911).

Для понимания смысла заглавия важно также первое и последнее стихотворения книги. Первоначально «Вечер» открывался стихотворением «Любовь», позднее (в 1961 году) – «Молюсь оконному лучу». Оно непосредственно связано с вечерним богослужением. Слова «молюсь», «вечерняя тишина», «пустая храмина», «праздник золотой», «утешение» указывают на процесс общения с Богом каждого отдельного человека. Для Ахматовой совсем не обязательно идти в собор, чтобы помолиться, получить от Бога благословение. Для нее комната собственного дома становится храмом, она может общаться с Всевышним везде. И это общение становится для начинающего поэта праздником, утешением и, одновременно, разрешением на дальнейшее творчество.

Последнее стихотворение книги «Я и плакала и каялась» – монолог героини. Это ее одновременное обращение и к Богу, и к своему возлюбленному. Она устала от любовного непонимания, и просит помощи в принятии решения:

Хоть бы с неба грянул гром!

Сердце темное измаялось…

(«Я и плакала и каялась», 1911).

Проследив за наличием всех возможных вне- и внутритекстовых ассоциаций со словом «вечер», присутствующих на страницах данной книги, можно сделать выводы по символике заглавия «Вечер».

Во-первых, налицо два полярных понимания значения символа «вечер»: вечер как начало жизни, начало творческого пути, первый шаг к «жертвоприношению»; вечер – конец жизни перед Вечностью, которая воспринимается А. Ахматовой как Спасение. Второе значение символа «вечер» нашло отражение в стихах любовной тематики. Первое же – более разнообразно. Оно обращает нас к мифологии, античной и библейской, творчеству самой Ахматовой, заставляет вспомнить отдельные стихи           О. Мандельштама, ее современника. И везде значение символа «вечер» – обобщенный образ начала служения во имя любви, искусства, гармонии.

 

2.2. Сборник «Четки»

 

После выхода в свет своей первой книги А. Ахматова не могла найти себе места. Ей казалось неуместным, что опубликовали ее стихи, она даже стыдилась этого. Но, в конце концов, Ахматова смогла преодолеть эти чувства и продолжала писать.

Книга «Четки», вышедшая в 1914 году, была самой популярной и, безусловно, остается самой знаменитой книгой А. Ахматовой. «В 1964 году, выступая в Москве на вечере, посвященном пятидесятилетию выхода «Четок», поэт Арсений Тарковский говорил: «…С «Четками» для                  А. Ахматовой наступила пора народного признания. До революции ни одна книга нового русского поэта не была переиздана столько раз, как «Четки». Слава распахнула перед ней ворота сразу, в один день, в один час» [15, с. 372].

          В книге «Четки» некоторые образы и мотивы первой книги повторяются. Окружающий мир по-прежнему кажется А. Ахматовой жестоким, несправедливым и лишенным всякого смысла.

              Стихи «Четок» – грациозны и чуть вычурны. Они переливают нежными оттенками и капризными изломами, скользят по поверхности души. Легкие тонические размеры, неожиданная острота финалов, эффектная простота словосочетаний создают тонкую прелесть ахматовской поэзии. Это стихи чарующих мелочей, эстетических радостей и печалей. Мир вещей с его четкими линиями, яркими красками, с его пластическим и динамическим разнообразием покоряет воображение поэта. Внешнее так переплетается с внутренним, что пейзаж нередко становится выражением душевного состояния. Мотивы неразделенной любви, тоски и ожидания еще не закреплены болью и отчаянием. Поэт изображает жесты и позу эмоции, ее пластические атрибуты, и в таком изображении есть доля самолюбования. В «Четках» уже найдена резкая выразительность слова, но еще нет пафоса; есть манера, но нет стиля.

          Почему «Четки»? Здесь прослеживается религиозно-философская направленность творчества А. Ахматовой.

Четки – это бусины, нанизанные на нить или тесьму. Являясь непременным атрибутом религиозного культа, четки помогают верующему вести счет молитвам и коленопреклонениям. В монашестве четки называются «духовным мечом» и вручаются монаху при постриге. Четки имеют разную форму: они могут быть и в форме бус, (то есть бусины нанизаны на нить, чьи конец и начало соединены), и могут быть просто «линейкой».

Перед нами два возможных значения символа «четки»:

1. линейность, (то есть последовательное развитие событий, чувств, постепенный рост сознания, творческого мастерства);
2. символ круга (движение в замкнутом пространстве, цикличность времени).

Значение линейности, возрастания силы чувств, сознания, приближающегося в своем объеме к нравственным универсалиям, находит свое отражение в композиции и общем содержании четырех частей книги «Четки».

Но все-таки мы не можем обойти стороной толкование «четок» как круга, анализируя символику заглавия данной книги, так как должны использовать все возможные варианты значений.

Попытаемся соединить вместе линию и круг. Движение линии по кругу без соединения начала и конца даст нам так называемую спираль. Направление вперед по спирали предполагает на какой-то определенный отрезок возвращение назад (повтор пройденного элемента за некоторый промежуток времени).

Таким образом, возможно, авторское мировоззрение А. Ахматовой развивалось не по прямой линии, а в соединении с кругом, – по спирали. Проследим, так ли это, рассмотрев четыре части книги. Попробуем определить, по каким принципам произошло деление на части, какие мотивы, образы, темы являются ведущими в каждой из частей, меняются ли они на протяжении книги, какой в связи с этим видится авторская позиция.

Анализ внутреннего содержания книги начнем с эпиграфа, взятого из стихотворения Е. Баратынского «Оправдание»:

                    Прости ж навек! но знай, что двух виновных, 

Не одного, найдутся имена

В стихах моих, в преданиях любовных.

Данные строки уже в начале книги заявляют о многом, а именно о том, что в «Четках» речь пойдет уже не об индивидуальных переживаниях лирической героини, не о ее страданиях и молитвах («моя молитва», «я»), а о чувствах, переживаниях, ответственности двух людей («ты и я», «наши имена»), то есть в эпиграфе сразу же заявлена тема любви как одна из доминирующих в данной книге. Словосочетанием «в преданиях любовных» в «Четки» вводятся темы времени и  памяти.

Итак, определим, по какому принципу произошло деление книги на части. На наш взгляд, – на основе логического развития, укрупнения образов, мотивов и тем, заявленных уже в первой книге, а также в связи с постепенным переходом от личного к более общему. От чувств смятения, несчастья в любви, неудовлетворенности собой через тему памяти (одну из важнейших для всего творчества А. Ахматовой) к предчувствию надвигающейся катастрофы.

Рассмотрим  композицию и содержание первой части. Тематической доминантой данной части будут стихотворения любовного плана (17 стихотворений). Причем они о любви без взаимности, которая заставляет страдать, приводит к разлуке, она – «надгробный камень», давящий на сердце. Такая любовь не вызывает вдохновения, трудно писать:

Не любишь, не хочешь смотреть?