Проблема международного сепаратизма

Стремясь склонить в свою пользу общественное мнение острова, Пекин  стал предоставлять тем или иным группам его населения разного  рода льготы, смягчать ограничения  на их деятельность на материке. Такого рода тактика использовалась Пекином  и раньше, но в значительно более  узких рамках: она касалась, главным  образом, тайваньских предпринимателей, работающих на материке. Теперь она  в той или иной мере охватывает крестьян, учащихся, аборигенов Тайваня, отставных военных и т.д.

XVII съезд КПК закрепил  проводимый Ху Цзинтао курс  на урегулирование тайваньской  проблемы "мягкими" методами[116]. Новым шагом в этом направлении стало его предложение на основе "принципа одного Китая" "достичь соглашения о мире, сформировать каркас и создать новую обстановку для мирного развития двух берегов Тайваньского пролива". По всей видимости, соглашение подразумевает обмен обязательствами: со стороны Гоминьдана — не провозглашать независимость Тайваня; со стороны Пекина — отказаться от применения силы или, по крайней мере, снять существующую неопределенность условий ее применения, сведя их к единственному: провозглашение независимости Тайваня, и ничего другого. Возможно, Пекин пойдет даже на сокращение количества ракет в примыкающем к Тайваню районе. Такое соглашение позволит китайскому правительству обрести уверенность, что Тайбэй оставит попытки провозгласить независимость, а жители острова в значительной мере избавятся от опасений насчет возможных силовых действий Пекина. Ранее тема заключения мирного договора обсуждалась сторонами еще во время визита Лянь Чжаня в КНР в 2005 г.

Обновление тайваньской  политики руководителей КНР преследовало, как представляется, три цели[117]:

ближайшая цель — политическая изоляция и оттеснение от власти сепаратистской Демократической прогрессивной  партии на предстоящих президентских  выборах 2008 г., замена президента представителем "синих" партий (Гоминьдана). Эта цель была достигнута;

более долгосрочная цель —  подрыв позиций и маргинализация крайних сепаратистских сил на будущее;

одновременно с этим —  создание более благоприятных условий - для грядущего объединения по формуле "одно государство, две системы".

Может показаться парадоксальным, но политический тупик не помешал  крутому росту экономических  отношений между берегами Тайваньского пролива. В 2007 г., по тайваньским источникам, объем торговли "через пролив" достиг 90,43 млрд ам. долл., увеличившись по сравнению с предыдущим годом  на 18,2%. При этом экспорт с Тайваня  на материк вместе с реэкспортом  составил 62,48 млрд ам. долл. (годовой  прирост 20,0%), импорт вкупе с реимпортом — 28,0 млрд (прирост 13,1%)⁶. Суммарные тайваньские инвестиции в экономику КНР превысили 100 млрд ам. долл.

Экономическая интеграция Тайваня  с материком имеет на острове  как сторонников, так и противников, указывающих, что сближение с  континентальным Китаем несет Тайваню, наряду с очевидными выгодами, также  и серьезные вызовы и риски.

Во-первых, отток инвестиций, перенесение на материк производств, причем не только трудоемких, но и наукоемких, высокотехнологичных, "опустошает" изнутри экономику Тайваня, сокращает  количество рабочих мест, снижает  интерес предпринимателей к инновациям в сфере высоких технологий, к  капиталовложениям в инфраструктуру на самом острове. А это чревато  утратой конкурентоспособности  Тайваня в глобальной экономике, длительной безработицей и стагнацией душевого ВВП. По оценкам, тайваньские  инвестиции в экономику материка чрезмерно высоки: они превышают 3%, если не 4% ВВП, тогда как в исследования и внедрение инноваций вкладывается всего 2%. Между тем, США и Япония инвестируют на материке меньшую, чем  Тайвань, долю своего ВВП, зато более 3% вкладывают в инновационную сферу[118].

Сторонники противоположной  точки зрения доказывают, что, наоборот, инвестиции на материке поднимают конкурентоспособность  Тайваня. Так, согласно их подсчетам, в 1995—2000 гг. в сфере производства информационных технологий на каждый 1% мощностей, перемещенных на материк, приходился прирост в 0,5% доли Тайваня на мировом рынке.

Во-вторых, на острове существуют опасения, что неограниченное сближение  с континентальным Китаем рано или  поздно поставит малую экономику  Тайваня в одностороннюю зависимость  от огромной экономической мощи материка и даже может привести к поглощению малого большим. А эта зависимость  может быть использована в политических целях. Поэтому перемещение на другую сторону пролива капитала и товаров  необходимо ограничивать. Существует мнение, что Пекин сформулировал  две тактики давления на Тайбэй: "и шан вэй чжэн" (давление на политику с помощью предпринимателей) и "и минь би гу-ань" (принуждать чиновников, опираясь на народ

Алармистский подход к  экономическому сращиванию двух берегов  наиболее близок сепаратистским силам  Тайваня. Другая, противоположная точка  зрения отстаивается Гоминьданом и  отражает расчеты деловых кругов с их сугубо меркантильными видами на бизнес по ту сторону пролива. Здесь  господствует мнение, что при всей огромной разнице в экономической  мощи партнеров налицо не односторонняя  зависимость слабого от сильного, а их взаимная зависимость друг от друга. "Торгово-экономические связи  — это общий знаменатель обоих  берегов. В их экономической структуре  заложена взаимная зависимость, взаимное сдерживание", — отмечает, например, один из тайваньских экспертов. А  это означает, что экономические  санкции против тайваньского бизнеса  неизбежно обернутся потерями и  для самого материка. В силу этого, как единодушно отмечают специалисты, Пекин не склонен к применению санкций против тайваньских бизнесменов  и вообще чрезвычайно осторожен  в попытках влиять на их политическое поведение. В отношениях с тайваньским  бизнесом Пекин отдает явное предпочтение мерам сотрудничества перед методами силового нажима.

Всеобщие выборы 2008 г., убедительно  показали: для независимости Тайваня  сегодня нет условий, и в обозримом  будущем они не предвидятся. Проведение курса на независимость — это  опасная политика, неизбежно ведущая  к дестабилизации обстановки в Тайваньском  проливе и далее во всем Азиатско-Тихоокеанском  регионе.

Победа Гоминьдана может  открыть новую страницу в истории  отношений между двумя берегами Тайваньского пролива — страницу, отмеченную установлением прямых связей через пролив и ускорением экономической  интеграции в условиях политического  диалога и снижения, если не прекращения  военной конфронтации.

Стабилизация статус-кво  Тайваня отвечает не только интересам  обеих сторон, она, безусловно, более  приемлема для США, чем откровенный, провокационный сепаратизм ДПП, способный  вызвать кризис в отношениях между  Пекином и Вашингтоном.

Разумеется, даже после передачи власти на Тайване в руки Гоминьдана не приходится ждать полной гармонизации взаимоотношений между материком  и островом: интерпретации принципа "одного Китая" на двух берегах  несовместимы одна с другой. За интерпретациями  же скрываются неизменное стремление руководителей КНР воссоединить Тайвань с материком по формуле "одно государство, два строя" и столь же упорное желание  большинства жителей Тайваня  сохранить статус- кво.

Дальнейшее во многом зависит  от Пекина: будет ли он настаивать на признании Тайбэем "принципа одного Китая" в такой форме, которая  под Китаем однозначно подразумевает  КНР? Станет ли такое признание жестким условием дальнейшего углубления экономического сотрудничества, параллельно с попытками привлечь на свою сторону островитян с помощью разного рода льгот? Или же предпочтет неспешное обсуждение этого принципа как гарантию отказа тайваньской политической элиты от курса на независимость и откроет дорогу процессам экономической интеграции, терпеливо ожидая, когда эти процессы приведут к фактическому сращиванию острова с материком в единое хозяйственное целое?

 
Заключение

Детерминированное общепризнанными  демократическими ценностями стремление народов планеты к обретению  собственной государственности  во второй половине XX века резко изменило политическую карту мира: к настоящему времени на Земле насчитывается  уже более двухсот независимых  суверенных государств.

Вместе с тем, в рамках современных стран существует в  общей сложности несколько тысяч  этнических групп, каждая из которых  потенциально также может рассчитывать на государственный, политический контроль над своей территорией. С другой стороны, а любых — даже экономически преуспевающих государствах — имеют  место региональные диспропорции развития. Сплав же этнических и региональных проблем имеет своим результирующим вектором активный всплеск недовольства различных слоев населения проводимой центральным руководством страны политикой  и, как следствие,— стремление данного  региона к политическому обособлению  от государства или к повышению  своего правового статуса в нем, что представляет собой суть сепаратизма.

В настоящее время сепаратизм характерен для различных стран  с разными политическими системами  и режимами. О многообразии очагов сепаратизма свидетельствует то, что они наглядно видны и в  самом факте распада коммунистических квазифедераций (Советского Союза, Чехословакии, Югославии), и в образовавшихся на их обломках новых независимых государствах (в России, Украине, Молдове, Грузии, Словакии, Боснии и Герцеговине), и  в постколониальных странах (в Шри-Ланке, Мьянме, Индии), и в странах, традиционно  именуемых "западными демократиями" (Ольстер в Великобритании, Квебек в Канаде, Баскония в Испании).

Сепаратизм появился е  политической жизни почти тогда  же, когда возникло государство как  основной политический институт общества. Однако, в современную эпоху повсеместной тотальной взаимозависимости происходящих в мире политических процессов, проблемы, связанные с наличием в отдельных peгионах планеты очагов сепаратизма, вызывают глобальное усиление политической и экономической напряженности.

В эпоху всеобщей милитаризации  спутниками сепаратизма являются политический экстремизм и насилие, что приводит к огромным человеческим жертвам  и многочисленным разрушениям.

Сепаратизм тесно связан с международной юридической  нормой — правом народов на самоопределение, демократический смысл которого основывается на соблюдении общепризнанных прав человека и гражданина.

Зафиксированное в международных  юридических документах (Уставе ООН, Декларациях Генеральной Ассамблеи  ООН), право народов на самоопределение  предусматривает свободное (на основе демократических процедур) определение  народом своего путы развития, своей  политической и социально-экономической  системы, а также своего международного статуса.

Подавляющее большинство  современных государств, подписав основополагающие документы Объединенных Наций, взяли, тем самым, на себя обязательства  по их строгому соблюдению, в той  числе, и в отношении права  народов на самоопределение. Вместе с тем, недостаточная разработанность  данного права на четкой, скрупулезной юридической основе (особенно, с  точки зрения конкретного механизма  его реализации) сводят суть демократического характера права народов на самоопределение  на уровень политической декларации, провоцируя, тем самым, разжигание конфликтных  ситуаций внутри многих государств.

На современном этапе  в КНР национальная политика имеет  несколько отличительных черт:

Первая особенность национального  вопроса в современном Китае - это его переломный и в то же время преемственный характер. Национальный вопрос проявляется сегодня главным  образом не в политике, а в области  экономических прав и интересов. Однако по-прежнему остаются «разрыв (в  развитии) национальностей», «национальные  предрассудки, национальная отчужденность» и прочие факторы, оставшиеся от истории. Сегодня между ханьцами и неханьцами существует значительный разрыв в уровнях  и темпах развития. В самом начале 50-х годов в КНР была поставлена задача преодоления фактического неравенства  национальностей. Но то, что сегодня  особенно остро стоит вопрос экономического развития национальных районов, задача ликвидации бедности - действительно  выдвигают экономику на одно из первых мест национального строительства.

Вторая особенность - наличие  неантагонистических и антагонистических  противоречий. В настоящее время  противоречия в сфере национального  вопроса в Китае являются в  основном неантагонистическими противоречиями «внутри народа». Но нельзя сбрасывать со счета и антагонистические  противоречия: их источник — враждебные силы за рубежом и «классовая борьба в определенных пределах внутри страны». Отсюда необходимость сохранения бдительности и решительных мер по их преодолению.

Третья особенность - это, с одной стороны, «скрытый характер»  и, с другой - «взрывной характер»  национального вопроса. Национальный вопрос нередко принимает как  бы скрытые формы. В то же время  реформы и переход к новым  системам (в частности, хозяйствования) могут затронуть интересы всех национальностей  и регионов, породить новые противоречия, что чревато и возникновением конфликтов на национальной почве, которые, в современных условиях мгновенной реакции СМИ, могут иметь негативные последствия для всей страны.

Самоопределение в КНР  в большинстве случаев трактуется как сецессия, и на этом основании  признается его неприемлемость для  КНР. В то же время, осуществляемая в  КНР районная национальная автономия  представляет собой не что иное, как одну из возможных форм реализации национального самоопределения.

Сепаратизм в Китае  представлен прежде всего в трех регионах страны: Тибетский автономный район, Синьцзян уйгурский автономный район, и Тайвань.

Тибетский автономный район  на протяжении последних 50 лет, является центром конфликта между китайским  правительством и духовным лидером  буддистов. Основой конфликта послужили  разногласия в видении дальнейшего  развития Тибета.

Существуют 2 точки зрения по тому, как должен развиваться  Тибет. Сторонники установления независимости  Тибета, указывают на то, что. причиной конфликта, как отмечают наблюдатели  является недовольство тибетцев политикой  окитаивания, разрушения их традиций, подавления религии, навязывания социализма и модернизации. (Во время «культурной  революции» культура Тибета была практически  полностью уничтожена. Из примерно трех тысяч монастырей (в которых  концентрировалась тибетская образованность) все, за исключением трех, были разрушены).

Но есть и другая точка  зрения. Она гласит, что сегодня  главная проблема Тибета заключается  в споре, какая должна превалировать  власть: светская или духовная.

На современном этапе  переговоры между китайским правительством, и правительством Тибета в изгнании продолжаются, но каких либо ощутимых результатов они не принесли. План мира выдвинутый Далай-ламой был  отвергнут в Пекине, как неприемлемый.