Проблема международного сепаратизма

Нетрудно увидеть, что  условия применения «немирных и  других средств» сформулированы в статье 8 Закона достаточно неопределенно  и дают Пекину широкие возможности  в их истолковании и, следовательно, в выборе момента удара. На самом  деле, «фактическое отторжение Тайваня  от Китая» при желании можно считать  уже состоявшимся, поскольку де-факто  Тайвань является само-гтоятельным, хотя и непризнанным государством.

Более определенным представляется второе условие. «Крупные события, влекущие за собой отторжение Тайваня» -это  как раз то, от чего Чэнь Шуйбянь  неоднократно обещал воздержаться и  не включать в новую конституцию: проведение на острове референдума  по вопросу, быть ли Тайваню независимым  или объединиться с материком; попытки  изменить флаг, гимн или название непризнанного  государства (переименовать «Китайскую Республику» в «Тайваньскую Республику»); изменить, в соответствии с реальностью, формально никем еще не отмененные границы Китайской Республики, ставшие  анахронизмом с тех пор, как на территории, очерченной этими границами, появилась КНР. Разумеется, все эти  изменения имеют чисто символическое  значение, но каждое из них перерезает ту или иную историческую нить, связывающую  Тайвань с Китаем.

Третье условие, как считают  некоторые наблюдатели, отличается особенно высокой степенью субъективности. Они говорят: стоит Тайбэю отклонить  какое-либо требование Пекина - и при  желании уже можно утверждать, что «возможности мирного воссоединения  полностью исчерпаны».

Между тем, последние года три условия обращения к силе выглядели более скромными и  более четкими[108]: среди этих условий - объявление Тайванем независимости и вмешательство иностранных держав - или даже только первое из них. Так, в «Белой книге по национальной обороне» 2004 г. применение силы связывается с единственным условием: «если тайваньские власти зайдут настолько далеко, что предпримут безрассудную попытку объявить Тайвань независимым». Возможно, при подготовке Закона статья 8 вызвала спор, в котором победила более радикальная точка зрения. Показательно, что на пресс-конференции, состоявшейся после принятия Закона, заместитель заведующего канцелярией по делам Тайваня при Госсовете Ван Цзайси напомнил собравшимся слова, сказанные Цзян Цзэминем на XVI съезде КПК: тайваньская проблема не может тянуться бесконечно долго.

Если в ближайшие годы Пекин обретет уверенность в  своем военном превосходстве - что  помешает ему, ссылаясь на соответствующие  положения Закона о противодействии  расколу, пустить в ход силу, выбрав какой-либо из существующих сценариев - от блокады морских путей до точечных ударов по командным пунктам, подавления боевых средств противника и массированной высадки десанта? Нарастание сепаратистской тенденции  в политике тайваньских лидеров  играет провоцирующую роль, побуждая Пекин сыграть на опережение с  расчетом, что США, увязшие на Среднем  Востоке, не рискнут ввязаться еще  и в конфликт в Тайваньском  проливе.

Существует три фактора  сдерживающих агрессию КНР[109].

Важнейший аргумент против насильственного  изменения статуса острова: военное  столкновение в Тайваньском проливе  непредсказуемым образом отразится  на экономике острова, а, значит, и  на экономике приморских районов  Китая и Гонконга. То же можно  сказать и о блокаде коммуникаций, и об экономических санкциях. Поскольку  с годами экономические связи  приморских районов с Тайванем расширяются - будь то коммерция или инвестиции - плата за применение «немирных  и других» средств против Тайваня  будет возрастать.

Второй сдерживающий фактор - опасение Пекина вызвать негативную реакцию со стороны США и других ведущих держав, экономическое сотрудничество с которыми жизненно необходимо Китаю  для успешной реализации его стратегии  развития. Тайвань чрезвычайно важен  для США, прежде всего, как опорный  пункт в их будущем геостратегическом  противостоянии с Китаем. Кроме того, Запад видит в Тайване живой  образец, чьи методы и результаты управления экономикой служат сильным  импульсом для проведения реформ на материке. Поэтому политическая и военная поддержка, оказываемая  Соединенными Штатами Тайваню с  целью сохранить его статус-кво, с течением времени не ослабевает - наоборот, усиливается.

В 2004 г. на Тайване было объявлено  о разработанной администрацией новой, рассчитанной на 15 лет[110], программе военного строительства, которая поднимает сотрудничество с США на новую ступень: тайваньская сторона совместно с США готовит реформирование структуры своих вооруженных сил, системы управления ими, модернизацию ПВО.

Безусловно, в расширении взаимодействия Вашингтона и Тайбэя явственно просматриваются интересы разросшегося американского военно-промышленного  комплекса, выливающиеся в недвусмысленное  давление Пентагона и Белого дома на Тайбэй. Однако эти интересы имеют  своим следствием не одно лишь получение  прибылей: они активно работают на закрепление Тайваня в сфере  влияния США.

Следует иметь в виду, что  китайская политика Вашингтона, включая  тайваньское направление, является органичной частью его глобальной политики, отличающейся растущей неуступчивостью, жесткостью, напором. Закон об отношениях с Тайванем позволяет США оказать  Тайваню любую военную помощь, какую они сочтут нужной. В арсенале США и их союзников имеются  и весьма чувствительные для Китая  экономические репрессалии, применение которых уже имело место после  событий 1989 г. на площади Тяньаньмэнь. Китай же по мере втягивания в мировую  систему экономических и политических отношений становится все более зависимым от ведущих индустриальных держав, хотя по мере возрастания экономической мощи Китая точнее следует говорить о взаимозависимости. Сложное положение, в котором США и их союзники оказались в Афганистане и Ираке, хотя и затруднит, но вряд ли помешает им принять в отношении КНР самые серьезные ответные меры экономического плана.

Как предупреждение Китаю  можно расценивать негативную реакцию  Вашингтона, а также его европейских  и азиатских союзников на принятие Закона о противодействии расколу[111]. Администрация США выразила «сожаление» по этому поводу и отметила, что данный шаг «не служит укреплению мира и стабильности в Тайваньском проливе», что он «противоречит прогрессу, достигнутому за последнее время в отношениях между разделенными этим проливом сторонами». К Соединенным Штатам присоединились Япония, Австралия. ЕС выразил «несогласие с любым использованием силы в отношениях между Китаем и Тайванем».

Россия, связанная с КНР  узами теснейшего стратегического  партнерства, заявила, что «с пониманием относится к мотивам» принятия Закона о противодействии расколу и  подчеркнула: «Очень важно, что в  нем закреплена главная установка  правительства КНР - безусловный  приоритет мирных методов объединения  Родины».

Фактически вся международная  общественность так или иначе  выразила заинтересованность в сохранении мира в Тайваньском проливе, в  мирном решении тайваньской проблемы[112].

Возникновению вооруженного конфликта в Тайваньском проливе  препятствует еще и третий фактор, чрезвычайно весомый, хотя о нем  почему-то нередко забывают аналитики. Это психологический фактор, в  котором присутствуют элементы морали и национализма. Как-то с трудом верится, что в настоящее время китайцы  станут стрелять в китайцев - «тайваньских соотечественников» только за то, что  у тех другие политические взгляды (или, тем более, лидеры с другими  политическими взглядами). Показателен  в связи с этим тезис, входящий в известные «восемь пунктов  Цзян Цзэминя», а именно: «китайцы не должны бить китайцев».

Отсюда напрашивается  вывод: Пекин не хочет воевать  с Тайванем. Закон о противодействии  расколу носит страховочный характер. Его задача - поставить заслон развитию сепаратистской тенденции, удержать Тайбэй от создания такой ситуации, когда  перед Пекином встанет альтернатива: или мириться с окончательным  отделением Тайваня, или применять  силу. Скорее всего, если Тайбэй не предпримет "крупных шагов» в сторону независимости, Пекин не станет прибегать к насилию

Словом, закон о противодействии  расколу будет играть свою роль как  постоянный фактор усилившегося давления на Тайбэй в попытках руководителей  КНР не только поставить предел нарастанию сепаратизма, но и снизить его  активность.

Безусловно, принимаемые  Пекином меры оказывают кардинальное сдерживающее влияние на Тайбэй - как  напрямую, так и посредством воздействия  на позицию Соединенных Штатов, побуждая их проявлять осторожность в тайваньском  вопросе: удовлетвориться сохранением  статус-кво Тайваня и не поощрять сепаратистскую тенденцию, даже охлаждать  ее, чтобы не оказаться втянутыми  в предполагаемый конфликт в Тайваньском  проливе.

На самом острове существует несколько оппозиций курсу: две  массовые партии - Гоминьдан и Партию друзей народа. Они признают принцип  «одного Китая», пусть даже формально  и в собственной, неприемлемой для  Пекина интерпретации.

Вскоре после принятия Закона о противодействии расколу  в мае 2005 г. руководители КНР совершили  сенсационный шаг, пригласив в Пекин  лидера Гоминьдана Лянь Чжаня[113]. Напомним, что Гоминьдан, ныне главная оппозиционная партия Тайваня, до 1949 г. был правящей партией Китая и вел непримиримую гражданскую войну с коммунистами. Встреча председателя КНР Ху Цзинтао с Лянь Чжанем продемонстрировала их общее стремление кардинально расширить сотрудничество «через пролив», создав атмосферу доверия и равноправия. Единственное условие Пекина - признание принципа «одного Китая», пусть даже в разных интерпретациях, в виде «консенсуса 1992 г.». Позиция Гоминьдана отвечает этому условию. Вслед за Лянь Чжанем Пекин посетил лидер второй крупнейшей оппозиционной партии Тайваня - Сун Чуюй.

Как и Закон о противодействии  расколу, контакты с тайваньской  оппозицией свидетельствуют о стремлении Пекина существенным образом обогатить  арсенал своих средств, чтобы  вывести отношения с Тайванем из тупика. Какие средства окажутся более предпочтительными, покажет  будущее.

В этих условиях, особенно после  принятия Закона о противодействии  расколу, новые серьезные шаги в  сторону провозглашения независимости  Тайваня были бы для его руководителей  равносильны политическому самоубийству, не говоря уже о возможных самых  негативных последствиях для всего  острова. Следовательно, вероятность  провозглашения независимости Тайваня  или даже возникновения подводящих к ней «крупных событий» следует  признать близкой к нулю. Скорее можно ожидать, что Тайбэй будет  проводить более сдержанную политику в вопросах, касающихся независимости, и, возможно, займет более гибкую позицию  в отношении принципа «одного  Китая».

Намеки на более гибкий подход к этому принципу содержались, кстати сказать, в одном из выступлений  президента Тайваня, где он призвал  материковый Китай «приступить  к разработке новых схем для возобновления  диалога и консультаций, основываясь  на опыте встречи в Гонконге в 1992 г.». (результатом этой встречи  был так называемый «консенсус 1992 г.» -устное заявление сторон, что они придерживаются принципа «одного Китая», при том, что каждая сторона интерпретировала его по-своему.)[114]

Необходимо подчеркнуть, что содержание Закона не сводится к перечислению базовых положений  и рассмотрению силовых аспектов позиции Пекина по тайваньской проблеме. В статье 6 Закона - и это очень  важно - намечены направления, по которым  правительство КНР готово развивать  связи с тайваньской стороной. Сюда входят: обмен персоналом в  интересах лучшего взаимопонимания  и укрепления доверия; экономическое  сотрудничество, включая налаживание  прямых связей через пролив; обмены в области образования, науки, культуры, здравоохранения, спорта и т.д.; совместная работа во имя развития славных традиций китайской культуры.

22 марта 2008 г. на Тайване  состоялись очередные выборы  главы администрации острова  (президента, по принятой там терминологии). Победу одержал кандидат от  Гоминьдана, бывший мэр Тайбэя  Ма Инцзю.

Итоги выборов едва ли можно  назвать неожиданными: за восемь лет  — два конституционных срока  — прежний глава администрации  Чэнь Шуйбянь, последовательно пытаясь  претворять в жизнь программу  ДПП, завел отношения с Пекином  в политический тупик, усугубил военную  конфронтацию между двумя берегами Тайваньского пролива и фактически поставил под угрозу стабильность того хрупкого уникального положения, в  котором остров пребывает уже "полстолетия. Да и экономические показатели острова: рост ВВП, уровень безработицы за этот период ухудшились.

За последние 8 лет правительство  Тайваня проводило шаги по установлению относительной независимости острова[115]:

- введение в законодательство  Тайваня такого атрибута современного  государства, как Закон о референдуме;

- подготовка новой Конституции,  правда, не вышедшая из стадии  взбудораживших общество публичных  заявлений;

- аннулирование Программы  национального объединения и  Совета по национальному объединению,  созданных Гоминьданом еще в  90-х годах прошлого века;

- проведение в 2008 г., одновременно  с выборами, референдума по вопросу:  следует ли жителям острова  добиваться принятия в ООН  под новым именем "Тайваня"? Фактически это была скрытая  форма референдума об изменении  исторического названия непризнанного  государства — Китайской Республики, против чего Пекин категорически  возражал;

Благодаря сопротивлению  оппозиции Закон о референдуме  был принят в сильно усеченном  виде: на референдум не было разрешено  выносить вопросы, касающиеся "государственного флага, государственного гимна, названия государства и изменения его  территории".

На выборах 2008 г. оппозиция  добилась проведения параллельного  референдума относительно заявки Тайваня  на вступление в ООН под прежним  именем "Китайской Республики". В итоге произошло то, к чему оппозиция и стремилась: оба референдума  были сорваны из-за низкой явки избирателей.

Основой курса на неформальное сближение Пекина с Тайванем должны служить идеи национального единства всех китайцев по обе стороны Тайваньского пролива в противовес сепаратистской концепции "тайваньской идентичности". Отсюда выводится обязанность правительства  КНР заботиться о всех соотечественниках, в том числе и о жителях  Тайваня. Выдвигая в 2006 г. новые четыре предложения по развитию отношений  через пролив, Ху Цзинтао заявил: "Конечной целью мирного развития отношений между двумя берегами является благосостояние соотечественников  по обе стороны пролива".