Идеи управления в работах Адама Смита

Разумеется, и Смит, и Кант многое могли сказать о значении беспристрастности. Представление этой идеи Смитом менее значимо для современной моральной и политической философии, но все же существенные точки соприкосновения между подходами Смита и Канта имеются. В сущности, методика «беспристрастного наблюдателя» играет ключевую роль в анализе понятий беспристрастности и честности, столь важных для мыслителей европейского Просвещения. Идеи Смита повлияли не только на философов Просвещения. Из переписки М. Герца с И. Кантом в 1771 г. известно, что последний хорошо знал «Теорию нравственных чувств» (хотя, увы, называл убежденного шотландца «англичанин Смит»18). Эта переписка состоялась до выхода классических работ Канта по этике («Основоположения к метафизике нравственности» и «Критика практического разума»), и вполне возможно, что Смит оказал воздействие на Канта.

В данном контексте меня интересуют не столько сходство между идеями Смита, с одной стороны, и позицией Канта и Ролза — с другой, сколько их различия. Смит счел бы внутренний диалог между членами общества темой, заслуживающей более тщательного изучения, в связи с необходимостью абстрагироваться от мнения других людей даже в пределах одного общества. Смит писал: «Мы не можем судить о причинах, побудивших нас к поступку или вызвавших в нас соответствующее чувство, если мы не отрешимся, так сказать, от самих себя и не постараемся посмотреть на них с некоторого расстояния. Необходимо, стало быть, взглянуть на них глазами постороннего человека и с такой точки зрения, с которой он, вероятно, посмотрел бы на них»19.

Ролз на первый план выводит отношение личности к социальным нормам, свое исследование он ограничивает рамками локальной социальной группы. Но практическая реализация такого подхода потребовала бы большего, чем абстрагирования от идентичности в пределах локальной группы. В этом отношении методика закрытой беспристрастности в теории Ролза может показаться ограниченной.

Можно спросить: почему мы вообще говорим о недостатках такого подхода? Действительно, поскольку критика в адрес Ролза поступала и от философов-коммунитаристов, и от сторонников культурного партикуляризма, можно считать узость теории Ролза ее достоинством, а не недостатком. Однако я бы отметил два существенных основания в пользу того, что публичная дискуссия о справедливости должна выходить за рамки отдельно взятого общества. Первое из них касается важности интересов других людей — соседей как далеких, так и близких — для предотвращения несправедливости в отношении тех, кто не относится к одной из сторон общественного договора. Второе связано с наличием у других людей перспектив для расширения взглядов на соответствующие принципы. Эти перспективы необходимо учитывать, чтобы избежать непродуманного сужения ценностных горизонтов в пользу представителей данной локальной группы.

Первый довод — о взаимозависимости интересов — мог быть очевиден для Смита. Об этом свидетельствует, например, его интерес к истории злодеяний во времена британского владычества в Индии, включая голод 1770 г. Здесь не могла сработать концепция справедливости, основанная на общественном договоре между британцами. Эти проблемы актуальны и сегодня. Экономическая политика США влияет как на жизнь американцев, так и на жизнь граждан других стран. Если какую-то тему на саммите «большой двадцатки» в Лондоне в апреле 2009 г. и можно назвать определяющей, то это необходимость учитывать взаимозависимость государств в глобальном мире. Реакция США на варварские теракты 11 сентября 2001 г. в Нью-Йорке повлияла на жизни сотен миллионов людей по всему миру — не только в Ираке и Афганистане. Приведем другой пример: СПИД и подобные ему эпидемии перемещаются с континента на континент, из страны в страну, но лекарства, изобретаемые и производимые только в определенных странах, важны для жизни и свободы людей на всей планете. Здесь можно вспомнить, скажем, о политике в области охраны окружающей среды, направленной на смягчение последствий глобального потепления.

Взаимная зависимость проявляется, когда чувство несправедливости в одной стране воздействует на жизнь и свободу жителей других государств. «Несправедливость где-либо — это угроза справедливости повсюду» — писал Мартин Лютер Кинг в апреле 1963 г. в письме из Бирмингемской тюрьмы20. Недовольство, вызванное несправедливостью в одном государстве, может быстро распространиться и на другие страны. Отношения, которые раньше существовали только между соседями, сегодня характерны для удаленных друг от друга регионов, имеющих торговые, культурные и научные связи. Поэтому в современном мире рассмотрение многообразных интересов и ценностей вряд ли можно ограничивать представителями какого-то отдельно взятого общества.

6

Говоря о взаимозависимости интересов, нельзя не упомянуть и второй довод в пользу «открытого» подхода к анализу требований беспристрастности — такой подход помогает избежать возможной узости и локальной интерпретации ценностей. Очевидно, что если мы рассматриваем требования справедливости в пределах конкретной территории (страны или региона), то упускаем контраргументы, которые едва ли возникли бы в рамках локальной политической дискуссии, но возможны за пределами данного региона и допустимы с позиции беспристрастного наблюдателя. Именно такому ограниченному взгляду, связанному с национальными традициями, Смит противопоставил свою доктрину «беспристрастного наблюдателя», рассматривая ее как мысленный эксперимент: задавать вопросы о том, как некая практика или процедура выглядела бы с точки зрения незаинтересованных людей как в далеких, так и в более близких к ним странах.

Особенно активно Смит стремился избегать национальной зашоренности в юриспруденции, а также в моральных и политических рассуждениях. В «Теории нравственных чувств» в главе «О влиянии обычая и моды на чувство одобрения или неодобрения в деле нравственности» он приводит различные примеры того, насколько опасной может быть узость взглядов в дискуссиях, замкнутых внутри некоторого общества:

«[...] убийство новорожденных младенцев было делом обыкновенным почти для всех племен Древней Греции, даже для афинян, самых просвещенных среди них. Если по каким-либо причинам отец встречал затруднения в воспитании ребенка, то никем не порицался, если губил его голодом или выбрасывал на съедение диким зверям. Подобный обычай мог возникнуть, вероятно, только во времена самого дикого варварства. Воображение свыклось с ним, а затем всеобщая привычка к нему уже мешала видеть всю его чудовищность. Он существует и в настоящее время у диких народов, и, разумеется, только у них его можно понять и извинить. Дикарь до такой степени лишен необходимейших для существования предметов, что ему часто грозит голодная смерть, и он оказывается не в силах прокормить ни ребенка, ни самого себя: поэтому нет ничего удивительного, что он зачастую покидает его. Человек, убегающий от неприятеля, с которым нет возможности бороться, и бросающий своего ребенка, чтобы бежать быстрее, разумеется, заслуживает нашего прощения, ибо, пытаясь спасти дитя, он мог бы доставить себе только одно утешение — умереть вместе с ним. Нет поэтому ничего удивительного, что у диких народов родители сохраняли за собой право решать, могут они или нет воспитывать своих детей. Но в более поздние века Греции это ужасное право было предоставлено родителям исходя из соображений интереса и пользы, которые ничем не могли быть оправданы в ту эпоху. Непрерывавшийся обычай до такой степени укрепил это ужасное право, что оно не только допускалось извращенными правилами нравственности обыкновенных людей, но против него по общественным соображениям не смели выступать даже философские учения. Так, Аристотель полагал, что гражданские власти должны в некоторых случаях поддерживать его. Платон придерживался того же мнения: в сочинениях его, хотя и проникнутых чувством глубокого человеколюбия, не встречается в этом отношении никакого опровержения»21.

Смит считал, что нужно наблюдать чувства как бы с «некоторого расстояния», чтобы изучать не только влияние безусловного интереса, но и власть укоренившихся традиций и обычаев.

К сожалению, обсуждать практику детоубийства в Древней Греции можно и сегодня, пусть применительно не ко всем обществам, но другие примеры, которые приводил Смит, актуальны для всего современного мира. В частности, Смит настаивал, что наказание должно быть справедливо «в глазах всего человечества»22. Еще не так давно на юге Америки было распространено линчевание, там эту практику считали совершенно справедливой. Методика наблюдения «на расстоянии» может быть полезна сегодня при рассмотрении различных проблем: от побивания камнями женщины, виновной в нарушении супружеской верности, в талибанском Афганистане, до выборочного прекращения беременности, если зародыш женского пола, в Китае, Корее и некоторых частях Индии23, широкого применения смертной казни в Китае и США (неважно, сопутствуют ли ей публичные празднества, по-прежнему проводимые в некоторых регионах страны). США сегодня, вслед за Китаем, Ираном и Саудовской Аравией, занимают четвертое место по количеству казней, опережая Пакистан. Закрытой беспристрастности явно не хватает качества интеллектуальной работы, благодаря которой беспристрастность и честность приобретают такое значение для теории справедливости.

Вопрос о перспективах оценки со стороны особенно важен в контексте сегодняшних дискуссий в США. Например, в Верховном суде не так давно состоялся спор о правомерности смертного приговора за преступления, совершенные несовершеннолетними. Требования справедливости, реализуемые даже в такой стране, как США, не могут не зависеть от оценки этого вопроса в других частях мира — от Европы и Бразилии до Индии и Японии. Незначительным большинством голосов Верховный суд вынес решение не назначать смертный приговор несовершеннолетнему лицу, даже если казнь совершится после наступления совершеннолетия. Комментируя вынесенный вердикт, судья Скалиа заявил, что большинство при вынесении решения было склонно «следовать совету сходно мыслящих иностранцев». Большинство американских судей действительно ссылались на мнение представителей других стран по этой проблеме, в связи с чем может возникнуть вопрос об объективности решения. Говоря о подобных проблемах, нельзя не вспомнить Смита, утверждавшего, что необходимо внимательно рассматривать вопрос «на расстоянии» — именно в этом состоит неотъемлемое свойство техники «беспристрастного наблюдателя».

Мнимая убедительность узконациональных ценностей часто связана с неведением по поводу того, что вполне достижимо и допустимо в опыте других людей. На оправдание детоубийц в античной Греции, о котором писал Смит, очевидно, повлиял недостаток знаний об опыте других обществ, где подобные деяния запрещены, но при этом общество не сползает в хаос. Помимо локального знания, ценность которого неоспорима, имеет значение и глобальное знание, которое может пригодиться в дискуссиях о локальных ценностях и практиках.

По Смиту, методика «беспристрастного наблюдателя» не требует, прислушиваясь к чужим голосам, почитать при этом каждое суждение, приходящее извне. Готовность изучить аргументы, предложенные где-либо, не тождественна готовности согласиться с каждым из них. Мы можем отвергать многие из таких суждений — иногда даже все, но противоположные мнения, способные изменить наше отношение к традициям, укоренившимся в нашей культуре, все равно будут существовать. Доводы, которые сначала можно воспринять как «чужеземные» (особенно если они действительно изначально исходят из других государств), могут обогатить наши суждения, если мы постараемся воспринять их правильно. Многие граждане США или Китая могут относиться равнодушно к тому, что смертная казнь запрещена в других странах, например, в большей части Европы и в большинстве американских стран (фактически США — единственная страна американского мира, где осуществляются систематические гражданские казни). И все же, если аргументы против применения смертной казни серьезны, имеет смысл принять их во внимание24.

7

В заключение хочу сказать, что можно рассматривать идеи Смита с точки зрения как современного ему общества, так и их значимости для природы человеческого общества в целом, то есть и для современности. Здесь я следовал последнему направлению и никогда не перестану восхищаться широтой взглядов Смита, не теряющих своей актуальности. Возможно, сравнение Смита с Шекспиром покажется преувеличением, но, на мой взгляд, все же кое-что общее у них есть: они протягивают нам руку сквозь времена. Если мы действительно видим здесь необычайную глубину мысли, то необходимо воздать классикам по заслугам.

Второй этап развития классической политической экономии: Актуальность идей Адама Смита. Его значение для современной российской экономики

Интерес к творческому наследию Адама Смита, который испытывают сегодня экономисты практически всех цивилизованных стран, свидетельствует о том, что многие из экономических идей Смита, высказанных им на заре капиталистического производства, сохраняют свою актуальность и сегодня. В их числе, прежде всего - проблема взаимоотношения государственной власти и монополий, отношение к принципам экономического невмешательства, политике меркантилизма.

По мнению западных специалистов, центральная тема "Богатства Народов", которая заслуживает безусловного внимания сегодня - создание такого социального порядка, при котором индивидуум, стремясь удовлетворить свой собственный личный интерес, неизбежно будет заботиться о благе и удовлетворении интересов всего общества. Т.е. актуальность идей Адама Смита обусловлена, прежде всего, разработкой общей экономической теории, в частности - проблем монополистических и правительственных субсидий и возможностей централизованного экономического планирования.

Субсидии государства и капиталистических ассоциаций - принципиальная тема, сформулированная в "Богатстве народов". Смит отстаивает тезис, в соответствии с которым страна, действительно заботящаяся о преумножении собственного богатства, должна создать такие законодательные рамки, которые смогут обеспечить условия максимальной экономической свободы для каждой личности и любого производителя. Именно личный интерес должен способствовать вступлению индивидов в обменные отношения друг с другом и таким образом способствовать общему прогрессу рыночных отношений.

В то же время, по наблюдениям Адама Смита, на пути к гармоничному совпадению интересов частных лиц и социально желательных целей неизбежно возникает такое препятствие, как во многих случаях противоречивые сиюминутные экономические интересы государства и капиталистических монополий.