Аналитическая психология Карла Густава Юнга

 Так ли важно в  понимании человека определение  его типа? Ведь именно Юнг всегда  подчеркивал индивидуальную неповторимость  каждого отдельно взятого человека. Но ему же принадлежит и  другая ироничная фраза: «Все  люди похожи друг на друга, в противном случае они не  впадали бы в одно и то  же безумие».[1] По Юнгу, сходство - это одна сторона человеческих  проявлений, индивидуальное различие - другая. В своей типологии Юнг  видел задачу внести некое  основание в познание почти  бесконечных вариаций и оттенков  индивидуальной психологии: «Чтобы  уловить однородность человеческих  психик, приходиться опуститься  до фундаментов сознания. Там  я нахожу то, в чем мы все  друг на друга похожи».[2]

 Сам Юнг о своей  типологии говорил: «Мне ни за что не хочется обходиться в своей психологической исследовательской экспедиции без этого компаса, и не по напрашивающейся общечеловеческой причине, что каждый влюблен в свои собственные идеи, а из-за того объективного факта, что тем самым появляется система измерения и ориентации, а это, в свою очередь, делает возможным появление критической психологии, которая так долго у нас отсутствовала».[3]

 Понимание экстраверсии  и интроверсии как различных  сознательных установок, как правило, сложности не вызывает. Гораздо  сложнее обстоит дело, когда Юнг  каждый из типов разделяет  еще на четыре подтипа, в зависимости  от ведущей функции. Трудность эта закономерна, так как каждый человек в своем приспособлении к миру использует все названные функции – мышление, чувство, интуицию и ощущение, и определить, какая из них ведущая, дифференцированная, а какие пребывают в бессознательном в их архаичном состоянии, далеко не всегда просто.

 Из всего юнговского  наследия теория типов находит  меньше всего последователей  в современном юнгианстве. Вряд ли это обоснованно. Посвятив столько лет жизни созданию своей типологии, Юнг не смотрел на нее, как на мертвую схему или как на умозрительное теоретизирование. Он часто повторял, что с недоверием относится к теории как таковой в психологии, но не меньше его волновало и то, что предложенные им термины останутся вне практического применения.

 Объемность таких понятий  Юнга, как архетип, Тень, индивидуация, Самость, привлекают исследователей в психологии закономерно: в них заложено глубокое осмысление феномена человека, целей его психической самореализации, а в конечном итоге - целей его жизненного пути. Эти понятия обладают высокой степенью обобщения, поднимаются до уровня символа, который способен установить связь между сознанием и бессознательным, между имманентным и трансцендентным. Как любой символ, они обладают способностью к самовозрастанию смысла.

 Эти краеугольные понятия  Юнга нельзя редуцировать до  утилитарного применения, но в  равной степени не следует  возводить их до уровня абстрактного  образа, который наполняется вселенским  содержанием и далеко уводит  от первоначального смысла. Рассуждая  о юнговских понятиях, исследователь  часто находится в плоскости  метафизического осмысления. «Метафизика»  означает «над физикой», «над  природой». Юнг всегда предупреждал, что его философия – рабочая гипотеза, она не должна находиться «над» человеком. Она как раз «о» человеке, о его психическом приспособлении. В связи с этим он писал: «Всегда существует опасность слишком уйти от жизни и слишком рассматривать вещи в их символическом аспекте… Опасность этого процесса в том, что ход мыслей удаляется от всякой практической применимости, вследствие чего пропорционально понижается его жизненная ценность… Человек создает себе абстракцию, абстрактный образ, который имеет для него магическое значение. Он погружается в этот образ и настолько теряет себя в нем, что ставит свою абстрактную истину выше реальной жизни и тем самым вообще подавляет жизнь. Он отождествляет самого себя со значимостью своего образа и застывает в нем. Таким образам он отчуждается от самого себя».[4] Эта мысль Юнга перекликается с философскими прозрениями Хайдеггера: «У смысла есть направленность. Осознание должно становиться влекущей силой поступка».[5]

По отношению к юнговским понятиям такое «практическое» осмысление представляется особенно важным, это не просто термины, а важные и необходимые психические процессы. Неслучайно Юнг говорит: «Самость – совершенное выражение того, как складывается судьба».[6] Говоря о Самости, он подчеркивал, что это «психодинамическое понятие». Почувствовать в себе влекущую силу Самости – это прежде всего сложный психический процесс, осознание которого приводит к ощущению подлинности пути и неповторимости личного присутствия в бытии. В понимании таких важнейших понятий Юнга как Самость, Тень, Анима, Анимус, человек должен увидеть не абстрактный образы, а векторы психического развития. Только прочувствованное понимание этих образов имеет ценность в приспособлении к действительности, потому что, как говорил Юнг, «освобождает наше отношение к окружающему реальному миру от фантастической примеси». Красота абстрактного образа, застывшая в своем совершенстве, не спасает человека, а уводит его из реального подлинного мира. И тогда он просто обречен на драму несовпадения. Символ – это всегда попытка нашего существа соприкоснуться с вечностью. Но жить нам надо на земле. Поэтому символ не должен становиться самодовлеющим, самоценным. Он не должен нас гипнотизировать, потому что тогда он деформирует нашу психику: «абстрактный образ становится выше самой реальности», а проживать нам надо эту земную реальную жизнь и не в ее символическом аспекте. Чтобы не было подобного раскола, Самость как символ должна быть прожита душой как откровение высшего смысла и предназначения, она должна стать не тождеством с Эго, а проводником между горней и дольней жизнью. Осознание Тени и предчувствие Самости – это мучительный и сложный путь человека к самому себе, подлинному и неповторимому. На этом пути очень много преград, многие из которых человек так и не преодолевает: его путь петляет, отводит в сторону, отбрасывает назад. Помочь человеку осознать, где его психическая энергия наталкивается на преграды, может Юнговская теория типов, она обладает статусом «практической применимости», дает ключ к разрешению внутренних противоречий и расчищению заторов скопившейся психической энергии, не находящей продуктивного выхода.

 Типы Юнга – это  не ярлыки, а описание сложных  психических предусловий человека. Помимо характерологических признаков, в них содержится указание  на то, где человека подстерегают  подводные течения его бессознательного, которые могут до крайности  осложнить его жизнь.

 Причину серьезных  разногласий между людьми, скандального  непонимания, невозможности принять  иную точку зрения, Юнг видел  в неспособности человека узреть  принципиально различные психические  предусловия, которые и оформляют  различные психологические типы. Он писал: «Противоположность воззрений  должна быть передвинута в  психологическую сферу, где она  первоначально и возникает. Это  показало бы нам, что есть различные психологические установки, из которых каждая имеет право на существование и ведет к установлению непримиримых теорий. Настоящего соглашения можно достигнуть только тогда, когда будет признано различие психологических предусловий».[7]

 Не менее важна юнговская  типология для обычного человека. В своей книге Юнг затрагивает  и эту проблему, проблему отношений  между представителями разных  типов. Он говорит о необходимости  раппорта: «В моей практике я  постоянно встречаюсь с разительным  фактом, что человек почти не  способен понять какую-нибудь  иную точку зрения, кроме своей  собственной, и признать за ней  право на существование…Если встречаются противоположные типы, взаимное понимание становится невозможным. Конечно, споры и раздоры всегда будут необходимыми принадлежностями человеческой трагикомедии. И все-таки основой для понимания должно служить признание различных типов установки, в плену которой находится тот или иной тип».

 Внимание к юнговской  типологии не является только  познавательным интересом, не имеющим  практического применения, а является  насущной потребностью исследователя  в попытке понимания человеческих  глубин в их бесконечных вариациях  и оттенках индивидуальной психологии.

2. Методы аналитической  психологии К.Г. Юнга

 Надо заметить, что  сам Юнг возражал против превращения  лечения в сугубо техническую  или научную процедуру, утверждая, что практическая медицина есть и всегда была искусством; это относится и к анализу. Поэтому нельзя говорить о методах аналитической психологии в строгом смысле. Юнг настаивал на необходимости оставлять все теории на пороге консультационной комнаты и работать с каждым новым клиентом спонтанно, не имея каких-либо установок или планов. Единственной теорией для аналитика является его искренняя, идущая от сердца жертвенная любовь - агапе в библейском смысле - и активное действенное сострадание людям. А его единственным инструментом является вся его личность, потому что любая терапия осуществляется не методами, а всей личностью терапевта. Юнг считал, что психотерапевт в каждом конкретном случае должен решать, хочет ли он вступать на рискованный путь, вооружившись советом и помощью. Хотя в абсолютном смысле лучшая теория - не иметь теорий, а лучший метод - не иметь методов, эту установку не следует использовать защитным образом для оправдания собственного непрофессионализма.

Юнгианский анализ. Анализ был и остается основным методом практики аналитической психологии. Исходной методологической моделью для юнгианского анализа послужил психоанализ 3. Фрейда. Однако в аналитической психологии этот метод получил несколько иное теоретическое обоснование и практическое выражение, так что можно говорить о юнгианском анализе как о совершенно другом типе работы.

 Очевидно, что большинство  людей, обращающихся за психологической  помощью, ищут в анализе прежде всего облегчения своих страданий. Должно быть, они понимают, что если им не удается справиться со своими проблемами волевыми сознательными усилиями, то существуют глубинные бессознательные факторы, препятствующие этому. Обычно они также осознают, что если их проблема существует уже несколько лет и имеет долгую историю формирования, то не так-то легко решить ее за несколько сеансов и требуется долгая кропотливая работа с опытным специалистом. Можно предположить, что типичный «аналитический клиент» с самого начала имеет установку на долгосрочное сотрудничество. У него есть достаточно самоуважения и самостоятельности, чтобы не полагаться на чудо или магическую силу извне, но верить, что с помощью аналитика ему удастся самому постепенно разобраться в своих проблемах и рано или поздно изменить свою жизнь.

 Очень часто клиенты  юнгианских аналитиков - это люди, имеющие за плечами неудачный опыт психотерапии. Такие люди уже умеют относиться к себе психологически, владеют психологическим языком и способны к рефлексии. Многих привлекает в анализе возможность свободно выражать себя. Анализ начинается как обычные человеческие отношения и больше напоминает теплую дружескую беседу. В сущности, клиенту не нужно как-то специально «подстраиваться» под аналитика, в значительной степени он сам дирижирует процессом. Аналитик - это не тот человек, который научит жить, спасет или вылечит. Прежде всего, это близкий друг, с которым у клиента есть личные отношения, в участии, внимании и доброте которого он стопроцентно уверен. В то же время условия соглашения с аналитиком позволяют клиенту в этих отношениях не зависеть от него так, чтобы это могло принести какой-либо вред или причинить неудобство. Таким образом, анализ становится опытом нетравматических и целительных близких взаимоотношений. Можно предположить, что аналитическую терапию ищут люди, испытывающие в жизни дефицит таких отношений.

 Анализ есть сознательное  и добровольное вовлечение в  символическую игру. Его задачей  является создание нового интерсубъективного пространства - своего рода виртуальной реальности - в результате смешения субъективностей участников. Оно возникает на границе между «я» и «ты», внешним и внутренним, и служит ареной экспериментирования по синтезированию сознания и бессознательного, воображаемого и реального да и всех мыслимых полярностей. По существу, это пространство является пространством творческой жизни. Анализ помогает жить творчески не только в отношении какого-то конкретного увлечения, но и по отношению к любым своим переживаниям, особенно к человеческим отношениям.

 Поэтому в анализе  клиент делегирует аналитику  те части своей личности, которые  отвечают за сравнение, оценивание, контроль, организацию. Например, клиент  может относиться к аналитику  как хорошему специалисту в  психологии, возможно, как к тому  самому человеку, который единственно  ему нужен, понимая в то же  время, что он не Бог и не  гуру, а простой человек, такой  же, как все, со своими недостатками  и проблемами. Но он приходит  к нему на сеансы как к  специалисту, а не как к случайному  человеку с улицы. Только тогда  анализ будет работать.

 Таким образом, успех  анализа определяется тем, насколько  пациент умеет быть пациентом. Только тогда он позволит и  аналитику быть аналитиком. В  этом состоит важнейшее условие  анализа. Аналитик использует правила  и устанавливает рамки, чтобы  создать наиболее благоприятную  ситуацию для лечения. Но последнее  слово все-таки за самим клиентом, за его доброй волей и желанием  сотрудничать. Поэтому очевидно, что  анализ как метод психотерапии  предназначен не для всех. Требуется  определенная готовность со стороны  пациента и сохранность функций  его Эго. Задача аналитической  психологии - раскрыть творческий  потенциал любого переживания, помочь  клиенту ассимилировать его полезным  для себя образом, индивидуировать его.

 Введение правил для  внешних элементов анализа, касающихся  обстановки приемной, частоты встреч, оплаты, связано не только с  рациональными причинами. Аналитическая  приемная должна стать для  клиента тем местом, где произойдет  встреча с глубинами собственной  души и психическая трансформация.

* Продолжительность сеансов. Обычно выбирается длина сеансов  от сорока до шестидесяти минут. Поэтому часто сеанс называют  часом. Особых рациональных причин  для такого выбора, вероятно, нет. Скорее, это дань традиции, так  как современным людям свойственно  все отмерять часами. Главный  критерий при выборе продолжительности  сеанса - должно успеть произойти  что-то реальное.    Надо помнить, что любой ритуал должен занимать строго определенное время, что время для сакрального и время для обыденного всегда должно иметь четкие границы.

* Кушетка или кресло? Одно из важных изменений в  технике анализа, введенное Юнгом, относилось к отказу от использования  традиционной психоаналитической  кушетки. Он предпочитал ситуацию  «лицом к лицу», подчеркивая тем  самым равенство позиций клиента  и аналитика. Когда оба участника  процесса сидят друг против  друга, они открыты друг другу, видят реакции партнера. Это естественная  и, в каком-то смысле, более уважительная  ситуация, приближенная к реальной  жизни. В ситуации «лицом к  лицу» хорошо заметны невербальные  сигналы, и пространство коммуникаций  становится более плотным и  многоуровневым.