Социально – психологическая установка личности (альтруизм - эгоизм) и ее связь с предпочитаемыми переживаниями в зрелом возрасте

Д.Н. Узнадзе и его последователи экспериментально выделили тот механизм, который обеспечивает психический настрой личности на поведение в данной ситуации, обозначив этот механизм как установку к поведению.

В зарубежной социальной психологии соответствующие феномены исследуются как эмоциональные, когнитивные и поведенческие предрасположенности субъекта к реакциям на социальные обстоятельства деятельности, как отношения или "аттитюд" (attitude) к различным социальным объектам и ситуациям. Подобно фиксированной установке, в концепции Д.Н.Узнадзе "аттитюд" есть продукт предшествующего опыта, выполняющий регулятивные функции в поведении субъекта.

Наконец, в социологических  исследованиях личности ее избирательное, целенаправленное отношение к социальной действительности обнаруживается как система ценностных ориентации - высший уровень интернализации социальных условий.

Как указывает  Л.И. Божович, установка – это  занятая личностью позиция, которая  заключается в определенном отношении  к стоящим перед ней целям  или задачам и выражается в избирательной мобилизованности и готовности к деятельности, направленной на их осуществление. [3, с. 220 – 222]

Эти установки  могут формировать различные  стереотипы поведения личности. Например, прагматические, когда все поведение  субъекта права оценивается, пропускается сквозь призму выгодности или пагубности для себя. Одной из психологических форм такого поведения является эгоизм и его крайние проявления в виде эгоцентризма. Вместе с тем эгоизм может формировать мотивы предприимчивости, деловитости, карьерности, что не всегда заслуживает негативной оценки.

Согласно Толковому  словарю русского языка, "Эгоизм - себялюбие, предпочтение своих, личных интересов интересам других, пренебрежение  к интересам общества и окружающих. Эгоцентризм - фактически неспособность или нежелание поставить себя на место другого, "влезть в его шкуру". У эгоцентрика снижена способность и к тому, и к другому. Поэтому тот, кто считает себя центром вселенной и только свои желания - существенными, в принципе не умеет прогнозировать реакции окружающих на свои действия и лишается главного способа самозащиты: "кто предупрежден - тот вооружен". Иными словами, как только такой откровенный эгоцентрик появляется в обществе, общество так или иначе формирует способы защиты от него и коррекции его поведения (от цивилизованно-правовых до примитивно-криминальных). Таким образом, любой эгоцентрик оказывается в некой социальной изоляции.

В свою очередь  иные установки могут формировать  мотивы, определяющие поведение, полезное для «ближнего», для общества, так называемые альтруистические мотивы. Альтруизм, так же как и эгоизм, имеет различные уровни и формы проявления и также определяется в конечном счете осознанными или прочувствованными интересами. Одна из древних альтруистических форм – это установка на самопожертвование для помощи тому, кто в этом нуждается, во имя общественных идеалов и целей. Весьма распространенной в истории является и такая альтруистическая форма, которую обозначают как теодицию. Теодиция – это претерпевание страданий в настоящем ради благополучия в будущем.

Альтруизм (фр. altruisme от лат. alter – другой) – нравственный принцип, предписывающий сострадание  и милосердие к другим людям, бескорыстное служение им и готовность к самоотречению  во имя их блага. В качестве морального требования альтруизм формулируется в противоположность эгоизму, о чем свидетельствуют золотое правило и заповедь любви. Как принцип межличностных отношений альтруизм конкретизируется в принципе справедливости: «Поступай так, чтобы интерес другого человека не становился для тебя средством достижения собственных целей», в принципе уважения: «В своих поступках не ущемляй интересы и права другого человека» и принципе человеколюбия, или соучастия: «Поступай так, чтобы интерес другого человека становился целью твоего поступка». Обращенный к индивиду как к носителю частного интереса альтруизм предполагает самоотречение, ибо в условиях социальной и психологической обособленности между людьми забота об интересе ближнего возможна лишь при ограничении собственного интереса.

Сам термин «альтруизм»  был предложен французским мыслителем Огюстом Контом (1798–1857) для того, чтобы выразить понятие, противоположное  эгоизму. Контовский принцип альтруизма гласил: «Живи для других». В 19 в., под влиянием утилитаризма (утилитаризм (от лат. utilitas – польза) – направление в моральной философии, основанное Иеремией Бентамом и развитое под названием «утилитаризм» Дж.С. Миллем, согласно которому в основе морали лежит общее благо (как счастье большинства людей), или общая польза), альтруизм понимался как ограничение личного интереса в пользу общему, а в некоторых интерпретациях – именно общественному, интересу. В этом плане между альтруизмом и заповедью любви есть существенное различие. С собственно христианской, в особенности православной точки зрения, альтруизм неприемлем как человекоугодие, при котором забывается Бог и обязанность человека угождать Богу и выполнять все его заповеди. Христианская критика альтруизма в 19 в. была обусловлена тем, что концепция альтруизма вырастает из традиций европейского гуманизма, из стремления понять добродетели человека секуляризовано, а нравственность – как выражение потребностей и интересов человека, включенного в отношения с другими людьми, в общественные связи. Вместе с тем, некоторые трактовки утилитаристского понимания альтруизма допускали, что человек, ориентируясь на счастье большего числа людей, позволяет себе причинение некоторого вреда небольшому числу людей. Чтобы предотвратить эти допущения, необходима разработка таких нравственных кодексов, которые однозначно бы устанавливали приоритет правила «Не вреди» над правилом «Помогай ближним». Предлагаются и другие варианты альтруизма: «Живи и дай жить другим» (для большинства обычных людей в обычных обстоятельствах), «Живи и помогай жить другим» – для готовых к самопожертвованию.

Практическая  проблема, отраженная в дилемме альтруизм  – эгоизм, заключается в противоречии не частного и общего интересов, а  моего и чужого интересов. Как  видно из определения альтруизма и самого слова «альтруизм», этот принцип повелевает содействовать благу другого человека, возможно, как равного, и при любых условиях – как ближнего. В этом смысле альтруизм необходимо отличать от коллективизма как принципа, ориентирующего человека на благо сообщества (группы). Такое определение нуждается в нормативном и прагматическом уточнении, в частности, по поводу того, кто судит о том, в чем заключается благо другого, в особенности, когда другой не может считаться в полной мере способным самостоятельно судить о том, что составляет его действительный интерес. При формулировке альтруизма, указывающей на необходимость подчинения своего интереса интересу другого, сам принцип альтруизма может быть поставлен под сомнение: как следует поступать по отношению к обидчику, к чинящему несправедливость, к нечестивому человеку? В связи с этим принцип альтруизма может быть уточнен таким образом, что он не распространяется на тех, кто намеренно творит несправедливость и зло.

Во второй половине 20 в. альтруизм как особое явление  сознания и поведения человека стал предметом специальных социологических и социально-психологических исследований «помогающего поведения». В них альтруизм анализируется в контексте практических отношений между людьми, на материале различных форм солидарности, благодеяния, благотворительности, взаимопомощи и т.д. Альтруизм также переосмысливается в контексте этики заботы.

2. Концепция «предпочитаемых переживаний» Б.И.Додонова

Б.И. Додонов разработал концепцию о «предпочитаемых  переживаниях» на основе своих научных исследований, рассматривая проблему эмоций в своеобразном ракурсе — с точки зрения теории ценностей. Автор выдвигает и обосновывает положение об эмоциональной направленности личности как специфической для каждого человека потребности в эмоциональных переживаниях, показывает, что человек проявляется как личность прежде всего в активной, мировоззренчески и эмоционально направленной деятельности.

Эмоции и чувства имеют не одну определенную функцию, а несколько. Эмоции и чувства, как и все остальные психические процессы, представляют собой отражение реальной действительности, но только в форме переживания. «Эмоции» и «чувства» обозначают различные психические явления, которые тесно связаны между собой. В эмоциях и в чувствах отражаются потребности человека, то, как эти потребности удовлетворяются.

Эмоции – это психическое отражение в форме непосредственного, пристрастного переживания жизненного смысла явлений и ситуаций. В эмоциональных переживаниях отражается жизненная значимость действующих на человека явлений и ситуаций. Это переживание обусловлено отношением их объективных свойств к потребностям субъекта. Эмоции – это субъективная форма выражения потребностей.

Все способствующее или  облегчающее  удовлетворению потребностей вызывает положительные эмоциональные переживания, и, наоборот, все, что этому препятствует, – отрицательные. «Особенность эмоций состоит в том, что они отражают отношения между мотивами (потребностями) и успехом или возможностью успешной реализации отвечающей им деятельности субъекта», – отмечал А.Н. Леонтьев.

Изучение различных  форм запечатления и проявления эмоциональной  направленности людей требует и адекватной этой задаче классификации эмоций.

Попытки классифицировать эмоциональные состояния, переживания и чувства предпринимались неоднократно (Д. Юмом, Р. Декартом, В. Вундтом, А. Бэном, Н. Гротом, Т. Рибо, К. Ушинским, М. Аствацатуровым, К. Плучиком и другими). Однако, как правильно указывает П. В. Симонов, ни одна из предложенных классификаций не получила широкого признания и не сохранилась в качестве эффективного инструмента дальнейших поисков и уточнений. По мнению П. В. Симонова, это объясняется тем, что все эти классификации были построены на неверной теоретической основе или вовсе без нее. Взамен Симонов предлагает собственную классификацию эмоций, разработанную “с учетом их зависимости от величины потребности и размеров дефицита или прироста прагматической информации” .

Однако, универсальную классификацию эмоций создать вообще невозможно, так что классификация, пригодная для решения одного круга задач, неизбежно должна быть заменена другой при решении задач иного сорта, принципиально отличных от первых. Во всяком случае, не столько в противовес прежним попыткам классифицировать эмоции, сколько в дополнение к ним Б.И. Додонов предлагает свой особый подход к решению данного вопроса. [7, с. 15- 23] При этом объектом  внимания будут не все эмоции, а только те из них, в которых субъект чаще всего испытывает потребность и которые придают непосредственную ценность самому процессу его деятельности, приобретающей благодаря этому качество интересной работы, интересной учебы, интересной игры или “сладостных” мечтаний, отрадных воспоминаний и т. д.  Эмоции, которые не могут войти в “ткань” какой-либо склонности индивидуума, нас здесь интересовать не станут. По этой причине, например, в сфере внимания окажется такое переживание, как грусть (ибо есть люди, любящие слегка погрустить), и выпадет из этой сферы такая эмоция, как зависть (даже о завистниках нельзя сказать, что им нравится завидовать).

Иными словами, классификации Б.И. Додонова подлежат только эмоции, которые  в сознании людей предстают в качестве “ценных” пережиганий.

Приступая к классификации эмоций, нельзя упускать из виду, что они  уже определенным образом смоделированы и классифицированы в самом языке. При этом словесные “ярлычки” эмоций часто обозначают не цельное переживание, а лишь его определенное, особенно ярко выраженное качество — например, качество высокой положительной интенсивности чувств (восторг) или даже только одну высокую его интенсивность (волнение). В других случаях, наоборот, за одним словом скрывается не отдельная эмоция, а довольно “пестрый” их конгломерат (ревность). Можно было бы доказать, что для целей речевого общения людей такое положение дел удобно. Однако для классификаторов эмоциональных явлений оно представляет большую опасность оказаться жертвой “синдрома Пигмалиона”, как американский математик Дж. Синг окрестил случаи, когда ученый принимает “модельный мир” (“М-Мир”) за “действительный мир” (“Д-Мир”) . Для классификации эмоций  Б.И. Додонову пришлось избрать полуэмпирический путь, при котором он шел не от потребностей к эмоциям, а от предварительно собранного огромного “сырого материала” о “ценных” переживаниях к “просвечивающим” через них корреспондентным потребностям, положенным в конце концов в основание классификации. Вспомогательными критериями при этом служили, во-первых, наличие некоторой инварианты в эмоциональных ситуациях, порождающих эмоции той или иной категории (служение другим людям, решение познавательных задач и т. д.), во-вторых, — частая сочетаемость эмоций одной категории друг с другом, их коррелятивность.

В разработанной таким путем  классификации “ценных” переживаний используются только те их “речевые модели”, которые обязательно передают специфический компонент эмоции, ее окрашенность “в цвет” определенной потребности. Такой моделью является, например, слово “нежность”, но не являются слова “удовольствие”, “радость”, “восторг” без указания на их источник, ибо (повторим П. В. Cимонова) удовольствие от поедания шашлыка есть иная эмоция по сравнению с удовольствием от созерцания красивой картины, a “безумный восторг делания” (А. М.. Горький) отнюдь не тождествен “восторженной нежности” и т. д.

Классификация “ценных” эмоций Б.И. Додонова [6, 113 - 127] с примерами непосредственных высказываний людей об особо влекущих их переживаниях:

1. Альтруистические  эмоции. Эти переживания возникают на основе потребности в содействии, помощи, покровительстве другим людям. Альтруистические переживания хорошо отражены в таких высказываниях студентов: