Особенности процесса модернизации современного российского общества

Через экуменические процессы необходимо стремиться к большему взаимопониманию  различных христианских конфессий. В практическом плане возможно инициирование  диалога русской православной церкви с различными формами западного  христианства. Восточная и западная церковь разделились во многом благодаря  политическим мотивам. История дает редкую возможность для достижения большего взаимопонимания восточного и западного христианства. Когда  нивелируются политические и экономические  причины религиозного разделения, само разделение может и не иметь прежнего значения.

Модернизация в России изначально была вызвана необходимостью адаптации социокультурной системы  к изменяющимся условиям внешней  среды. «Исконно русские территории, подвергшиеся облучению западноевропейской культурной радиацией, стали предметом  неутихающего военного спора между  русским универсальным государством и западноевропейскими державами. В результате борьбы России удалось  вернуть под свой суверенитет  земли, которые долгие годы находились под западным правлением. Однако военные  и политические победы еще не гарантировали  возвращения этих территорий в лоно прежней культуры. Более того, благодаря  последовательной пропаганде западной культуры ,вестернизации начинали подвергаться даже внутренние земли Московии» .

Неограниченное самодержавие, деспотизм государственной власти выступали тормозом модернизации, хотя в определенные периоды царствования Петра I, Екатерины II, Александра I, Александра II отдельные элементы модернизации насаждались в российском обществе сверху, благодаря почти неограниченным возможностям самодержавной власти. В России до сих пор не завершился конфликт между «цивилизацией» и «почвой», при этом «почва» до сих пор порождает элиту, выражающую ее интересы. Вектор развития России определялся ориентацией на «цивилизацию» или «почву» высших лиц государства, прежде всего императоров. Вопрос о необходимости проведения политических реформ, переходе к многопартийной парламентской демократии, стоял в течение длительного времени. Не находила решения ключевая проблема России, заключавшаяся в невозможности народа мирно, законными способами менять государственную власть, влиять на ее действия. Реформы начали осуществляться лишь во время первой русской революции, когда тянуть с их проведением было невозможно, и пошел на них император Николай II с большой неохотой. Эта «привязанность» русских правителей к самодержавному деспотическому правлению была обусловлена рядом причин. В период становления Московского княжества и собирания русских земель вокруг Москвы в организации социокультурной сферы формирующегося российского государства проявилась заметная зависимость  от монголо-татар, с восприятием от них жестких методов государственного управления. Это - сложившиеся отношения подданства, столь характерные для восточных деспотий в отличие от договорных отношений вассалитета в средневековой Европе.

Отношения подданства, когда  даже высшие сановники государства  называли себя «последними холопами»  царя, привели к уничижительному  отношению к человеческой личности. Боярство, которое в силу знатности  и личного богатства пыталось настаивать на уважении к себе со стороны  верховной власти, само подверглось  жестоким гонениям в царствование Ивана IV (Грозного). Его деятельность привела  к разрушению элементов, которые  служили опорой для становления  общества прогрессивного типа.

Еще за несколько десятилетий  до восшествия Ивана IV на престол Москву посетил посол империи Габсбургов Сигизмунд Герберштейн, так охарактеризовавший могущество Ивана III: «Властью, которую  он имел над своими подданными, он далеко превосходит всех монархов целого мира. Всех одинаково гнетет он жестоким рабством. Все они называют себя холопами, то есть рабами государя» .

«У них были свои лекари, хирурги, аптекари и всякие ремесленники из голландцев и других иноземцев. Говорят, что царю платили они ежегодно до 23 000 рублей (почему им и дозволено  было производить торговлю) и, кроме  того, содержали несколько гарнизонов на сибирской границе, близкой к  ним. Царь был доволен их податью  до тех пор, пока они не приобрели  землю в Сибири и не сделали  ее удобной к населению, истребив огнем и вырубкой леса от Вычегды  до Перми на расстоянии 1000 верст; тут  он насильно отнял у них все. Зависть  и негодование на богатство в  чьих бы то ни было руках, и в особенности  в руках мужика, побудили царя отбирать у них сначала по частям, иногда 20 000 рублей сразу, иногда более, пока, наконец, удержав только весьма малую часть  отцовского имущества, между тем  как все прочее перешло в царскую  казну. Имена их были: Яков, Григорий и Семеон, сыновья Аники»  . Отсюда и пошла пословица Аника-воин, отражающая бесправное положение человека перед царской властью, вне зависимости  от успехов на экономическом поприще.

Иван IV с осуждением отзывался  о западном государственном устройстве: «А о безбожных языцах что и  глаголити! Понеже те все царствами  своими не владеют: како им повелят  работные их, тако и владеют» . С пренебрежением, как о неподходящем для России, отзывался о западном государственном  устройстве и Петр I, немало сделавший  для модернизации страны. Отказалась от последовательных политических реформ западного типа и Екатерина II, встретив глухое сопротивление православного духовенства и дворянства. Неограниченное самодержавие было обусловлено религиозной мотивацией, «византийским наследием». Византизм для государства соответствовал самодержавию.

Начиная с реформ Петра I, российский модернизационный цикл разорван. Его инициирует и поддерживает государство, общество во многом играет комплиментарную, вспомогательную роль. Отсутствие общественных механизмов, воспроизводящих и поддерживающих модернизационный процесс, заставляет пристально рассматривать потенциальных  претендентов на роль субъекта модернизации.

В условиях России начала XXI века потенциальным претендентом на роль объекта модернизации, способного рисковать, осуществляя рациональный жизненный выбор, является средний  класс, основа будущего гражданского общества. При условии достаточно стабильного  развития экономики средний класс  занимает, как правило, среднюю часть  политического спектра, оставаясь  достаточно индифферентным как к  правому, так и к левому экстремизму. Представители среднего класса тяготеют скорее к мирным, эволюционным процессам, а отнюдь не к революционным переменам.

Уровень экономического развития, темпы экономического роста в  России во многом оказывают решающее влияние на становление политической демократии, формирование сильного среднего класса, толерантности в отношении  различных вероисповеданий, приоритета личности. На наших глазах и при  нашем участии происходят процессы  формирования, экономического политического  и культурного становления российского  среднего класса. Перефразируя Маркса, можно сказать, что в процессе модернизации средний класс выступает  могильщиком архаической части  социокультурной традиции российского  общества.

 Большую роль в упрочении  самодержавного правления, возрастании  роли государства во всех сферах  жизни, формировании его патерналистского  характера сыграла колонизация  обширных земель, ранее входивших  в татаро-монгольские ханства,  прежде всего Сибирского ханства.  В течение долгого времени  соотношение между количеством  населения и размерами населенных  территорий оставалось неблагоприятным  для интенсивной хозяйственной  и социальной культуры. Недостаточность  общественных сил, личных и  материальных средств для разрешения  очередных внешних и внутренних  задач русской жизни – постоянная  и трагическая судьба ее истории.  Значительные исторические достижения  покупались поэтому дорогой ценой  крайнего напряжения .

Существовала объективная  возможность, не проводя существенных реформ, не переходя на интенсивный  путь развития, развиваться вовне, экстенсивно, за счет включения в хозяйственный  оборот новых территорий, перенося на них старые формы организации  социума. Так, за счет огромных колонизированных территорий очень долгое время не решался «земельный вопрос» в  центральной России, сохранялась  земельная община, когда «излишки»  рабочей силы бежали или легальным  путем переселялись на окраины империи. Это позволяло долгое время ничего не менять, составляя своеобразный запас прочности для традиционного  общества.

Экстенсивное территориальное  развитие, включение в состав Российской империи регионов, находящихся на разных уровнях развития, относящихся  к разным цивилизациям, оставило в  наследство современной России исключительную неоднородность регионов в экономике, качестве социума, культурных традициях. Известный российский экономист  М. Делягин говорит о высокой неоднородности регионов в экономическом отношении, причем слабые и сильные регионы так перемешаны на территории, что мы не можем просто отрезать от себя слабую часть, как это сделала Чехия, расставшись со Словакией .

В результате Российское государство  отличается от других стран не только размерами территории, но и принципиально  различным уровнем развития своих  регионов. Россия состоит из следующих  регионов:

1. Постиндустриальные: Москва, ближнее Подмосковье, в некоторой  степени Санкт- Петербург.

2. Индустриальные: Норильск, Урал и т. д.

3. Доиндустриальные: Тува, Горный  Алтай, Чечня, Калмыкия.

Модернизационные процессы, протекающие в столь разнородном  социокультурном пространстве, неизбежно  сами теряют однородность, внутреннюю согласованность. Для успешного  развития России необходимо выравнивание социокультурного пространства, достижения большей однородности, синхронизации  социокультурной динамики, выбора общего вектора развития в сторону постиндустриального  общества. Регионы, которые по каким-либо причинам не смогут развиваться в  этом направлении, скорее всего, будут  вольно или невольно способствовать дезинтеграционным процессам.

Равенство как форма массового, общинной идентичности, проявляется, в  частности, в определении собственного «я» в следующих сентенциях: «я – как все», «я человек маленький, от меня ничего не зависит» и т. д., является серьезным препятствием на пути российской модернизации. «Русский коллективизм»  и русская «соборность» почитались великим преимуществом русского народа, возносящим его над народами Европы. Но в действительности это  означает, что личность, личный дух  недостаточно еще пробудились в  русском народе, что личность еще  слишком погружена в природную  стихию народной жизни» . Естественно, что все это наложило самый  серьезный отпечаток на русское  самосознание, архетип русского народа.

Коммуникации российского  общества, связывающие страну с внешней  средой, каковой на протяжении Нового Времени являлась прежде всего западная цивилизация, очень долгое время  находились под контролем и ограничивались. Идеология и практика «железного занавеса» в СССР были манифестированием  подобного рода контроля над коммуникациями.

Абсолютная открытость межкультурных  коммуникаций столкнулась с рядом  внутренних ограничителей системы, в том числе национальным менталитетом. Сегодня мы все являемся свидетелями  великого перехода от одной социокультурной  системы к другой. Переход этот осуществляется через состояние  динамического хаоса, нарастания мультикультуралистичности, полистереотипизации, радикальной  открытости системы. Рождение новой  социокультурной системы требует  определенного исторического времени. Впервые в российской истории  теряет всякий рациональный смысл ограничение  и разграничение ее внутренних и  внешних коммуникаций.

Непреодолимой преграды для  интериоризации инокультурных ценностей  позднего модерна не существует, ценности являются интериоризованной интерпретацией социокультурной среды. При ее изменении  не могут не меняться ценности, национальный менталитет.

В 90-е годы XX века в России резко изменилась социокультурная  среда. Это изменение было обусловлено  почти полным исчезновением контроля над коммуникациями как внутри социокультурной  системы, так и ее коммуникациями с внешней средой. Актуализировался ценностный выбор, личность смогла выбирать ценности «по себе», принимать и  отвергать ценности, совершать осознанный выбор.

Известный французский социолог П. Бурдье отмечает, что люди часто  «придают непропорционально большое  значение раннему опыту». Возникает  своеобразный инерционный эффект, характеризующийся  стереотипизацией поведения людей, которые пытаются использовать адаптационные  модели поведения, которые хорошо работали в прошлом, но стали совершенно неэффективными в новых условиях . Социализация и инкультурация старших возрастных групп россиян проходила в  совершенно иных условиях, на ином отрезке  социокультурной динамики. Усвоенные  в молодости ценности, поведенческие  стереотипы оказались неэффективными в качестве адаптационных моделей  поведения. Значительная часть общества осталась в рамках старых нормативных  представлений, сформированных традиционным обществом и в основной своей  части воспроизводимых советской  командно-административной системой.

Выдающийся российский экономист  Е. Ясин, в статье, посвященной десятилетию  постсоветских реформ, характеризует  этот период как время перехода от тоталитаризма к демократии, как  время разрыва с феодальным прошлым  России. «В 1861 году в нашей стране отменили крепостное право. Несколько  десятилетий пытались построить  цивилизованное общество… В 1917 году опять вернулось крепостное право. И это во многом объясняет все, что происходит сейчас» .

Среди современных российских антизападников хотелось бы выделить С.Г. Кирдину, постулировавшую существование X и Y- матриц, т.е. восточной и западной модели развития. Развитие российского  общества и государства в ее представлении  жестко детерминировано социокультурной  традицией, соответствующей Х-матрице, отличающейся коллективизмом, эгалитаризмом, идеей авторитарного «порядка», неприятием частной собственности. С. Г. Кирдина утверждает, что изменить принадлежность государства, социокультурной  сферы общества к определенной матрице  практически невозможно .

Этой концепции противоречит вся история Европы ХХ века. После  второй мировой войны частью западной цивилизации стала Западная Германия. После распада Варшавского Договора и СССР институционально в состав западной цивилизации начинают входить  страны Восточной Европы, в том  числе Болгария, Эстония, Латвия, Литва. В недалекой исторической перспективе  к этому процессу могут присоединиться Сербия, Украина и Белоруссия.