Социальная и культурная динамика П.А. Сорокина

Таким образом, советское  государство времен застоя представляло собой социокультурную суперсистему смешанного типа, в котором идеологический (ценностный) компонент был идеалистическим, а экономико-социальный — идеационным. Когда в 1980-х гг. крах идеационной  системы коммунистической системы  стал очевиден, то, по логике социокультурной  динамики П. Сорокина, в СССР (России) должна была бы начаться идеалистическая  фаза. Сочетание духовных идеалов (быть может, с уходом от коммунистической догматики и возвратом к православным духовным ценностям) и более реалистических взглядов на экономику (распределение, освобождение мелкого и среднего сектора от диктатуры централизованного  планирования). По этому пути и развивалось  наше общество до конца 1980-х гг.

Возможность начала идеалистической фазы развития в 1980-е  гг. была очевидна: постепенное развитие рынка, реабилитация религии, некоммунистической философии, обращение к национальной истории, открытие всей полноты русской  культуры. Идеационное напряжение коммунистической эпохи спадало, на смену ему приходили  идеалистические подходы. Они вполне соответствовали историческим культурным константам российской истории: коллективизму, духовности, альтруизму, жертвенности, но вместе с тем народному практицизму, стремлению к воле и самостоятельности. Вплоть до начала 1990-х гг. казалось, что сложный переход от исчерпанной  идеационной стадии состоится более  или менее мягко и зародится  идеалистический тип общества. В  таком обществе, по Сорокину, стремление к Абсолюту уравновешивается заботой  об организации временного, земного  бытия. Баланс духовного и материального  создает гармонию. Такое развитие событий было бы наиболее органично. Однако в начале 1990-х гг. произошла  настоящая катастрофа, сущность которой  можно описать в терминах социокультурной  динамики П. Сорокина. Мы проскочили идеалистическую  фазу и сорвались в чувственную  культуру. Этому способствовало то, что в своих идеологических установках реформаторы ориентировались исключительно  на Запад, который, по убеждению того же Сорокина, уже давно (с середины XX столетия), прочно и безвозвратно вошел в период чувственной культуры. Либеральные реформаторы настаивали на том, чтобы как можно быстрее  построить экономическую, социальную, политическую, культурную, информационную систему, точно воспроизводящую  основные параметры западных обществ. В этом существенное отличие реформаторов 90-х гг. XX в. от западников XIX в.: реформаторы копировали чувственный тип культуры, прочно утвердившийся к концу XX в., а западники XIX — идеалистический, который преобладал на Западе (по крайней мере, в Европе) в XIX в. Для западников XIX в. были характерны патриотизм, искренняя любовь к народу, желание улучшить его жизнь. Для реформаторов же XX в. — брезгливость и презрение к большинству населения, желание самим стать похожими на Запад и “быть своими” в его глазах через отстранение от собственной культуры и истории. В России в силу определенных обстоятельств все битвы консервативного лагеря были проиграны, и в современном российском обществе утвердилась культура именно чувственного (sensate) типа. Это надо признать как факт, поскольку в современном российском обществе мы встречаем все критерии, предлагаемые Сорокиным для описания чувственной культуры. Современная Россия оказалась отлучена от ценностей коммунистической идеологии и в значительной степени — православной культуры, семидесятилетнее забвение которой не могло пройти для русского народа бесследно. В условиях же вакуума ценностей, образовавшегося после падения идеалов коммунизма, происходит духовная экспансия перезревшей чувственной гедонистической культуры и социального порядка Запада. Следует отметить, что в Россию не просто привносится органически не присущая ей система этики, более того, эта система несет в себе “кризисные” черты, т.е. не ставит морально-нормативных преград аномии и девиантности во всех сферах общественной жизни. В результате в обществе образовывается ценностный вакуум, — отсутствие не подлежащей сомнению системы ценностей — основа и исходная предпосылка кризиса во всех сферах жизнедеятельности российского общества. Ввиду этого можно сказать, что современная Россия переживает не просто период радикального социальноэкономического и политического реформирования, но период болезненного,  насильственного  перехода от идеационно-идеалистической к чувственной социокультурной системе западного образца. Современная Россия благодаря усилиям реформаторов 1990-х гг. все же вошла в чувственную культуру, и сравнялась по основным параметрам с общим стилем современной западной цивилизации. Это легко заметить по нашему телевещанию, современной литературе, искусству, политике, экономике, состоянию нравственности — повсюду доминирует чувственный тип и эгоцентрический либеральный индивидуалистический подход. Анализ реальной ситуации, сложившейся сегодня в России, позволяет сделать вывод о том, что все попытки принудительного насаждения чувственной суперсистемы западного образца оказались неудачными, вредными для России и в значительной степени продемонстрировали исчерпанность самой социокультурной суперсистемы Запада. “В духовном смысле Америка уже погибла. В нашем свободном обществе каждый имеет право на деградацию. Но какое право имеют больные заражать здоровых?” — вопрошает американский философ Стивен Лаперуз. Его диагноз оказался на удивление созвучен вердикту, вынесенному западному обществу П.А. Сорокиным более полувека назад. В работе “Социальная и культурная динамика” он ставит беспощадный диагноз болезни Западной культуры: “Организм западного общества и культуры переживает, по-видимому, один из самых сильных и глубочайших кризисов за всю свою историю. Он гораздо серьезнее, чем обычный кризис; глубина его неизмерима, конца ему пока не видно, и западное общество погружается в него целиком. Это кризис чувственной культуры, которая господствовала в западном мире в течение последних пяти столетий и ныне достигла состояния перезрелости”. И далее: “Кризисом охвачены все важнейшие аспекты жизни, уклада и культуры западного общества. Больны его плоть и дух, и едва ли найдется на его теле хоть одно здоровое место или нормально функционирующая нервная ткань”. Кризис всей системы ценностей западной культуры П. Сорокин сравнивает с ужасающей симфонией истории: “Буквально на наших глазах, — пишет он, — эта культура кончает самоубийством. Если она не умрет при нашей жизни, то все же едва ли оправится от истощения своих творческих сил и ран саморазрушения. Полумертвая-полуживая, она может растянуть свою агонию на десятилетия. Но ее весна и лето все равно прошли”. В своей книге “Главные тенденции нашего времени”, характеризуя главные элементы кризиса Западной цивилизации, он констатирует, что этот кризис “заключается в распаде чувственной формы нашей культуры, общества и образа жизни, которые преобладают в западном мире в течение последних пяти столетий; кризис охватывает все среды этой чувственной культуры и общества, в этом смысле он всеобщий, эпохальный и величайший из всех кризисов в истории западного мира”. Западная цивилизация, с его точки зрения, уже исчерпала созидательный, конструктивный потенциал развития и в настоящее время близится к своему закату. Она полностью исчерпала весь культурный ресурс своего поступательного развития и находится в состоянии глубочайшего кризиса, в социальной коме. Наличие такого кризиса констатируют многие известные американские и западноевропейские ученые-философы, социологи, политологи, историки. Трагедия нынешнего времени заключается в том, что умирающая в агонии чувственная, гедонистическая, эгоцентрическая культура Запада тащит за собой в глубокую пропасть небытия Россию и другие страны, особенно страны Востока, которые понимают, что это опасно и гибельно для них, инстинктивно сопротивляются этому, но чаще всего уступают внешнему напору чувственной культуры Запада. Драма сегодняшней России состоит в том, что именно путь национального развития в рамках сохранения идеалистического по своей сути социализма мог дать ей материальные и духовные достижения, сопоставимые с достижениями западной цивилизации и даже превосходящие их. Встав на путь космополитического слепого копирования западной чувственной культуры, наша страна обрекла себя на путь невосполнимых материальных и духовных потерь, на путь “в никуда”. Сегодня в России в условиях всеобъемлющего кризиса, духовного вакуума и морального нигилизма остро стоят вопросы: что делать? Каков путь выхода России из кризиса? П.А. Сорокин неоднократно подчеркивал, что в условиях цивилизационного системного кризиса социума никакие отдельные люди в области экономики и политики не могут устранить его. По его мнению, только глобальная ценностная переориентация внутри самого общества может стать гарантом стабилизации, дальнейшего развития и процветания. Именно в этом — стратегия поиска реального пути выхода России из кризиса и тактическое решение задачи перехода от чувственного типа культурной суперсистемы к идеационной или идеалистической. “Человечество, — пишет П.А. Сорокин, — должно быть благодарно чувственной культуре за ее замечательные достижения. Но теперь, когда она пребывает в агонии, когда ее продукт — это скорее отравляющий газ, чем свежий воздух, когда благодаря своим достижениям она вручила человеку ужасающую власть над природой,обществом и культурой, не обеспечив его при этом ни средствами самоконтроля, ни властью над своими стремлениями, чувствами и инстинктами, — теперь в руках такого человека со всеми достижениями ее науки и техники она становится чрезвычайно опасной и для самого человека, и для всех его ценностей”. П. Сорокин совершенно правильно заключает, что “самая насущная потребность нашего времени — это человек, способный контролировать себя и свои желания, с сочувствием относящийся к своим ближним, понимающий и ищущий вечные ценности культуры и общества, глубоко осознающий свою личную ответственность в мире. Если покорение природной стихии — это главные функции чувственной культуры, то обуздание человека, его “гуманизация”, облагораживание путем приобщения к Божественному Абсолюту всегда было важнейшей функцией идеациональной или идеалистической культуры”. “Отсюда, — делает вывод П. Сорокин, — настоятельная необходимость перехода от чувственности к идеационализму или идеализму, от покорения природы человеком и контролю над ней — к контролю человека над самим собой”. И далее: “Этот контроль невозможен без системы абсолютных, универсальных или непреходящих ценностей, а такие ценности несовместимы с чувственной ментальностью и культурой, которые по своей природе относительны, утилитарны, гедонистичны и всего лишь своеобразны. Отсюда — логическая и практически безотлагательная необходимость перехода к новой идеационной или идеалистической культуре”. Оценивая реальное историческое положение России в цивилизационном развитии, из всего вышесказанного можно сделать следующие выводы: 1) Россия находится сейчас на стыке двух цивилизаций — чувственной и идеационной культуры и 2) для того чтобы справиться с дезорганизацией, которая всегда, по Сорокину, сопровождает переход от одного типа культуры к другому, необходима новая система ценностей, новые духовные ориентиры как для человека, так и для всего общества в целом. России сейчас как никогда нужна своя национальная идеология, так как только она сможет определить цели, идеалы, перспективу общественного развития, сделает общественную и личную жизнь человека осмысленной. Именно национальная идеология должна дать новые ориентиры и систему ценностей для каждого человека, когда ему будет ясно, что из себя представляет общество, котором он живет, куда оно идет, каковы его цели и идеалы. Нахождение обществом таких ориентиров и системы ценностей — это фактически обретение смысла исторического существования. России нужна новая государственная идеология, программа стратегического развития страны, понятная всем гражданам России и отвечающая интересам и чаяниям большинства населения. Именно она сможет стать инструментом, консолидирующим общество. Всякая сформулированная в определенных понятиях система целей, норм и ценностей общественной жизни представляет собой фактически некую идеологическую систему. Без идеологического компонента невозможна никакая ценностно-ориентированная деятельность человека, ибо только идеология способна консолидировать, мобилизовывать или подавлять психическую энергию людских масс, обеспечивать солидарность и согласие, придав обществу определенную целостность, гарантированно обеспечив стабильность и устойчивость его развития. Национальная идеология — это совокупность моральных, правовых, политических, философско-мировоззренческих, религиозных и эстетических ценностей, которые регулируют жизнедеятельность государства, общества, различных общественных групп и отдельных граждан, интегрируют их в единое целое, консолидируют общество, хранят его от губительных внутренних расколов и служат в качестве средства национально-государственной самоидентификации, ведут к достижению общепризнанных данным обществом целей. Ценности национальной идеологии могут послужить основой социального консенсуса и средством разрешения противоречий и конфликтов между общественными группами и членами общества. Национальная идеология могла бы сплотить большинство граждан России во имя общих интересов, во имя общего будущего всех честных, трудолюбивых и миролюбивых людей страны. По нашему убеждению, национальная идеология России может быть сформирована только на основе консерватизма. Это значит, что мы должны вернуться к традиционным духовным ценностям, которые были основой жизни страны в дореволюционную и советскую эпохи. Консервативная идеология могла бы выступить в качестве связи времен, в качестве средства духовной связи разных поколений российского народа. Консервативная идеология предполагает приоритет национальных начал в развитии России, опору на свои силы, на глубокие национальные традиции. Консервативная идеология должна опираться на православие как на конфессию государствообразующего народа при уважительном отношении к другим традиционным конфессиям коренных народов России. Идеологией, которая могла бы объединить и сплотить наш народ, может быть только идеология российского консерватизма. Именно так, на наш взгляд, она должна именоваться (как варианты названия российской национальной идеологии возможны следующие: национальный консерватизм, социальный консерватизм, просвещенный консерватизм). Для того чтобы выяснить принципы идеологии российского социального консерватизма, необходимо понять, что же такое консерватизм в общепринятом смысле слова. Консерватизм (conservatism, франц., conservо, лат. — “охраняю, сохраняю”) — это идей но-политическая и нравственно-религиозная система, опирающаяся на традиции и ценностную преемственность во всех сферах общественной жизни. Для консерватизма характерны приверженность существующим и оправдавшим себя в течение веков социальным ориентирам и нормам, отрицание резких изменений и радикальных реформ, отстаивание эволюционного развития. Впервые термин “консерватизм” был использован Ф. Шатобрианом для обозначения мировоззрения.

Обращение к ценностям  консерватизма отнюдь не предполагает призыва к реставрации дореволюционной  России или СССР 1930—1950-х гг. Это  и невозможно, и не нужно. Россию начала XXI в. нельзя вернуть в век XIX или в середину XX в. Необходимо выделить ядро консервативной идеологии, консервативных ценностей и определить его современные формы. Консервативная идеология способна к развитию. Подлинный  консерватизм предполагает защиту духовных опор жизни, национального достоинства, национальной культуры, национальной самобытности, а это значит, что  консерватизм тождественен патриотизму. В самых общих чертах российская национальная консервативная идеология  должна исходить из сильной власти, высокой коллективистской духовности, основанной на традиционных ценностях  православия и других конфессий  России, на единстве государства и  народа. По своей сути национальная идеология как идеология нации, всего общества всегда является государственной, а если она государственная, то она  должна по определению быть единственной. У государства не может быть нескольких идеологий. Идеология и политика связаны друг с другом, и они  связаны определенным образом. Идеология  является системой высших ценностей, а  политика — деятельность государства  и общества по претворению этих ценностей  в жизнь. На наш взгляд, она должна, с одной стороны, базироваться на лучших традициях российского и  советского прошлого, а с другой — быть обращенной к реалиям современного мира, основанного на динамичном развитии современных технологий, достижениях  научного прогресса и интегрирующегося человечества. Консервативная идеология  — это не идеология застоя и  старины. Консервативная идеология  способна развиваться и следовать  велениям времени, сохраняя при этом верность основным принципам. Поэтому  такая идеология способна вести  за собой не только старшие поколения, но и молодежь России.

По мнению П. Сорокина, мир находится сейчас между двумя  эпохами: умирающей культурой нашего величественного вчера и грядущей идеациональной или идеалистической  культурой созидаемого завтра. “В этих условиях, — пишет он, — великая  задача нашего и следующих поколений  состоит не в безнадежном воскрешении  того, чего уже нет, а в решении  других проблем: во-первых, сделать  этот переходный период как можно  более безболезненным и, во-вторых, составить конструктивные планы  для будущего общества и будущей  культуры”. Создание в России национальной, консервативной по своему духу идентичности — это и есть тот конструктивный и дальновидный план будущего социокультурного порядка, который будет по ту сторону “старого режима” чувственной культуры и будет устремлен к созданию нового режима идеациональной или идеалистической культуры. Только консервативная идеология может спасти Россию, помочь ей успешно преодолеть цивилизационный кризис, выбраться из исторической смуты переходного периода, вернуть России цель и смысл исторического существования и развития. Только такая идеология способна выполнить функцию духовной мобилизации всего народа России на переход в новую идеационную стадию цивилизационного развития. Никакие планы модернизации России не будут иметь успеха, если они будут нацелены только на изменение социально-экономической или политической сферы общества, если они будут ограничиваться только этими намерениями.

Необходима прежде всего новая система духовных ценностей и ориентиров. Новая  национальная идеология, которая составит духовное ядро, фундамент новой идеационной  цивилизации. Только она сможет аккумулировать и направить человеческую энергию  всей нации на преобразование России. Этот духовный компонент является основным, базовым. Без духовной мобилизации  масс любые попытки модернизации России обречены на провал. Таким образом, вопрос о необходимости государственной  идеологии — это не формальный, а мировоззренческий вопрос национального существования, от решения которого напрямую зависит судьба русской цивилизации XXI в. Борьба за новую идеологию — это битва за Россию, за ее будущность.

Если исходить из беспощадного, но очень точного  диагноза относительно судеб западной чувственной культуры, реквием по смертельной агонии которой звучит на весь мир, то мы должны твердо, ясно и громко сказать — нам не по пути с Западом. Было бы не просто опрометчиво, но даже глупо добровольно разделить  с западным обществом его судьбу и обречь себя на неминуемую гибель. Непременное условие создания и  успешной реализации конструктивного  плана перехода России к идеациональной форме культуры — решительный  отказ от западной либеральной идеологии, которая является фундаментом всей чувственной культуры. Она должна изменить историческую траекторию своего развития. Либеральная глобализация губительна и исторически абсолютно  бесперспективна для России. Глобализация в американской упаковке не подходит нашей стране. Русские либералы, придя к власти в 1990-е гг., резко  критикуя и отвергая советскую коммунистическую идеологию, утверждали, что государственная  идеология должна быть отменена, что  государство должно быть вне всякой идеологии. Они ратовали за свободу  от каких бы то ни было идеологий. Принцип  отказа российского государства  от государственной идеологии был  зафиксирован в Конституции РФ. Сейчас у нас официально нет государственной  идеологии. Либералы добились того, о  чем мечтали. Но, как вскоре оказалось, это было лишь лицемерием и демагогией в духе политтехнологий. Находясь у  власти, либералы возвели уже свои взгляды в ранг господствующей идеологии. Высказываясь первоначально за отказ  от государственной идеологии, они  фактически навязали нашей стране либеральную  идеологию. Либералы создали в 1990-х  гг. режим либерального тоталитаризма. Каждый, кто был не согласен с  либеральной идеологией, подвергался  остракизму и вытеснялся из важных сфер общественной жизни. Либеральная  идеология безоговорочно господствовала во всех сферах общественной жизни, над  которыми либералам удалось установить свой контроль. Их идеология полностью  оправдывала прозападные либеральные  реформы, защищала их и, по сути дела, освящала уничтожение и разграбление России. Но в конце концов либерализм как  идеология и как политический режим потерпел крах, показав вою  полную нежизнеспособность, абсолютную вредоносность для России, свою антинародность. В период пребывания Б. Ельцина у  власти либеральная идеология де факто была государственной, хотя и  не конституционной. И даже сейчас либеральная  идеология, либеральная интеллигенция, либеральные средства массовой информации пугают общество опасностью введения единой государственной идеологии и тем самым пытаются снова и снова оправдать пока еще господствующую либеральную идеологию, которая вошла во все поры общественной жизни. Либеральной идеологии будет нанесен окончательный приговор только тогда, когда Россия откажется от нее, определится в выборе своей новой идеологии. Нынешнее критическое положение России, которое является результатом ее либерализации, убедительно доказывает, что нам, как мы говорили, не по пути с Западом. Настал момент, когда Россия ради собственного спасения должна решительно дистанцироваться от Запада. По нашему мнению, политика здорового и разумного изоляционизма, ограниченной автаркии предотвратила бы превращение России в сырьевой придаток Запада, позволила бы возродить ее промышленный и научный потенциал и сохранить ее духовный суверенитет, национально-государственную самобытность, культуру, менталитет, то, что называют “загадочной русской душой”. Россия должна опираться прежде всего на свои собственные силы и максимально использовать свои богатые внутренние возможности. Вместе с тем мы не призываем к абсолютному изоляционизму и закрытости. Это не просто невозможно, но и опасно. В интересах России, ее будущего необходимо диалектично сочетать, с одной стороны, изоляционизм по отношению к нашим потенциальным врагам, а с другой — открытость связям с нашими настоящими, а не мнимыми друзьями и союзниками. Если Петр Великий “прорубил окно в Европу”, то сейчас Россия должна захлопнуть перед ней дверь, в которую последняя грубо ломится. Европа хочет установить у нас такой порядок, который угоден ей, но не нужен нам. В основу наших отношений с Европой и США должен быть положен чистый прагматизм, холодный расчет и учет наших национальных интересов.

Интегрирование  с Западом в форме, угодной  для США, их союзников и наших  отечественных либералов, грозит России забвением национально-государственных  интересов и потерей национально-культурной идентичности. Наша страна может стать  чем-то вроде сырьевого “погреба”  Запада. России грозит опасность превратиться из субъекта международных отношений  в объект международных манипуляций, стать орудием в руках более  могущественных политических игроков.

Настал момент, когда Россия должна заявить во всеуслышание: США и Запад в целом являются для нее не партнерами, а геополитическими конкурентами и даже противниками. Пора всем нам понять, что Запад, как об этом свидетельствует вся  история наших отношений, всегда был и будет враждебен России. Сильная и процветающая Россия никогда  не была нужна Западу. Сильную Россию Запад боится.

Таким образом, Россия должна перестроить свою внешнюю  политику и пересмотреть свои геополитические  ориентиры. И чем быстрее и  решительнее это будет сделано, тем будет лучше не только для  самой России, но и для всего  мира. Нашей стране необходимо отвернуться  от Запада и повернуться к Востоку  и Югу. Пора, наконец, открыто и  честно признать, что России не по пути с нашими русскими либералами, которые  откровенно предали ее в 1990-х гг. Они не думали тогда о национальных интересах России, о ее судьбе, она  была им безразлична. Либералы были готовы отдать Россию на растерзание Западу, согласиться на ее расчленение, на отказ  от национального суверенитета, на уничтожение государственности. Продолжают они это делать и сейчас. Горькая  правда заключается в том, что  они фактически являются противниками России, ибо все, что они делают, противоречит национальным интересам  России и российского народа. Либералы делают все, для того чтобы “вернуть”  Россию или интегрировать ее в  лоно чувственной западной цивилизации, не понимая того, что, идя по этому  пути, она безвозвратно катится в  бездну небытия.

Подводя итоги, можно  с уверенностью сказать, что нынешний мировой кризис — лишь малая часть  тех поистине глубочайших перемен  тектонического характера, которые  происходят сейчас в западном обществе. Западная цивилизация обречена на гибель и ничто и никто ей не поможет. Умирает, гибнет чувственная цивилизация, и это сопровождается мощными  потрясениями всех основ жизнедеятельности, ее социальная энергетика погранична — катастрофы будут следовать  одна за другой и потрясать весь мир ужасами и страхом. Как  только фаза чувственной культуры пройдена, и законы чувственного бытия в  обществе восторжествовали, остается один выход — тотальный кризис и гибель тех обществ, которые  позволили этим процессам захватить  себя. Поэтому, следуя логике П. Сорокина, можно сделать вывод: США и  западные страны никогда уже не смогут выйти из того исторического тупика, в который они зашли. Это конец  их истории. Мировой финансовый кризис — это начало их конца. Этот суровый  и беспощадный правдивый диагноз, который П. Сорокин поставил западной чувственной цивилизации — поистине пророческое предупреждение нам  о том, что следует остановиться, оглянуться на эту умирающую Западную цивилизацию и идти своим путем  — вперед. Давайте присмотримся внимательно к тому, что происходит с нами. То, что предсказано П. Сорокиным, это ведь не только характерно для США и стран Запада, но совершенно точно подходит к оценке того, что  сейчас происходит в России. Чувственная  культура, как раковая опухоль, метастазирует  и постепенно поражает душу России. Если только мы не предпримем срочные  меры, мы будем обречены разделить  с Западным миром его судьбу. Но еще не все потеряно. У нас есть надежда вырваться из объятий  чувственной культуры и создать  идеационную культуру, заложить в  фундаменте традиционные ценности. Все  будет зависеть от того, насколько  быстро и решительно мы откажемся  от либеральной идеологии, хватит ли нам смелости и мужества определить и назвать своих внешних и внутренних врагов и друзей, как быстро нам удастся освободиться от плена иллюзий, что США и страны Западной Европы — наши стратегические партнеры, освободиться от завораживающих наше воображение либеральных мифов о “правах человека”, “свободе” и “демократии”. Многое будет зависеть и от воли политического руководства страны к решительным и жестким действиям в решении наших внутренних проблем, в особенности — в преодолении коррупции и преступности. Сейчас Россия должна сосредоточиться и определиться. Она должна опереться на новую консервативную идеологию и развернуть историческую траекторию своего развития от Запада. Русская культура и русская история демонстрируют склонность и готовность нашего народа идти именно по идеационному пути. Глубокое чувство Абсолютного составляет особенность нашего социокультурного типа. Многократно русские жертвовали комфортом и покоем ради реализации великих, подчас недостижимых целей. Поэтому с социологической точки зрения российское общество может стать наиболее естественной питательной средой для появления этого нового харизматического ядра грядущей цивилизации. Аскетизм, жертвенность, стоицизм, вера в свою миссию веками формировали культурный тип русского человека. И если мы проиграли битву за постепенное и смягченное построение промежуточной идеалистической культуры в 1990-е гг., сорвавшись в культуру чувственную, то грядущий кризис дает нам шансы наверстать упущенное. Конечно, только в том случае, если мы уже сейчас, не дожидаясь пика общецивилизационной катастрофы, сосредоточимся на построении проекта будущего (харизматического) общества на основе героической веры в Абсолют, с опорой на наши вековые социальные, нравственные и религиозные ценности. Вот в этом мы можем одержать реванш за те упущенные возможности, которые открывались перед нами в 1980—1990-е гг. прошлого столетия. Помешать нам может только одно, а именно то, что гибнущая западная цивилизация в предсмертной агонии потащит в бездну небытия все те страны, которые противостоят ей, развязав новую мировую войну. Об этом писал и сам Сорокин, предупреждая людей мира о такой вероятной возможности и необходимости сохранять бдительность. Следует всегда помнить об этом, делать соответствующие выводы, предпринимать неотложные действия и верить в то, что России удастся не только самой выбраться из современного кризиса, но и помочь другим народам и государствам найти общий путь в будущее, которое заключено в создании идеационной цивилизации. Именно об идеационной цивилизации мечтал и верил в ее создание выдающийся пророк, наш соотечественник П. Сорокин».5

6. Культурно-динамические процессы и их причины в социальной динамике П. А. Сорокина.

 «Данные вопросы затрагивает П. А. Сорокин в своих работах «Социальная культурная динамика» (1934), «Социальная философия  в  век  кризиса» (1950), «Альтруистическая  любовь» (1950), «Изыскания  в  области альтруистической любви и поведения» (1950), в  которых  раскрывает  суть  своей  теории  о волнообразном развитии истории с последовательной сменой идеалистической, смешанной  и  чувственной  культурных  ментальностей. Современный этап развития трактуется им как засилие и разрушение культуры чувственного  типа  и  как  постепенное  зарождение новой культуры, основанной на идеалах добра,  справедливости  и  некой  абсолютной идее. Это позволяет выделить несколько тенденций развития современных культур: первая – это  перемещение  центра  творческих сил. Как известно, эти центры перемещались в  истории  человечества  постоянно.  Последним известным нам центром был западноевропейский. Теперь его силы иссякли, и творческая  инициатива  переходит  на  американский континент (в целом) и на восток, в частности, в Россию [4, c. 93]. Сорокин полагает, что  намечается  зарождение  новой  культуры или, по его терминологии, нового интегрального  социокультурного  порядка.  Борьба  между  умирающей  и  зарождающейся  новой культурой идет повсюду: в каждом человеке, в  каждом коллективе и  в  каждом обществе. Меняется  представление  о  характере  подлинной  реальности  и  подлинной  ценности. Не  только  в  религии  и  философии,  но  и  в науке утверждается представление, что подлинная реальность обладает не только эмпирическим,  сенсуалистическим,  но  и  несенсуалистическим,  рациональным  и  сверхрациональным  аспектом.  Сорокин  объясняет данное явление следующим образом: в каждой  культуре  есть «жизнеспособная»  часть, которая  обеспечивает  ее  выживание,  ее  ресурсы  для  приспособления  к  окружающейсреде;  наряду  с  ней,  есть  и  другая  часть – ошибочная, которая уводит от истины и верных решений, дает псевдознание вместо знания. По мере развития системы растут ее обе части – как здоровая, так и ложная. Со временем доминирующая система вытесняет из культуры  все  другие  системы  истины  и  реальности вместе со способствующими адаптации составными частями. Рано или поздно, исчерпав  собственные  ресурсы,  эта  система теряет  способность  быть  удовлетворительным инструментом адаптации; ложная часть системы начинает перевешивать и вынуждает – во  избежание  гибели – к  отказу  от  исходной системы и переходу на новый мировоззренческий «фундамент».  Такое  явление отнюдь не ново, именно эти механизмы действуют  в  проанализированной  Сорокиным греко-римской и западной культурах. Они, в отличие  от многих других,  находили  в  себе внутренние силы и ресурсы для перехода от одной формы культуры к другой. Те, кто на это оказался не способен, были обречены либо на угасание, либо на долгое «полумертвое прозябание»  без  творческих  достижений  и исторических свершений. Другая  тенденция,  на  которую  указывает Сорокин, – это феномен, называемый им «законом поляризации», дающим понимание процесса  динамики  культурного  развития.  В бескризисное, «нормальное» время общественная  мораль  склоняется  к  некоторой  усредненности. Сорокин называет ее «привычной, рутинной, несколько поверхностной религиозностью и моралью большинства популяций» [7, c. 199]. В  ситуациях  кризисных, свойственных периодам смены типов культурных  ментальностей,  полных  социальных  катаклизмов  и  катастроф,  социально-этические тенденции с учетом закона поляризации общества делятся на две противоположные в нравственном плане ориентированные группы, одна  из  которых (с  позитивной  поляризацией) следует  некоему  новому  этическому  учению, причем  нравственное  поведение  агентов  этой группы в достаточно высокой степени соответствует его нормам.  Другая группа (с негативной  поляризацией),  отказавшись  от  исчерпавших свои творческие возможности моральных учений,  придерживается  в  борьбе  за  выживание в этот критический период элементарных эгоистических принципов.