Социологические теории американского периода творчества П.А. Сорокина

2.3 Социология революции

П.А. Сорокин, наверное, единственный крупный мыслитель, который постиг феномен революции на личном опыте, пережив три революции, потрясшие Россию в начале ХХ столетия.

Книга «Социология революции» Сорокиным была задумана еще в годы гражданской войны, но к написанию ее ученый приступил лишь             в 1922 – 1923 гг. в Праге. Позднее текст был апробирован в США, когда Сорокин прочел несколько курсов по теме монографии в ряде американских университетов. В свет труд вышел в 1925 г. (на английском языке). Сочинение состоит из шести очерков. В первых четырех подробно анализируются социальные последствия революции, ее влияние на различные сферы личной и общественной жизни. Пятый посвящен анализу того, как в процессе революции создается иллюзия ее неизбежности, благородства целей и гениальности вождей. В шестом очерке рассматриваются причины самой революции [25, с. 191].

Ученый начинает свои очерки с критики господствовавшего в XVIII в. рационалистического подхода к анализу поведения и психологии человека. Если рационалисты видели зло лишь во внешней среде, то П. Сорокин рассматривал человека как вместилище не только добродетельных, но и противоположных импульсов. Он отмечает, что природные инстинкты, генетически унаследованные черты, «стихийное слепое» следование толпе начинают занимать все более видное место в поведении по сравнению с разумом [25, с. 156].

В стабильных условиях внешней среды разнонаправленные стимулы взаимно уравновешиваются и «извержение вулкана» не происходит. В изменяющихся внешних условиях приспособление происходит через рефлексы: условные и безусловные. При этом безусловные рефлексы объективно являются более сильными [25, с. 157].

Революционная мутация поведения людей, по мнению П. Сорокина, отличается тремя основными признаками: массовостью, быстротой и резкостью смены настроений. Во время революции, которую можно рассматривать как особую разновидность поведения масс, происходит ущемление безусловных рефлексов у большого количества людей. Специфический характер революционной мутации по-разному проявляется на первом и втором этапах революции. Этапы каждой революции (или  фазы) Сорокин характеризует так:

        первая фаза очень кратковременна, для нее характерны: радость освобождения от тирании; правительство гуманистично и милостиво; политика его часто нерешительна и бессильна;

        вторая фаза деструктивная, на ней революция превращается в ужасающий шквал, неразборчиво сметающий все на своем пути: уничтожает все институты и ценности общества; уничтожаются политическая элита старого режима, а вместе с ней и множество творческих лиц и групп; революционное правительство уже безжалостно, тиранично и «подчас кровожадно»; его политика деструктивна, насильственна и террористична;

        третья фаза конструктивная – возможна, если вторая фаза не разрушает нацию до основания, а революция переходит в тиранию: революция начинает создавать новый социальный и культурный порядок; появляются новые революционные идеалы [25, с. 345].

На первом этапе ущемление безусловных рефлексов приводит к отмиранию условных, которые ранее тормозили эти безусловные рефлексы. Далее развивается процесс биологизации поведения: он характеризуется доминированием нервного возбуждения, импульсивностью и несистематичностью поведения индивидов. Завершается первый этап революционной деформации поведения проявлением и укреплением новых условных рефлексов, «которые не тормозят, а помогают удовлетворению ущемленных безусловных рефлексов». Эти новые условные рефлексы особенно рельефно проявляются в речевых реакциях революционного времени (речах, брошюрах, листовках) [25, с. 342].

Второй этап революционной деформации – это торможение «вырвавшихся на волю» безусловных рефлексов по причинам истощения энергии в результате чрезмерно активных действий и появление контрреволюции в виде давления одних безусловных рефлексов на другие, одних ущемленных индивидов на других. После прохождения пика революционной активности наступает апатия. Далее идет возрождение угасших условных тормозов, но не само по себе, а как результат применения террора, т.е. сильных безусловных стимулов. Общество проходит ускоренный курс принудительного «морального, религиозного и правового воспитания» [25, с. 431].

Неизбежным результатом революционной мутации поведения и отмирания условных рефлексов, по мнению автора, выступает примитивизация и дезорганизация психической жизни общества: распространение рефлекса подражания, неспособность правильно воспринимать окружающую среду, отрыв от реальности, преобладание «прямого» метода мышления и действия, мания величия, исчезновение личной ответственности и замена ее коллективной [25, с. 342].

В качестве вывода ко всему вышесказанному П. Сорокин ставит знак равенства между революцией и деградацией общества (моральной, правовой, психической). Конкретными последствиями изменения поведения людей во время революций П. Сорокин называет деформацию у них речевых, трудовых, половых рефлексов, рефлексов собственности, реакций повиновения и властвования, религиозных, морально-правовых, этических и других форм социального поведения. Все это, по мнению ученого, приводит к деформации психики членов революционного общества.

Для Сорокина, отдавшего свою молодость романтическим увлечениям революционными идеями, а затем оказавшегося свидетелем и жертвой пролетарской диктатуры большевиков, обращение к проблеме социологии революций было вполне закономерным. Исходя из того, что задача социологической науки заключается в выявлении типичных черт в совокупности социальных феноменов, ученый и революцию стремится рассматривать как особый тип социальных действий или как специфическое поведение людей в индивидуальном и коллективном аспекте [24, с. 129].

Прежде всего, он устанавливает, что любая революция, совершая свой цикл развития, проходит три типичных фазы. «Первая фаза, как правило, быстротечна. Она отмечена радостью по поводу освобождения от гнета старого режима и великими надеждами на реформы, которые обещают все революции. Эту первоначальную стадию можно назвать лучезарной: ее власть гуманна и великодушна, действия мягки, нерешительны и довольно бессильны. В результате в человеке начинает просыпаться «звериное начало», и эта короткая увертюра сменяется обычно второй, разрушительной фазой. Революция превращается теперь в неистовый ураган, который разрушает все без разбору на своем пути. Он безжалостно выкорчевывает не только устаревшие, но и полнокровные институты, которые разрушает наравне с мертвыми или отжившими свое ценностями; он убивает не только паразитарную старорежимную властвующую элиту, но также и множество творческих личностей и групп. На этой стадии революционная власть безжалостна, тиранична и кровожадна. Ее действия в основном разрушительны, ее методы – насилие и террор. Если ураганная фаза не разрушит нацию до основания, революция постепенно перерастает в третью, конструктивную фазу [24, с. 223]. Все контрреволюционные силы уничтожены, начинается строительство нового порядка, новой культуры, нового человека. Этот новый порядок создается не только на основе революционных идеалов, но предусматривает и реставрацию наиболее жизненных дореволюционных институтов, ценностей и тех особенностей быта, которые на время были разрушены во второй фазе революции и которые оживают и восстанавливаются независимо от желаний революционной власти. Таким образом, послереволюционный порядок обычно представляет собой смешение новых порядков и нового образа жизни со старыми жизненными и продуктивными порядками дореволюционного времени» [24, с. 273].

Сам Сорокин выступает принципиальным противником революций по нескольким причинам. Для него революция есть «худший способ улучшения материальных и духовных условий жизни масс… Революции скорее не социализируют людей, а биологизируют; не увеличивают, а сокращают базовые свободы; не улучшают, а скорее ухудшают экономическое и культурное положение рабочего класса… Чего бы они ни добивались, достигается это чудовищной и непропорционально великой ценой» [21, с. 233].

Короче говоря, наш соотечественник убежден, что революции, несмотря на благие побуждения самих революционеров, изменяют поведение людей далеко не в лучшую сторону, поскольку повсюду сеют вражду и злобу, ненависть и разрушения. Таким образом, всякая революция, как правило, «биологизирует» поведение людей, опуская их зачастую до уровня господства животных инстинктов. И хотя у революции есть своя обратная сторона – проявления жертвенности, подвижничества и героизма, однако, между двумя ее ликами существует парадоксальная диспропорция. Дело в том, что звериные инстинкты проявляются в массовом порядке, тогда как жертвенность и героизм выказывают единицы [21, с. 265].

Другой парадокс революций, согласно Сорокину, еще, может быть, более удивительный, чем вышеуказанный. Он заключается в том, что по прошествии многих лет люди начинают идеализировать революцию, забывая о ее многочисленных жертвах и разрушениях. В итоге создаются идеологические мифы, подменяющие собой историческую реальность. Однако попытки реализации социальных мифологий всегда и везде, по мнению ученого, приводили к диаметрально противоположным результатам: вместо свободы люди получали тотальное рабство, вместо мира – войну, вместо хлеба – голод. Учитывая эту закономерность, социолог обосновывает социальный закон флуктуации тоталитаризма и свободы, согласно которому в условиях кризисов и революций непременно усиливается государственная регламентация всех сторон жизни народа, и, наоборот, когда кризис оказывается преодоленным, общества возвращаются к мирным, «менее регламентированным и более свободным образам жизни» [21, с. 452].

Характеризуя революционеров как специфический социальный тип, Сорокин отмечает, что поначалу они полны благородных замыслов: во всяком случае, так кажется возбужденной толпе, которая совсем некритично внимает каждому их слову. Однако после прихода к власти с борцами за народное дело происходит удивительная метаморфоза: из пламенных ревнителей равенства и свободы они со временем превращаются в жестоких тиранов, занимающих вершину социальной пирамиды. Так, заявляя о себе как об элите, сначала «самой равной среди равных», они назначают себе, в конце концов, высокие оклады, получают в распоряжение особняки и другие материальные блага, раздают своим приближенным награды и почетные звания. Одним словом, уравнители, дорвавшись до власти, оказываются самыми ярыми поборниками социального неравенства. И это неудивительно, просто в них пробуждается то, что в любом человеке заложено от природы.

Но изменчивы не только сами революционеры, милосердие которых превращается в жестокость; изменчиво и дело их рук – революции, которые возникают ради учреждения всеобщего равенства и приведения народа ко всеобщей справедливости, а заканчиваются установлением еще большего неравенства, нищеты и страданий простых людей. Так было всегда, ибо таков циклический характер истории [21, с. 458].

Кроме того, Сорокин обнаруживает еще один тупик социально-политических революций – бюрократический. Так, большевики пришли к власти под лозунгом не только экономической экспроприации (землю – крестьянам, заводы – рабочим), но и политической. Экспроприация власти должна была происходить параллельно с экспроприацией собственности. Имущество отнимают у буржуазии, власть у царских чиновников. Однако, в конечном счете, чиновников при советской власти стало в три – четыре раза больше, чем было при царском режиме [21, с. 437].

Таким образом, в книге «Социология революций», основные идеи которой были только что проанализированы, Сорокин на огромном историческом материале доказывает, что революционные бунты и сопутствующие им войны, как правило, усиливают и ускоряют дезинтеграцию общества, а потому их идеалы чаще всего оказываются иллюзорными. Это позволяет ему сформулировать закон «социального иллюзионизма». Действие этого закона ученый показывает на примере Февральской и Октябрьской революций, произошедших в России в 1917 г. Так, революционерами ставилась задача ликвидировать пирамиду социального неравенства, но вместо нее появилась другая. Более того, в итоге люди лишились даже формальных прав, включая право на жизнь. Обещали всем хлеба, а получили голод и вымирание. Хотели уничтожить капитализм, но разрушили средства производства [21, с. 452].

Именно поэтому Сорокин выступает непримиримым оппонентом социально-политических революций. По его мнению, позитивных результатов в общественном развитии можно достичь только реформами, ибо «все фундаментальные и по-настоящему прогрессивные процессы суть результат развития знания, мира, солидарности, кооперации и любви, а не ненависти, зверства, сумасшедшей борьбы, неизбежно сопутствующей любой великой революции» [21, с. 456].

Заключение

Вклад П.А. Сорокина в развитие мировой и отечественной социологической мысли чрезвычайно высок. Он первым в своей работе «Социальная и культурная мобильность» обозначил такие термины, как «социальное пространство», «вертикальная и горизонтальная мобильность», ставшие затем общеупотребительными для всех социологов. Этот труд считается классическим учебником по теории социальной мобильности и стратификации. Его теория существования суперсистем культуры – одна из наиболее оригинальных культурологических концепций XX в. Оригинальный взгляд П.А. Сорокина на революцию и на ее последствия остается важным и значимым для современных поколений, т.к. отражает основные идеи, этапы и механизмы любой революции в обществе.

Изучив и проанализировав основные идеи «Социологии революции» П.А. Сорокина, хочется выделить следующие важные черты взглядов ученого на революцию. Он выделил три этапа или фазы, через которые проходит любая революция. Причем, она может закончиться на второй, деструктивной фазе, или же перейти далее в фазу конструктивную. Также Сорокин говорил о деградации народа во времена революции. Он считал, что народ становится в какой-то степени даже примитивным, когда безоговорочно следует за своими вождями, часто не понимая, что эти вожди позже превратятся в тиранов. Тема эта еще очень жива, раны, нанесенные прошлыми революциями, еще не успевают зажить, как наступают новые революции и войны. Видимо, этот вопрос никогда не будет решен однозначно, всегда будут возникать вопросы, на которые смогут ответить только потомки, но уже со своей точки зрения. Но те ответы, которые дает нам П.А. Сорокин в своей работе «Социология революции», позволяют думать, что не все потеряно и данная проблема решаема, нужно только понять, изучить, проанализировать изменения в поведении людей, проследить социальные изменения, выявить причины, и сравнить их с прошлым. Все это и проделал в своем громадном труде П.А. Сорокин. Сейчас, в XXI веке, читая труды этого великого человека, мы можем сделать выводы и конечно не дать революционной волне смыть все то, что было нажито.