Особенности изучения конъюнктуры мировых рынков машин и оборудования

В интересах общества развивать фундаментальные исследования, имеющие целью познание закономерностей  природы и общества. Без постоянной подпитки фундаментальной науки  со стороны государства вырисовывается перспектива оскудения результатов прикладных исследований, направленных на поиск новых технических решений практических задач. Фундаментальные исследования важны для подготовки высококвалифицированных научных и инженерных кадров. Не случайно, ведущие позиции в области фундаментальных исследований в передовых странах занимают университеты.

Затраты на фундаментальные  исследования растут наиболее быстро в развитых странах. В 1960 г. в США  на них приходилось 9,5% общих расходов на ИиР, а в 2003 г. – уже 19,1. Ныне расходы на фундаментальные исследования приблизились по своим масштабам к затратам на прикладные изыскания. Доля последних за указанный период повысилась с 22,6 до 23,9%, а разработок снизилась от 68,6 до 57,0%. В собственных ассигнованиях американских фирм на ИиР доля расходов на фундаментальные исследования (без учёта средств государства) 1997 г. составляла лишь 7 %.

Попытка правительств некоторых  стран экономить на расходах на фундаментальные  исследования, ввиду невозможности  национализировать их достижения, не может быть признана дальновидной, поскольку она отрицательно сказывается на подготовке квалифицированных кадров, без которых невозможно пользоваться интеллектуальным достоянием всего человечества.

Государство активно  участвует в финансировании прикладных исследований и разработок прототипов новой техники, когда это касается военных областей. К сожалению, до сих пор парламенты цивилизованных стран с большей лёгкостью одобряют финансирование исследований по военной, нежели гражданской тематике. В случае возможности использования изобретений, связанных с созданием военной техники, для гражданских нужд, это может означать революционный прорыв в гражданских технологиях. Прототипы принципиально новой высокоэффективной техники в современных условиях могут быть разработаны лишь при очень щедрых ассигнованиях.

США и Канада, Европейский  Союз и Япония, на которые приходится свыше 90% ассигнований на ИиР в странах  ОЭСР, в большинстве случаев имеют  мощную поддержку из государственных  бюджетов, несмотря на снижение их доли после окончания холодной войны. В Северной Америке доля государства в ассигнованиях на ИиР составила в 1995 г. около 36%, Европейском Союзе – свыше 39 и Японии – около 23 процентов. К 2003 г. доля государства (выраженная в процентах) в ассигнованиях на ИиР стала ещё меньше: в США – 31,0 и Канаде 34,5, в Европейском Союзе – 34 и Японии – 17,7, а в ОЭСР в целом 30,5.

В первые десятилетия  после Второй мировой войны, когда  значительная часть ИиР была направлена на военные цели, доля государства в ассигнованиях на науку была существенно выше. Ещё в 1980 г. в США она равнялась 48%, а самой высокой отметки, 65%, доля федерального бюджета достигала в 1960 г. После окончания холодной войны, в США 85% общей суммы расходов (предпринимательских, государственных и общественных) на ИиР направлялись на гражданские нужды, в Европейском Союзе – свыше 92 и Японии – около 99%.

Рост предпринимательских  расходов на ИиР гражданского назначения стимулируется с помощью налоговых  льгот. В США до 1980 г. применялся метод вычитания расходов на ИиР из прибыли, подлежащей налогообложению. С 1981 г. американские фирмы получили право вычитания из прибыли, подлежащей налогообложению, 25% от суммы расходов на ИиР сверх средней суммы, ассигнованных на ИиР за три предыдущих года. С 1986 г. размер налоговой скидки снизился до 20%. Налоговая скидка на прирост расходов на ИиР дала увеличение расходов на ИиР в размере от 0,35 до 0,93 долл. на каждый доллар, сэкономленный благодаря данной налоговой льготе.

Огромное значение для формирования человеческого капитала, необходимого для развития наукоёмких отраслей, имеют государственные расходы на образование и здравоохранение. В частности, в 2001 г. общие расходы на здравоохранение в процентах от ВВП в ведущих странах характеризовались следующими данными (в скобках государственные ассигнования в процентах от ВВП): США – 13,9 (6,2), Канада 9,7 (6,9), Германия – 10,7 (8,0), Франция – 9,5 (7,2), Италия – 8,4 (6,3), Великобритания – 7,6 (6,2) и Япония 7,6 (6,6).

Расходы на образование в странах ОЭСР составляли в том же году в среднем 6,7% ВВП. Эти расходы практически сравнялись с инвестициями в машины и оборудование, составившими 6,9% ВВП. Наиболее высокие достижения по уровню образования обеспечили США (87,7), Канада (81,9), Япония (83,1) и Германия (82,6), где процент трудоспособного населения, имеющего, как минимум, полное среднее образование, обозначен в скобках для каждой страны. Первые три страны имели и наиболее мощную прослойку лиц с высшим образованием (в процентах) США – 28,3; Канада – 20,4; Япония – 19,2. Существенно отставала в этом отношении Германия, чей показатель – 13,5 был ниже, чем у Великобритании – 18,0. Последняя страна, однако, имела сравнительно низкий показатель доли лиц с полным средним образованием – 63,0.

Другие каналы поддержки  машиностроения включают государственные  заказы на продукцию, налоговые льготы, в частности в форме предоставления права на ускоренную амортизацию, гарантии кредитов, предоставляемых при экспорте машин и оборудования.

Для развития обрабатывающей промышленности, повышения её привлекательности для частных капиталовложений, важно участие государства в финансировании развития инфраструктуры.

Главным условием успешного  развития машиностроения, как и всей обрабатывающей промышленности, является максимальное облегчение налогового бремени на прибыли. Основой высокой нормы прибыли здесь является не природная, а технологическая рента. Её необходимо сохранить (а не отнимать путём прогрессивного налогообложения, что оправдано в случае природной ренты) создателям передовой техники, стимулируя, таким образом, дальнейшее накопление и использование научно-технического потенциала.

2.4. Конкурентоспособность российского машиностроения

Россия унаследовала от СССР машиностроение, качество гражданской  продукции которого не отвечало требованиям мирового рынка. Тяжёлый груз этого наследства и даже наследства России до советского периода сказывается на состоянии российского машиностроения начала 21-го века. Достаточно пойти в Оружейную палату в Кремле и увидеть разницу между изящным по конструкции стрелковым и холодным оружием, которое изготовлялось в средние века в западноевропейских странах, и тяжеловесными образцами аналогичных изделий российского производства того же исторического периода.

Анализ прошлого необходим, что лучше осознать истоки трудностей сегодняшнего дня, и трезво оценить проблемы и перспективы будущего развития. Важно также в процессе реформирования экономики не повторять ошибок советского периода. В частности, не следует ожидать улучшения, если на смену государственной монополии приходят частные олигополии.

В условиях административно-командной  системы управления народным хозяйством качество продукции не проходила  испытания рынком. Продукция не покупалась, а распределялась. Например, сельскохозяйственная техника поставлялась колхозам и совхозам в кредит, а долги по непогашенным кредитам систематически прощались.

О конкурентоспособности  советской военной техники можно  говорить лишь в плане качественных характеристик её отдельных образцов, но и в 20-ом веке они отличалась тяжеловесностью от западных аналогов. Для их создания мобилизовались огромные ресурсы в ущерб гражданским отраслям. Лучшее сырьё и материалы, самые квалифицированные кадры, оплата труда которых была существенно выше, чем за пределами военно-промышленного комплекса – всё отдавалось производству военной техники. В условиях мира (холодной войны), после Второй мировой войны доля бюджетных расходов на оборону в СССР была сопоставима с соответствующей долей военного времени. При этом значительная часть продукции выбраковывалась. Ранее уже говорилось об избыточных масштабах военного производства.

Достижения, связанные  исследованиями и разработками военной  техники, не использовались в гражданской  промышленности по ряду основательных  причин. Во-первых, руководители гражданских предприятий отвечали за выполнение плана по объёму продукции, а не за освоение выпуска новой техники. У предприятий не оставалось свободных мощностей для налаживания опытного производства новой продукции.

Во-вторых, конструкторские бюро, скрывавшиеся под номерами почтовых ящиков, занимались разработкой устройств и материалов, но не совершенствованием технологий, что позволили бы существенно снизить затраты на выпуск продукции и сделать её доступной для гражданских потребителей.

В-третьих, военно-промышленный комплекс был отгорожен от остальной  экономики поясом секретности. Всё, что разрабатывалось в «почтовых  ящиках» автоматически засекречивалось, даже если бы это было обычное, не отличавшееся новизной устройство. Требовались огромные усилия для обоснования рассекречивания прототипов новой техники для гражданского применения.

Советский подход к проблеме охраны промышленной собственности  коренным образом отличался от американской системы. В США требуется обоснование для засекречивания изобретения, при этом гриф секретности предоставляется на определённый срок, по истечении которого изобретение автоматически рассекречивается, если не поступит ходатайство с обоснованием необходимости продления режима секретности.

В начале 1980-х годов проблема низкого качества промышленной продукции, особенно машиностроительной, стала настолько остро, что стали проводиться специальные исследования в рамках программ правительственного уровня, чтобы разобраться в проблеме и выработать необходимые меры для её решения.

По данным Министерства внешней торговли СССР, в начале 1980-х годов лишь 10-12% продукции  отечественного машиностроения были конкурентоспособны на мировых рынках. Оценка по состоянию  на 1986 г. равнялась 14%. Министерства, которым были подведомственны отрасли машиностроения, утверждали, что конкурентоспособной можно было считать 75% машиностроительной продукции страны. Формальным основанием для оценок машиностроительных министерств было наличие знака качества у выпускаемой продукции.

Предприятия были заинтересованы в получении знака качества для  своей продукции. С присвоением  титула были связаны льготы в области  материально-технического снабжения  и оплаты труда. Присуждение знака  качества проводилась по результатам  сравнения отечественной продукции с зарубежными образцами по определённому набору характеристик.

Фактически, однако, разница  между оценками Министерства внешней  торговли и отраслевыми министерствами состояла в том, что большая часть  продукции со знаком качества относилась к категории условно конкурентоспособной. Это означало, что для экспорта такой продукции требовалась замена ряда узлов отечественного производства на комплектующие изделия иностранных фирм. При этом считалось возможным производить замену в таком объёме, что бы стоимость заменяемых узлов не превышала 30-50% стоимости выпускаемого изделия.

В мировой практике проблема создания конкурентоспособной системы  решается путём кооперации с поставщиками конкурентоспособных комплектующих  изделий. Советская практика состояла в том, что за рубежом создавались специальные фирмы, совместные с иностранным капиталом, которые производили переоснащение соответствующими деталями и узлами уже готовую «условно конкурентоспособную» продукцию отечественного производства.

В качестве примера можно назвать экспорт из СССР во Францию через советско-французскую фирму трактора «Беларусь». Фирма приобретала в начале 1980-х годов трактор по цене 7 тысяч французских франков (примерно за 1 тысячу долларов), меняла у трактора резину на колёсах и кабину, и продавала переукомплектованное изделие за 42 тысячи франков. В это же время тракторы аналогичного класса фирмы John Deer продавались по цене свыше 100 тыс. франков, поскольку двигатель канадского трактора отличался меньшим расходом топлива и большим ресурсом гарантийной работы.

Низкая эффективность  экспорта «условно конкурентоспособной» продукции была достаточно очевидной. В связи с этим предлагались планы  создания специальных производств, ориентированных на экспорт. Ясно, однако, что создание конкурентоспособной техники осуществимо за счёт международной кооперации с поставщиками конкурентоспособных комплектующих изделий, что возможно лишь в условиях рыночной экономики.

Предложения по созданию предприятий специально для экспорта совершенно не принимали в расчёт, какой ущерб эффективности народного хозяйства наносится от использования внутри страны машин и оборудования отечественного производства.

Последствия применения неконкурентоспособной техники  наглядно показали, в частности, проводившиеся в СССР в начале 1980-х годов испытания зерноуборочных комбайнов, в которых на одних и тех же полях одновременно работали новые модели отечественных и импортных машин. Первый результат состоял в том, что потери зерна при уборке отечественным комбайном были в расчете на гектар на 2 центнера больше, чем у зарубежных комбайнов. Уборочная площадь страны под зерновыми в то время превышала 100 млн. га. Это значит, что годовые потери зерна за счёт уборки несовершенными отечественными агрегатами превышали 20 млн. т. Общие потери в связи с другими несовершенствами техники были ещё больше.