Проблемы эвтаназии в уголовном праве

Лишение жизни признается преступлением тогда, когда деяния лица, причинившие смерть, были противоправны. Не будет противоправным причинение смерти посягающему на преступление в состоянии необходимой обороны, когда не были превышены ее пределы, или вынужденное причинение смерти при задержании опасного преступника, когда иным путем нельзя было его обезвредить; приведение приговора суда в исполнение в отношении лица, приговоренного к смертной казни[49].

4. Причинение смерти – необходимое последствие преступления, предусмотренного ст. 105 УК РФ.

Естественная смерть не может быть квалифицирована как убийство. Но насильственная смерть может носить и правомерный характер (например, приведение в исполнение приговора смертной казни). Кроме того, насильственная смерть может свидетельствовать не только об убийстве, но и о несчастном случае и самоубийстве. В связи с этим возникает вопрос о разграничении[50].

5. Причинная связь между действием (бездействием) виновного и наступившей смертью потерпевшего.

Причинная связь является объективной, существующей вне зависимости от нашего сознания категорией, в силу которой действие (бездействие) порождает возникновение последствия; отсутствие причинной связи между деянием и наступившей смертью потерпевшего либо исключает уголовную ответственность за лишение жизни либо влечет иную квалификацию содеянного.

Анализируя объективную сторону убийства, необходимо не только устанавливать факт смерти потерпевшего в результате определенных действий, но и отграничивать действительную причинную связь этих действий и наступивших последствий от случайной связи.

6. Убийство – всегда умышленное деяние. Субъективная сторона выражается в прямом или косвенном умысле. При совершении убийства с прямым умыслом виновный предвидит, что в результате его действий наступит смерть человека, и желает этого. При совершении убийства с косвенным умыслом виновный предвидит возможность, что его действия причинят смерть другому человеку, и сознательно допускает ее наступление[51].

Покушение же на убийство, как разъяснил Пленум Верховного Суда РФ в п. 2 постановления от 27 января 1999 г. «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)», возможно лишь с прямым умыслом, то есть когда содеянное свидетельствовало о том, что виновный осознавал общественную опасность своих действий (бездействия), предвидел возможность или неизбежность наступления смерти другого человека и желал ее наступления, но смертельный исход не наступил по независящим от него обстоятельствам (ввиду активного сопротивления жертвы, вмешательства других лиц, своевременного оказания потерпевшему медицинской помощи и др.).

7. В соответствии с ч. 2 ст. 20 УК РФ субъектом убийства без отягчающих обстоятельств (ч. 1 ст. 105 УК РФ) и при отягчающих обстоятельствах (ч. 2 ст. 105 УК РФ) является физическое вменяемое лицо, достигшее возраста четырнадцати лет. Субъект убийства при смягчающих обстоятельствах (ст. 106-108 УК) - лицо, достигшее шестнадцатилетнего возраста.

Согласие потерпевшего на лишение его жизни (эвтаназия) по действующему российскому уголовному законодательству не исключает ответственности за убийство.

С учетом многообразия возможных форм эвтаназии и ситуаций, схожих с нею, последнюю, в собственном понимании этого слова, следует отличать от следующих правовых институтов:

1.                      Самоубийство. По мнению О.С. Капинус – собственноручное, сознательное и добровольное лишение себя жизни по любым причинам, кроме случаев сознательного целенаправленного воздействия на волеизъявление человека со стороны других лиц, под влиянием которого он принимает решение причинить себе смерть не добровольно, а в силу обмана, безвыходной ситуации, физического и психического принуждения и иных условий, сложившихся по воле этих лиц[52]. В российском уголовном законодательстве нет определения самоубийства. Разумеется, с объективной стороны самоубийство есть деяние, при котором субъект собственноручно лишает себя жизни. В современном уголовном законодательстве нигде не содержится запрета на самоубийство как таковое. Поэтому, несмотря на то, что это деяние в большинстве стран рассматривается как социально негативное явление, и самоубийство, и покушение на него в контексте изменения взгляда на юридическую природу самоубийства уже не считаются преступлением.

2.             Суицид при врачебном содействии. От эвтаназии в собственном понимании этого слова необходимо отличать суицид при врачебном содействии, т.е. содействие самоубийству. Решение лишить себя жизни принимается пациентом самостоятельно. Так же самостоятельно им совершаются действия, направленные на прекращение собственной жизни. Врач только дает ему рекомендации по применению тех или иных препаратов или средств, обеспечивающих наступление смерти (например, оказывая содействие в приготовлении смертельного лекарства, выписывая желающему покончить с собой пациенту лекарство, врач информирует его о дозе, которая приведет к смертельному исходу). При данном виде самоубийства за пациентом в любом случае остается право выбора. Но доказать причастность врача к суициду практически невозможно. В основе разграничения обозначенных составов преступлений лежит критерий «распределения ролей». Иными словами, квалификация деяния в каждом конкретном случае зависит от того, кто «делает смертельный укол"» - врач или сам больной. Если врач, то он подлежит ответственности за убийство по просьбе потерпевшего, а если больной – действия врача квалифицируются как содействие в самоубийстве. Хотя это разграничение, очевидно, носит чисто формальный характер, на практике оно приводит иногда к серьезным последствиям. Так, в США широко известный под кличкой «Доктор Смерть» врач Джек Кеворкян умертвил около 130 больных людей, давая им шприц со смертельной инъекцией. Он избегал наказания до тех пор, пока в сентябре 1998 г., вопреки своим правилам, не сделал такую инъекцию собственноручно. За это убийство он был приговорен к тюремному заключению сроком в 25 лет[53].

3.             Обстоятельства, исключающие преступность деяния, в том числе крайняя необходимость. Крайняя необходимость всегда представляет собой столкновение двух правоохраняемых интересов, при котором сохранение одного из них возможно лишь путем причинения вреда другому: например, кассир отдает вооруженным преступникам выручку; при пожаре разрушают забор, чтобы огонь не перекинулся на соседнее строение; при аварии капитан приказывает сбросить часть грузов в воду, чтобы спасти судно, и т.д. Крайняя необходимость исключает преступность деяния при наличии ряда признаков, которые не соответствуют содержанию совокупности обстоятельств причинения смерти безнадежно больному лицу, осуществленных по его просьбе в целях избавления от невыносимых страданий. Во-первых, крайняя необходимость заключается в устранении угрозы причинения вреда охраняемым законом интересам. Во-вторых, крайняя необходимость подразумевает своевременность, то есть совершение соответствующих действий в промежутке между возникновением угрозы и ее прекращением. В-третьих, данное правовое явление требует, чтобы угроза общественным отношениям не могла быть устранена иначе, как путем причинения вреда другим правоохраняемым интересам. Однако в данном случае конкуренция наблюдается между интересами только одной личности - неизлечимо больного. В случае крайней необходимости - это выбор между интересами нескольких разных субъектов. В-четвертых, причиненный вред должен быть по размеру меньшим, чем вред предотвращенный. Рассматривая соотношение предотвращенного и причиненного вреда с позиции жертвы эвтаназии, т.е. как субъективную категорию, следует согласиться с тем, что размер предотвращенного вреда (непереносимые страдания) больше причиненного (быстрая и легкая смерть). Но, анализируя соотношение предотвращенного и причиненного вреда в качестве объективной категории, принимая во внимание позицию законодателя, что наибольший вред, который может быть причинен человеку, это смерть, понимаем, что эвтаназия не согласуется с приведенным выше четвертым признаком и, следовательно, это служит еще одним основанием против отнесения убийства по просьбе потерпевшего к деянию, совершенному в состоянии крайней необходимости.

     Таким образом, анализ природы обстоятельств, исключающих преступность деяния, позволяет сделать вывод о несостоятельности отнесения эвтаназии к их числу;

4.             Неоказание помощи больному (ст. 124 УК РФ) и оставления в опасности (ст. 125 УК РФ). На первый взгляд, указанные действия представляет собой пассивную форму осуществления эвтаназии, которая выражается в воздержании от выполнения лечащим врачом каких-либо действий, необходимых для поддержания жизни больного. Однако, основным критерием отграничения неоказания помощи больному и оставления в опасности от убийства по просьбе потерпевшего являются особенности субъективной стороны этих составов. Субъективная сторона убийства по просьбе потерпевшего включает в себя обязательное указание на мотив и цель содеянного. Также, при эвтаназии лишение жизни безнадежно больного осуществляется исключительно по его категорической и настойчивой просьбе, являющейся выражением его подлинной воли, в отличие от деяний, предусмотренных указанными составами преступлений[54].

На основании вышеизложенного, логично предположить, что включение отдельной нормы в Уголовный кодекс РФ снимет некоторые проблемы, возникающие у правоприменителя при квалификации убийства по просьбе потерпевшего, которым может быть только неизлечимо больной человек, обреченный на медленную и мучительную смерть. Поэтому лишение жизни по просьбе лица, испытывающего физические страдания, не обусловленные болезнью, неминуемо ведущей к смерти, не может рассматриваться как акт эвтаназии, так как подобные страдания могут быть следствием не только неизлечимой болезни, но и иного болезненного состояния.

2.4. Необходимость выделения эвтаназии в самостоятельный состав менее опасного вида убийства: вопросы совершенствования уголовного законодательства

Важно понимать, что эвтаназия как юридический факт представляет собой не «реализацию права на жизнь», а преступление. Очевидно, что по ряду признаков эвтаназия тождественна убийству. Вместе с тем, существующие особенности эвтаназии не позволяют это деяние полностью отождествить с убийством, квалифицируемым по ст.105 УК РФ. Поскольку тем самым нарушается один из основополагающих принципов уголовного права, а именно принцип справедливости, требующий чтобы наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, соответствовали характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного. Это обусловливает необходимость выделения эвтаназии в самостоятельный состав менее опасного вида убийства со смягчающими обстоятельствами и дополнения УК специальной статьей (носящей привилегированный характер), в которой законодатель, помимо установления ответственности за эвтаназию, дифференцировал бы ее (ответственность) в зависимости от формы осуществления. Представляется, что такая норма об эвтаназии поможет избежать двух опасных крайностей: декриминализации эвтаназии и отождествлении ее с убийством.

Отвергая право на смерть, наше государство обрекает неизлечимо больного человека на невыносимые физические и нравственные страдания.

Право на жизнь, несомненно, должно включать в себя и право на смерть. Важно отметить, что поддержание жизни в то время, как она наполнена физическими и нравственными страданиями умирающего человека, было бы негуманно. Как правило, действия врача направлены исключительно на благо пациента. Но если процесс мучительного умирания затягивается на месяцы и даже годы, то деятельность врача по поддержанию жизни не просто не гуманна, а бесчеловечна[55].

Сегодня возможность появления эвтаназии в России поддерживают только организации по защите прав пациентов, другие же эксперты считают, что общество не готово к принятию подобного закона. Но есть и конкретные предложения о введении отдельной статьи в Уголовный кодекс, которая установит ответственность за эвтаназию, поскольку, как мы уже говорили,  существующий законодательный подход квалификации эвтаназии в части 1 статьи 105 Уголовного кодекса РФ (убийство, то есть умышленное причинение смерти другому человеку) не способен обеспечить соответствие уголовно-правовой оценки эвтаназии объективным свойствам этого деяния, а назначение наказания – характеру содеянного и личности виновного. Отличие эвтаназии от простого убийства заключается в объекте преступления. Объектом простого убийства является жизнь человека, объектом эвтаназии является жизнь неизлечимо больного человека.

В 2006 году депутаты Мосгордумы выступили с инициативой отвести эвтаназии отдельное место в Уголовном кодексе РФ. Если предложение депутатов стало бы законом, то смерть по собственному желанию была бы вписана статьей в УК РФ, а наказание за помощь в ее совершении стала бы значительно мягче. Законопроект, предложенный депутатами Мосгордумы, предлагал достаточно мягкое наказание за «убийство из сострадания». За причастность к эвтаназии медицинского работника установить ответственность в виде ограничения свободы до 2 лет с лишением права занимать должность до 2 лет. За причастность к эвтаназии иных лиц предлагается ограничение свободы до 3 лет или лишение свободы от 3 до 7 лет.

Однако, до настоящего времени, законопроект, затрагивающий такое понятие как эвтаназия в уголовном праве так и остался законопроектом.

Отсутствие законодательного закрепления эвтаназии фактически привело к тому, что право на жизнь обернулось для многих, страдающих смертельным недугом людей в обязанность жить или, более того, быть «человеком-овощем». Жизнь не должна превращаться в бессмысленное, сопровождающееся мучительными страданиями существование.

Никакой статистики о случаях эвтаназии в России не существует. Трудность в подсчетах вызвана тем, что подобные факты лишь в редких случаях становятся широко известными. Зачастую из живущих на земле об этом знает только один человек – тот, кто выполнил последнюю просьбу больного.  И в связи с этим возникают вопросы, касающиеся привлечения к ответственности тех, кто её осуществляет. Тогда мотив милосердия и сострадания оборачивается корыстным умыслом, а за ним следует строгое уголовное наказание.

В российской судебной практике впервые был вынесен приговор по делу об эвтаназии 7 декабря 2004 года в Ростове. На скамье подсудимых были две несовершеннолетние девушки, Кристина Патрина и Марта Шкерманова, совершившие убийство парализованной женщины, Натальи Баранниковой, по их утверждению, из жалости. Обеих девушек осудили по статье 105 Уголовного кодекса РФ («Убийство»). Как решил суд, девушек не может оправдывать тот факт, что жертва сама попросила убить ее. Кроме того, отношение суда к обвиняемым определило и то, что они взяли плату за совершенное. Баранникова действительно предлагала девушкам золотые украшения в качестве платы за лишение жизни. Однако, по показаниям свидетелей, просьба убить ее была следствием очередной депрессии потерпевшей. До этого она часто говорила, что должна жить ради мужа и дочери. Потому, по мнению судьи, совершено было именно умышленное убийство. Смягчающим обстоятельством послужило то, что девушки приняли активное участие в следствии. Кристину Патрину приговорили к 5 годам лишения свободы в воспитательной колонии, Марту Шкерманову - к 4,5 годам[56].