Античная натурфилософия. Милетская школа. Элейская школа. Атомисты

  Одно из фундаментальных  обоснований этого тезиса Сократа  состоит в следующем: одно дело - это инструмент, который используют, но совсем другое - «субъект», который  пользуется инструментом. Человек  пользуется своим телом как  инструментом, что означает: в нем  различимы субъективность, которая есть человек, и инструментальность, средство, которым является тело. Стало быть, на вопрос «Что есть человек?» невозможен ответ, что «это тело», скорее, это «то, чему служит тело». Но то, чему служит тело, есть душа (понимающая, интеллигибельная), «psyche». Вывод неизбежен: «душа руководит в познании тем, кто следует призыву познать самого себя». Такова критическая рефлексия Сократа, из которой логически вытекают все следствия, что мы увидим».

  В то же время для него  был неприемлем гносеологический  и этический релятивизм софистов, с которыми, судя по диалогам  Платона, он неоднократно вступал  в споры. Обсуждая смысл различных  нравственных понятий (благо, мудрость, справедливость и т.д.), Сократ, по  словам Аристотеля, впервые начал  использовать индуктивные доказательства  и давать общие определения. В  этике Сократ придерживался строгого  рационализма, утверждая, что добродетель  тождественна знанию и что  человек, знающий, что такое добро, не станет поступать дурно.

  Главная задача философии, как  ее понимает Сократ, - этическая: создание учения о том, как  следует жить. Но так как жизнь - искусство, а для совершенства  в искусстве необходимо его  знание, то главному (этическому) вопросу  философии предшествует вопрос  о сущности знания. Знание Сократ  толковал как усмотрение общего (или единого) для целого ряда  вещей (или их признаков). Знание  есть, таким образом, понятие о  предмете, достигаемое посредством  определения понятия. Предметом  знания может быть, по Сократу, только то, что доступно целесообразной  деятельности человека. Согласно  Сократу, наиболее доступна человеку  деятельность его души. Поэтому  основной задачей познания Сократ  провозглашает самопознание («познай самого себя»). Все частные цели подчиняются единой общей и высшей цели, которая есть безусловное высшее благо. Эта мысль резко отличает учение Сократа от крайнего этического релятивизма софистов. Однако в условиях человеческой жизни Сократ признавал относительный релятивизм, неизбежный для всякой целесообразной деятельности: благо обусловливается пользой и удовлетворением; хорошее есть одновременно и полезное для достижения цели, с точки зрения которой оно определяется как хорошее.

  Сократ, подчеркивают Реале и Антисери, сформулировал новое понимание счастья: «Начиная с Сократа, большая часть греческих философов предлагала миру свое понимание счастья. По-гречески счастье, эвдаймония, означало наличие некоего демона-хранителя и покровителя, который гарантировал процветание и наслаждение жизнью. Однако уже Гераклит отмечал, что истинный демон человека обладает особым моральным характером, что счастье - далеко не наслаждение жизнью. Демокрит говорил о том, что «счастье не надо искать во внешних благах и что лишь душа дает пристанище нашей судьбе».

  Сократ углубляет и систематизирует  эти понятия. Счастье проистекает  не из тела, или чего-то внешнего, но из души. Душа счастлива  тогда, когда она упорядочена, виртуозна, добродетельна. «По мне, - говорит  Сократ, - лишь добродетельный, женщина  ли, мужчина ли, счастлив; неправедный  и злонамеренный - несчастлив всегда». Как болезнь и страдание физическое - беспорядок и дисбаланс тела, так духовный порядок и внутренняя  гармония души составляют ее  счастье.

  И если все так, то, по Сократу, добродетельный человек не может  страдать от зла, «ни в жизни, ни в смерти». В жизни потому, что другие могут нанести вред  его телу, но никто не может  разрушить внутреннюю гармонию  его души. Ни также после жизни, ибо, если за ее пределами есть нечто, то он будет награжден, если ничего нет, то, познав благо в этом мире, за его пределами его ждет ничто. А если так, то человек, по Сократу, может быть счастлив лишь в этой жизни, какой бы ни была потусторонняя реальность, он - зодчий собственного счастья и несчастья».

  Рационалистическая этика Сократа  тесно связана с его взглядом  на роль понятий; он отождествляет, как уже подчеркивалось, нравственную  доблесть со знанием. Деятельность  человека всецело определяется  его понятиями о доблести, о  благе и вытекающими из этих  понятий целями. Поэтому, утверждал  Сократ, никто не может заблуждаться  или дурно поступать по доброй  воле. Таким образом, Сократ сводит  всякое аморальное действие к  простому незнанию или заблуждению, а мудрость - к совершенному знанию.

  В IV веке до н.э. греческая философия достигла наивысшего расцвета. Этот период называют философией высокой классики или большого синтеза. Эта философия связана с именами Платона и Аристотеля.

  Софисты

  В середине V в. до н.э. в греческой философии произошли изменения. Этому способствовали бурные политические события: победа греков над персами, укрепление городов-полисов, возвышение Афин, подъем национального самосознания греков, развитие демократии. Возникла потребность в политической, юридической и словесной грамотности. Расширились контакты между городами, государствами, что способствовало не только экономическому, но и культурному обмену. Все вышесказанное способствовало переходу философии от натурфилософии к антропологии. Космоцентризм уступал место антропоцентризму. В центр философских размышлений был поставлен новый объект - человек!

  Поворот философии от изучения  космоса к изучению человека, его внутреннего, духовного мира, его отношения к миру начали  софисты и завершил Сократ.

  Самыми крупными софистами  были - Протагор, Горгий, Продик. Софисты были самыми образованными людьми своей эпохи. Это была плеяда гуманистов, занимающихся просветительской деятельностью. Софисты путешествовали по городам Греции, обучая за определенную плату богатых юношей и взрослых той мудрости, которой они владели. Они обучали красноречию (риторике), искусству хитроумного рассуждения, искусству спора. Спору необычному. Спору такому, в котором надо было добыть не истину, а победу словесными логическими ухищрениями. Главное в споре - побороть противника, достичь желаемой цели. Особенно важно научиться такому искусству в судебных тяжбах. Однако это лишь одна сторона их медали. Вторая сторона - критический разбор проблем политики, этики, теории познания. Они замахнулись на вековые нравственно-политические устои общества. Они утверждали, что нет вечных нравственных, политических, юридических, эстетических норм. Все относительно. И в самом процессе познания свободно меняются местами истина и ложь. Все зависит от позиции, интереса, особенностей человека как субъекта познания. Сколько людей, столько и истин.

  Софисты были страстными  пропагандистами своего учения. Переезжая из города в город, они выступали на общественных  праздниках с панегериками городу, надгробными речами, восхвалениями полководцев или поэтов. Они отличались от прочих граждан своими пышными одеждами и длинными волосами. Они были всегда окружены толпой восторженных почитателей.

  Учеников у них находилось  немало. Они с большим успехом  учили хорошо говорить, находить  необходимые доводы для того, чтобы убедить собеседника и  особенно слушателей в Народном  собрании, Совете или суде. Граждане, желавшие изменений в общественной  жизни, восхищались софистами, а  те, кто жаждал отстоять старину, их ненавидел.

  Крупнейшим представителем  софистов был Протагор (ок.484 - 406 гг. до н.э.). Его родным городом был Абдеры. В свои зрелые годы он был известен во многих городах Греции как великий оратор. В 444 - 443 годах он появился в Афинах. Здесь он стал устраивать публичные диспуты и обучать афинян за большие деньги. Что это за наука, которой он учил? Сам Протагор отвечал, по свидетельству Платона, так: «Наука же эта смышленость в домашних делах, умение наилучшим образом управлять своим домом, а также в делах общественных: благодаря ей можно стать всех сильнее и в поступках и в речах, касающихся государства».

  Утверждают, что Протагор первым  произвел деление речи на пожелание, вопрос, ответ, приказание или повествование - в зависимости от намерения  говорящего. Он также выделил  три рода имен (мужской, женский  и средний - указывающий на неодушевленные  предметы). Воспитанники Протагора  учились всестороннему рассмотрению  каждого вопроса, умению подмечать  слабости в тезисе противника  и осознать силу собственной  позиции. Умная речь, утверждал Протагор, дает власть над умами других  людей. Протагор призывал людей  к активному участию в общественных  и государственных делах.

  Самым известным изречением  Протагора, вокруг которого до  сих пор идет спор, является: «Человек - мера всех вещей: существующих, что они существуют, несуществующих, что они не существуют».

  Большинство исследователей  считают, что в этом тезисе  выражен субъективизм в познании  истины отдельным человеком. Как  уже подчеркивалось, сколько людей, столько и истин. Протагор исходил  из положения, что при оценке  любых вещей, событий, свойств, любых  объектов познания человек на  первое место ставит свой интерес, пытается выяснить ту пользу, которую следует извлечь из  объекта познания. Поэтому один  и тот же объект по-разному  оценивается разными людьми. Весьма  оригинальным рассуждением по  этому пункту Протагора мы  находили у Гилье и Скирбекка в их фундаментальном труде - «История философии». Вот что они пишут:

  «Итак, тезис Протагора о  человека как мере вещей допускает  различные интерпретации. Не обсуждая  вопрос об обоснованности их  приписывания самому Протагору, мы остановились на тех из  них, которые интересны в эпистемологическом и политическом планах.

  Мы можем изменить предыдущую  интерпретацию, основывающуюся на  классовых различиях. Для этого  вместо класса следует поставить  нацию, народ, эпоху. В результате  было бы получено учение о  том, что любой нации (любому народу  и любой эпохе) присуще особое  видение вещей. Тогда возникла  бы проблема взаимопонимания  между нациями и народами, или  между временем, в котором мы  живем, и прошлым.

  Утверждая далее, что фундаментальные  перспективы зависят от возраста, пола или расы, получаем теории  о конфликте поколений, о недостатке  взаимопонимания между полами  или о трудностях общения между  расами. Как Востоку и Западу, в известном высказывании Киплинга, так и молодому и старому, мужчине и женщине, черному и белому никогда не сойтись. Если различия перспектив носят биологический, а не социальный или культурный характер, например, связаны с расой, то тогда в принципе невозможно прийти к взаимопониманию - ведь эти различия определяются нашими хромосомами! Здесь не помогут ни образование, ни дискуссии. В экстремальных случаях решение подобных конфликтов может приобрести радикальные формы. Представителям другой расы ил науки грозит уничтожение, как это было бы в случае гитлеровского «окончательного решения» так называемого «еврейского вопроса».

  Сейчас мы должны задать  следующий вопрос. Является ли  теория о зависимости понимания  мира любой группой или расой  от присущих им перспектив  сама зависимой от перспективы  конкретного народа или конкретной  расы?

  Как мы вообще можем доказать, что подобные теории о народах  и расах, имеющих свои особые  способы видения мира, являются  значимыми? Откуда мы это знаем? Какие аргументы используются  при построении таких теорий? И что вообще в этой связи  мы понимаем под такими понятиями, как народ и раса?

  Следует отметить, что до  сих пор мы говорили о группах  людей, а не об индивидах. Мы  упоминали о том, что вещи оказываются  разными в представлении различных  профессиональных групп (классов, народов, поколений, полов и рас). Однако  тезис Протагора о человеке  как мере всех вещей может  быть истолкован как применимый  к индивидам, которые, обладая собственным  опытом и находясь в особых  ситуациях, имеют собственное видение  вещей. Индивид, отдельный человек, выступает мерой всех вещей.

  Действительно, мир не является одним и тем же для счастливых и несчастных, для страдающих паранойей и для находящихся в состоянии экстаза. С психологической точки зрения эти различия в определенном смысле имеют место. Но если тезис Протагора понимать, как утверждение о том, что любое знание вещи зависит от той или иной ее перспективы, определяется различными интересами и обстоятельствами индивида, то при применении этого утверждения к нему самому возникает парадокс. Не является ли это утверждение только выражением той стороны, которой проблема предстает перед конкретным индивидом?

  До сих пор тезис о человеке  как мере всех вещей истолковывался  в качестве эпистемологического положения, как вопрос о том, как вещи являются индивидам. Но его можно интерпретировать и как нормативный тезис, то есть как утверждение о нормах. Человек есть мера всех вещей, так как ценность или значение, которыми обладают вещи, в том или ином смысле относятся к человеку. Можно сказать, например, что вещи сами по себе не являются ни хорошими, ни плохими. Они становятся таковыми только по отношению к отдельному индивиду или отдельной группе индивидов.

  Подобное заключение не означает, что добро и зло являются  чисто субъективными. Если утверждается, что хлебный нож является хорошим, то, конечно, имеются в виду, определенные  качества ножа. Это именно нож, который хорош. Он хорош для  резки хлеба. Хорошими являются  не наши мысли о ноже и  не наши ощущения ножа.

  Можно возразить, что нарезка  хлеба делается человеком и  как он ее делает - хорошо или  плохо - зависит от человека. Вещи  сами по себе, можно ответить, таковы, каковы они есть, независимо  от того, годятся ли они для  резки хлеба или нет. Однако  человек специально сделал нож, чтобы с его помощью резать  хлеб. Тогда вещь сама по себе, хлебный нож в качеств хлебного ножа, уже предопределена предполагаемым использованием, где возможна как хорошая, так и плохая нарезка хлеба. В самой этой вещи уже заложено то, что она должна функционировать в качестве хорошего ножа для резки хлеба.

  Из этого краткого обсуждения  видно, насколько проблематичным  является строгое разграничение  между вещами как они есть  и вещами как хорошими или  плохими, то есть различие между дескриптивным и нормативным.

  Слово нормативный обычно  используется в контексте рассуждений  о нормах, то есть о стандартах, правилах и обычаях, которые предписывают, каким нечто обязано или должно  быть. Что мог бы обозначать  в этой связи тезис о человеке  как мере всех вещей?

  Один из возможных ответов  заключается в следующем. Правила  и обычаи установлены не природой  или Богом, но самими людьми. Именно  люди устанавливают меру для  человеческого поведения. Ни священный  авторитет, ни что-либо природное  не определяют, какие этические  и политические нормы являются  общезначимыми. Это делает человек».