Воззрения Платона по проблеме общества и государства

Кроме  того,  кастовость  подразумевает  стремление "высших"  слоев  населения  сохранить  за  собой  какие-то  привилегии.  Однако,  сейчас  большинство  людей,  как  нам кажется,  предпочло  бы "низшее"  сословие,  платоновского  общества.  Потому  что  оно больше соответствует тому образу жизни, к которому мы привыкли. Жизнь же стражей и правителей  подразумевает  гораздо  большую  отреченность  от  мирских  благ.  Так, например,  им  запрещается  иметь  какую-либо  собственность.  Связано  это  с  тем,  что  в отличии  от  дельцов,  они  обладают  властью,  и,  поэтому,  у  них  не  должно  быть  никаких личных интересов которые могли бы повлиять на их решения. По этой же причине жены и дети у этих сословий тоже должны быть общими. 

Платон,  в  своих  работах,  очень  мало  уделяет  внимания  сословию  дельцов,  и некоторые  исследователи  видят  в  этом  пренебрежение "человеком  труда".  Нам  же кажется,  что это вызвано,  в первую  очередь,  тем,  что к представителям  этого класса  он выдвигает гораздо меньшие требования, по сравнению со стражами и правителями. Хотя Платон и не высоко ценит крестьян и ремесленников за то, что при отборе они показали свою неспособность заниматься философией, и постичь божественное. Но их души, при правильной организации жизни общества, меняя свои телесные оболочки, будут все более и более приближаться к источнику света. 

Допускать же человека из низшего сословия, с душой еще далекой от совершенства, к управлению людьми и государством, было бы непростительной ошибкой. Это неизбежно приведет  и к злоупотреблениям,  и к неверным  действиям,  продиктованным  не божественной  необходимостью,  а эмоциями,  личными отношениями и предвзятыми

мнениями. Таким  образом, каждый человек в идеальном  государстве должен занимать то положение, которому соответствует состояние  его души, в этой жизни.  Однако расставить граждан на различные  посты и должности идеальным образом еще полдела. Необходимо еще и обеспечить реализацию их способностей. И Платон говорит о том, что в идеальном обществе ничего не должно совершаться без приказа. Каждый имеет своего  начальника,  которому  должен  беспрекословно  подчиняться.  Это  положение логично вытекает  из  всего выше  сказанного.  Если  пост  занимает  человек,  который наилучшим образом подходит для этого, то и его распоряжения тоже будут наилучшими. И,  кроме того,  человек,  привыкший подчиняться приказам,  как в работе,  так  и  в повседневной жизни, меньше озабочен заботами о том, что и когда ему делать. И получает

возможность жить  как  та  божья  птица,  которая  не  заботится  о  дне  завтрашнем  и  хлебе насущном. 

Чем  меньше  у  человека  повседневных  хлопот,  чем  меньше  он  обременен  земными заботами,  тем  свободней  становится  его  душа.

 И  этому   способствует,  в  частности,  тщательная  регламентация  жизни   законами.  При  этом  законы  должны  не  только закреплять  определенные права и обязанности и определять наказания, но и воспитывать. Закон должен превратиться в мораль, стать священным и непререкаемым, чтобы мысль о недопустимости  его  нарушения  была  сильнее  страха  перед  наказанием.  В  этом  учение Платона совпадает с учением Конфуция о государстве.  Наказания  в  тщательно  разработанной  античным  философом  системе  законов призваны либо оградить все общество от влияния дурного человека, либо устранить  его физически.  Смертная  казнь  при  этом  фигурирует  очень  часто,  что  и  неудивительно, учитывая отношение Платона к смерти и его веру в переселение душ.  Особенно часто смертной казнью наказываются преступления против религии, в том числе  и  атеизм. Что  при  известной  доле  цинизма можно  расценить,  как  предоставление для  неверующих  возможности  самим  убедиться  в  существовании  загробной  жизни,  не откладывая эту поучительную экскурсию в долгий ящик. 

Платон  допускает  внесение  изменений  в  его  законы,  но  этим  должны  заниматься только  правители.  В  целом  же,  и  здесь  он  тоже  сходится  с  Конфуцием,  чем  меньше изменений,  тем  лучше.  Привычка  и  традиция  освобождает  человека  от  необходимости обдумывать  каждый  свой  шаг,  каждый  поступок,  каждое  слово,  что  позволяет  сконцентрироваться на божественном. 

Сформулировав  два  основных  принципа,  по  которым  должно  функционировать идеальное  платоновское  государство:  соответствие  способностей  гражданина занимаемому  посту  и  неукоснительное  подчинение  законам  и  приказам,  мы  только подошли к самой главной особенности данного общества, которая заключается в том, что и предназначение каждого человека, и  законы должны определять философы. При  этом, как мы  знаем, Платон  понимает  под  ними  не  только,  и  не  столько  людей  знающих  или образованных,  а  людей  скорее  просветленных,  в  религиозном  смысле  этого  слова. Они увидели свет, но вернулись в пещеру с тем, чтобы помочь другим душам освободиться от телесного  и  материального.  Они  как  мудрые,  заботливые  воспитатели,  наставляющие неразумных детей на истинный путь.  При этом хороши все способы: и кнут, и пряник, и откровенный обман. В целом же, идеальное  общество  Платона  можно  назвать  яслями  для  душ,  где  все  телесное отодвигается на второй план, или вовсе игнорируется. 

Признавая трудности  практического осуществления проекта  идеального государства, Платон в уверен в реализуемости своего замысла. Но для него гораздо важнее философски осветить  идеальную  действительность  государства  и  тем  самым  показать,  что  образец совершенного  государства,  доступный  каждому желающему,  есть на небе,  существует  в идеальной действительности.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Проблема  познаваемости мира, ее решение в  истории философии.

 
Проблема познаваемости  мира является одной из важнейших  в философии. Она стояла как центральная  в Древней Греции, в средние  века и Новое время (И. Кант, Гегель), особенно остро встала эта проблема в нашем столетии (Франк, Гартман, Витгенштейн). На всем протяжении развития философии в ней сталкивались различные подходы и направления: гносеологический оптимизм и агностицизм, сенсуализм и рационализм, дискурсивизм (логоцизм) и интуитивизм и др. 
Сама проблема: «Познаваем ли мир, а если познаваем, то на сколько?» выросла не из праздного любопытства, а из реальных трудностей познания. Область внешнего проявления сущности вещей отражается органами чувств, но достоверность их информации во многих случаях сомнительна или вообще неверна. Одним из направлений в гносеологии является агностицизм. Его специфика заключается в выдвижении и обосновании положения о том, что сущность объектов (материальных и духовных) непознаваема. Это положение первоначально, когда философское знание окончательно еще не порвало с представлением о богах, касалось именно богов, а затем уже природных вещей. Древнегреческий философ Протагор сомневался в существовании богов. Он писал: «О богах я не могу знать, есть они, нет ли их, потому что слишком многое препятствует такому знанию, - и вопрос темен, и людская жизнь коротка». По отношению природных явлений он обосновывал взгляд, согласно которому «как оно кажется, так оно и есть». Разным людям свойственны разные понимания и разные оценки явлений, поэтому «человек есть мера всех вещей». Сущности же самих вещей, сокрытые их проявлениями, человек вообще не способен постичь. Древнегреческий философ Пиррон (360 – 270 гг. до н.э.) считал, что от проникновения в глубь вещей должен воздерживаться. Его обоснование не лишено интереса. Пиррон считал, что человек стремится к счастью. Счастье же, по его мнению, слагается из двух компонентов: отсутствия страдания; невозмутимости. Состояние же невозмутимости, безмятежности достижимо при познании, но не всяком. Чувственные восприятия достоверны. Если нечто кажется горьким или сладким, то соответствующее утверждение будет истинным. Заблуждения возникают, когда от явления мы пытаемся перейти к его основе, сущности. Ни о чем нельзя сказать, что он поистине существует, и никакой способ познания не может быть признан истинным или ложным. Сама сущность постоянно изменчива. Всякому утверждению о любом предмете может быть с равным правом противопоставлено противоречащее ему утверждение. 
Вследствие этого единственно достойное человека отношение к вещам может состоять только в воздержании от суждений, проецируемых на «ускользающую» сущность. Выгодой, проистекающей от воздержания от всяких суждений о подлинной сущности, как раз и будет невозмутимость, или безмятежность, человеческого духа. 
В Новое время, характеризовавшееся быстрым развитием экспериментального естествознания, сложились две наиболее влиятельные агностические разновидности агностицизма – юмизм (Д. Юм 1711 – 1776) и кантианство (И. Кант 1724 – 1804). 
Д. Юм обратил внимание на причинность, на ее трактовку учеными; согласно принятому тогда пониманию, в причинно-следственных связях качество следствия должно быть равно качеству причины. Он указывал на то, что вследствие есть немало такого, чего нет в причине. Юм сделал вывод: объективной причины нет, а есть лишь наша привычка, наше ожидание связи данного явления с другими и фиксация этой связи в ощущениях. Мы в принципе не знаем и не можем знать, полагал он, существует или не существует сущность предметов как внешний источник ощущений. Он утверждал: «Природа держит нас на почтительном расстоянии от своих тайн и представляет нам лишь знание немногих поверхностных качеств». 
Кант, как известно, исследовал познавательные способности человека и специфику естественнонаучного познания. Его привлекла активность человека в познавательной деятельности, созидание им форм, отсутствующих в природе, соединение «субъективного» и «объективного» в познании. Материальные объекты, как он считал, воздействуют на человека, вызывают множество разных ощущений, они самим объектом не упорядочиваются, а хаотичны, но приводятся в определенный порядок автоматически, без участия рассудка, посредством априорных (т.е. не выводимых из опыта) форм живого созерцания – «пространства» и «времени». Обретая пространственные и временные характеристики, представления затем оформляются посредством категорий рассудка и предстают перед субъектом в качестве явлений, соотносимых с воздействовавшими на органы чувств «вещами в себе». Сами явления как проявления сущности есть результат взаимодействия объектов и субъектов, но они представляются существующими объективно. В процессе познания мы имеем дело фактически не с «вещами в себе», а с явлениями; «вещи в себе», т.е. сущность воздействующих на человека объектов, остается непознанной. О том, пишет Кант, каковы вещи могут быть сами по себе, «мы ничего не знаем, а знаем только их явления, т.е. представления, которые они в нас производят, действуя на наши чувства».

Одной из форм кантианского агностицизма являлся «физиологический идеализм» физиолога Мюллера (1821 – 1858), обосновывавшего свой агностицизм, в отличие от Канта, данными физиологической  науки; родственна с мюллеровской концепцией «теория иероглифов», немецкого физика и физиолога Г. Гельмгольца (1821 – 1894). 
В дальнейшем наиболее значительной разновидностью агностицизма был конвенциализм Пуанкаре (1854 – 1912). Согласно конвенциализму наши теории и гипотезы являются лишь соглашениями между учеными, но эти теории не способны отражать достоверно сущность исследуемых предметов, или предметных областей действительности. В наши дни встречаются многие разновидности агностицизма, в том числе «технический агностицизм» Башляра (1884 – 1962), замыкающий познавательную деятельность преимущественно на созданной человеком технической реальности. Есть квантово-механический, кибернетический, психиатрический, социальный агнностицизм. 
Во всех своих разновидностях агностицизм сохраняет свое своеобразие как течение внутри гносеологии, отрицающее (полностью или частично) достоверное познание сущности материальных систем. Он не отвергает возможности познания мира, но не идет дальше признания познаваемости явлений (как проявлений сущности материальных объектов). 
Противоположностью такой позиции является гносеологический оптимизм. Он имеет многих ярких своих представителей. Достаточно вспомнить Демокрита, Платона, Аристотеля, Ф. Аквинского, Н. Кузанского, Ф. Бекона, Р. Декарта, Шеллинга, Гегеля, К. Маркса, Ж.-П. Сартра и др. Среди них имеются представители идеализма и материализма, сенсуализма и рационализма и других философских направлений. Агностицизм ограничивает человека в его стремлении к познанию действительности. 
Сторонники гносеологического оптимизма не отвергают сложности познания, сложности и трудности выявления сущности вещей. Вместе с тем у разных его представителей имеются различные аргументы, доказывающие несостоятельность агностицизма. Одни из них опираются при этом на ясность и отчетливость мысли об объектах и их сущности, другие – на общезначимость получаемых результатов, третьи – на невозможность существование человека без адекватного отражения законов объективного мира, четвертые указывают на практику как на ведущий критерий при определении достоверного знания о сущности вещей и т.п. Данная позиция находится в полном соответствии со здравым смыслом, с точки зрения которого ближайшие сущности причины обыденных явлений познаваемы. 
 
Все эти подходы имеют определённое теоретическое обоснование. Но решающими аргументами в пользу познавательного оптимизма являются: развитие общественной практики и материального производства, успехи экспериментального естествознания, подтверждающие истинность знания. Теоретико-познавательная ситуация имеет свою структуру, включающую субъект и объект познания, а также «посредника», связывающего их в единый процесс. 

 

 

 

 

Периодизация всемирной истории на основе анализа

формационной и цивилизационный концепций развития общества.

Периодизация  истории — особого рода систематизация, которая заключается в условном делении исторического процесса на определённые хронологические периоды. Эти периоды имеют те или иные отличительные особенности, которые определяются в зависимости от избранного основания периодизации. Для периодизации могут избираться самые разные основания: от смены типа мышления до смены способов коммуникации и экологических трансформаций. Многие учёные для создания периодизации используют экономико-производственные критерии: это как социально-экономические отношения и средства производства (марксистская теория формаций), так и основная сфера производства.

 

Наиболее известные  подходы:

Формационный  подход

В советской  исторической науке наибольшее распространение  получила схема пяти формаций (так  называемая «пятичленка»), которая была разработана советскими учёными на основе произведений Маркса и Энгельса, в частности работы «Происхождение семьи, частной собственности и государства» Фридриха Энгельса. Суть концепции заключалась в том, что любое человеческое общество проходит в своём развитии пять последовательных этапов первобытнообщинную,  рабовладельческую, феодальную, капиталистическую и коммунистическую формации. Данная схема в качестве непререкаемой догмы вошла во все учебные и справочные марксистские издания, а советские историки прикладывали значительные усилия, чтобы найти последовательную смену формаций в истории любого общества.

Так называемые «творческие марксисты» воспринимали пятичленную схему как главный  ошибочный конструкт марксистской теории и именно против нее были направлены их основные критические высказывания. В очень высокой степени развитие творческого марксизма в СССР следует связывать с дискуссией об азиатском способе производства — шестой формации, существование которой постулировал Маркс, но отвергали советские учёные.

Исходя из озвученных в ходе дискуссии новых идей сформировались новые формационные схемы, отличные от схемы пяти формаций. В одних  концепциях формаций шесть — между первобытностью и рабовладением исследователи располагают «азиатский (политарный) способ производства» (Семенов; Коранашвили; Капустин; Нуреев и др.). В других формаций четыре — вместо рабовладения и феодализма «большая феодальная формация» (Кобищанов) или единая докапиталистическая формация — «сословно-классовое общество» (Илюшечкин). Кроме однолинейных формационных схем, появились многолинейные, фиксирующие отличия развития западной цивилизации и не западных обществ. Многолинейный подход к всемирной истории наиболее последовательно отстаивал Л.С.Васильев.