Знание как истина

2. Соотношения знания и веры. Аргументы в пользу первенства веры. Аргументы в пользу первенства знания. Гармония разума и веры.

Ученых сплачивает в научное  сообщество приверженность единому  взгляду на окружающий мир, единому  методу получения нового знания, а  не следование какой-либо идее, верованию, что свойственно для верующих людей. Однако любой исследователь при проведении исследования пользуется научными парадигмами - определяемыми Т. Куном, предложившим это понятие для анализа развития науки, как набор убеждений, ценностей и техник, которые разделяются всеми членами данного научного сообщества.

Так как реальность, изучаемая  ученым, необыкновенно сложна, он встает перед необходимостью выделять в  реальности некоторые изучаемые  области, исследуемые в первую очередь  в соответствии с критериями научной  истины. Этот выбор осуществляется на основе научной парадигмы, господствующей в науке в данный момент времени, и основанной на использовании некоторых  априорных убеждений, фундаментальных  метафизических установок относительно человеческого бытия.

Таких установок в их идеальном, предельном виде в философии выделяют две:

материалистическое понимание  природы бытия,

идеалистическое понимание  природы бытия.

Они находят свое конкретное выражение в оппозиции знания и веры, иррационального и рационального.

Если ученый должен познать  истину, то способ ее постижения - научное (то есть основанное на некоторых принципиальных предположениях) исследование, а нормой деятельности выступает научный  метод.

При этом некоторой субъективной, иррациональной составляющей выступает  уверенность исследователя, его  вера в научность его способа  познания истины. В данном контексте  вера понимается как более широкое  психологическое основание, чем  это принято при философском  определении веры как способа  существования религиозного сознания.

В широком смысле вера - это  знание, принимаемое без эмпирического, рационального обоснования. Веру можно  подразделить на два вида:

религиозную,

прагматическую.

Иногда выделяют и третий вид - мифологический, связанный с  верованиями в различные мифы, созданные людьми как в прошлые времена, так и в нынешние.

Религиозная вера наиболее полно используется в богословии, в религиозных философских трактатах. Она считается высшей формой человеческого  знания, полученного через божественное откровение.

Религиозная вера абсолютна  и не требует рационального доказательства. Познать Бога в полной мере невозможно. Бог настолько велик, что человеческий разум не в состоянии охватить его. Своим студентам на вопрос «Что такое Бог?» я отвечаю как  христианин – это справедливость, любовь, гармония. В случае неудовлетворенности  моим ответом я привожу следующий  пример:

Представь себе – ты идешь  по лесной тропинке и видишь на своем  пути муравейник. У каждого муравья  есть своя цель – одни несут в  общую кучу стройматериалы, другие охраняют муравейник, третьи – ухаживают  за потомством. Словом многие тысячи лет муравьиная «цивилизация» выработала свою иерархию отношений. Ты стоишь и наблюдаешь за жизнью муравьев. Ты можешь помочь муравьишке – подтянуть щепку поближе к муравейнику, отогнать жука – «муравьиного льва» (питается в основном муравьями строя ловушки для муравьев), пытающегося проникнуть в него. А можешь уничтожить эту «цивилизацию» бросив в нее окурок. Знает ли муравей о тебе? Может ли муравей проникнуть в твои планы? Конечно нет! Так и человек перед Богом – как муравей перед человеком. Муравей не в состоянии понять человека, его планы, стремления, намерения. Так и человек не в состоянии познать Бога. Лик Божий скрыт от человека. Однако, есть один путь познания Божественной истинны – чтение Библии. В Евангелии раскрывается суть Божественного учения. Эта Книга всех книг дарована человеку для познания Бога в его отношениях с человеком. Могущество Бога проявилось и в этом – он дает человеку возможность приблизиться к себе. Через молитву, чтение Библии, таинства крещения, покаяния, через пост и исполнение заповедей Божих человек может приблизится к Богу. Человек для муравья «библии» не даровал. Он не нашел способа примириться с муравьем, который залезает к человеку в сахарницу. Человек его просто уничтожает. В этом и есть принципиальное отличие – Бог всемогущ! Он безгранично милосерден, всеведущ и вездесущ. Человек – опьянен гордыней (Я – царь природы), жадностью (Дайте мне, мне, мне и еще раз мне!), завистью (Почему ему а не мне!) и т.д. Попытайся избавиться от этих грешных пороков. Признай силу Бога и сможешь приблизиться к нему. Если муравей поднимет голову и скажет человеку – «тебя нет!». Человек наверняка проявит свою силу. Он не даст муравью свободу воли. Бог допускает свободу мысли, речи, действия. Но в этом случае надо признать право Бога на избирательное излияние Божественных благ и чудес. Хочешь испытать благодать – очисти помыслы, не мудрствуй лукаво, верь в Творца слепо, без лишних доказательств. Не искушай Бога говоря Ему – «покажи свою силу». И познаешь Бога!

Прагматическая вера представляет собой определенную научную гипотезу, стройные логические и эмпирические доказательства которой отсутствуют. Таковыми являются, например, все математические аксиомы: о не пересекающихся параллельных прямых, о треугольнике, сумма внутренних углов которого равна двум прямым. На этих постулатах была построена геометрия Евклида. Прагматическая вера сопутствует человеку в его обыденной жизни. Человек верит в целительное искусство врача. В этом случае вера покоится на нашем (человеческом) признании умения врача бороться с болезнью⁴.

Проблема соотношения знания и веры, рационального и иррационального, в более узком значении - науки и религии имеет давнюю историю. Соотношение знания и веры может вылиться в одну из трех основных позиций:

абсолютизация знания и полная элиминация веры;

гипертрофирование последней в ущерб знанию;

попытка совмещения обоих  полюсов.

В размышлениях философов  разных направлений и ученых конца  ХХ века все чаще можно встретить  рассуждения о том, что научной  мысли нужна вера, как правой руке левая рука, и неумение работать обеими руками не следует считать  особым преимуществом. Обосновывается это тем, что в научном и  в религиозном познании задействованы  в принципе разные структуры человеческого  существа. В науке человек действует как "чистый ум"; совесть, вера, любовь, порядочность - все это "подмога" в работе ума ученого. Но в религиозно-духовной жизни ум - это рабочая сила у сердца.

Эту идею высказал еще русский  философ Н.А. Бердяев, утверждавший, в отличие от О. Конта, что знание и вера не мешают друг другу, и ни одна из них не может заменить или  уничтожить другую, так как в "глубине" знание и вера образуют единство.

В настоящее время усиливается  интерес к проблеме иррационального, то есть того, что лежит за пределами  досягаемости разума и недоступно постижению с помощью известных рациональных (научных) средств, и укрепляется  убеждение в том, что наличие  иррациональных пластов в человеческом духе порождает ту глубину, из которой  появляются все новые смыслы, идеи, творения.

Взаимный переход рационального  и иррационального - одно из фундаментальных  оснований процесса познания. Рациональное (мышление) взаимосвязано не только с чувственным, но и с другими - внерациональными - формами познания.

Большое значение в процессе познания имеют такие факторы  как воображение, фантазия, эмоции и  др. Среди них особенно важную роль играет интуиция (внезапное озарение) - способность прямого, непосредственного  постижения истины без предварительных  логических рассуждений и без доказательств.

Кроме того, в структуре  научного знания существуют элементы, не укладывающиеся в традиционное понятие  научности:

философские,

религиозные,

магические представления;

интеллектуальные и сенсорные  навыки, не поддающиеся вербализации и рефлексии;

социально-психологические  стереотипы;

интересы и потребности  и т.д.

Начиная с немецкой философии  И.Канта – Ф.Гегеля и с методологических достижений создателей квантовой физики, представления об активности познающего субъекта и неотделимости исследователя от экспериментальной ситуации стали нормативными.

Исследования Гилберта и  Гёделя в математике показали принципиальную открытость для чувственного, внерационального познания любой, даже самой формализованной системы знания, какой не является ни одна естественнонаучная (тем более гуманитарная) дисциплина. Это значит, что вера, интуиция, эстетическое чутье, озарение (инсайт) и т.д. принципиально неустранимы из научного и обыденного мышления.

Более того, с середины XX в. исследованиями теологов более очевидными стали гносеологические обоснования  догматики и вероисповедных принципов. Исследования философов - М. Элиаде, Р. Отто, Ж. Дерриды и др. - священного, сакрального показали сложность познавательного и практико-литургического процесса, где вера, интуиция и знание, образ и ценность образуют сложное единство. Развитие, становление любой научной теории осуществляется обычным порядком. И вера здесь занимает такое же место, как и в любом знании.

Однако в этом случае правильнее было бы говорить о другой, нерелигиозной  вере, которая состоит в психологической  уверенности в правильности содержания высказывания. Эта вера играет важную роль как в обыденной жизни, так и в научном познании. Данная вера обусловлена принципиальной открытостью любого знания, в том числе и знания научного.

Существуют качественно  различные виды такой веры, обладающие различной степенью мотивации поступков  человека: от уверенности в чем-либо (например, в том, что и завтра университет продолжит работу) до жизненных убеждений в неизбежность торжества добра над злом и  т.д.

Подобный тип веры - неотъемлемый компонент практической деятельности. В своей жизнедеятельности человек  постоянно принимает решения, осуществляет волевой выбор. Обстоятельства, при  которых принимаются решения, очень  редко бывают однозначными и чаще всего допускают несколько альтернатив  в выборе стратегии и тактики  деятельности. Там, где индивид не может прийти к однозначному решению  на основе имеющейся информации, и  его выбор не навязан ему принуждением, вступает в силу свободная воля. Индивид вынужден опираться на свою веру в успех предприятия. Можно утверждать, следовательно, что вера и знание представляют собой диалектически взаимосвязанные противоположности. Вера помогает действовать в условиях неопределенности. Если бы существовала полная информированность, то отпала бы необходимость в вере. Однако такая информированность в нашем мире принципиально невозможна. Поэтому устранить неопределенность при принятии решении человеку никогда не удастся⁵.

Однако при принятии решения  в ситуации неопределенности действует  не только воля человека, но и его  эмоциональная оценка окружающего  мира, его чувства, настроение, оценка окружающего как приятного или  неприятного, должного или не должного, правильного или неправильного.

В этих оценках, как убедительно  показывают исследования психологов, мысль человека (рациональное) неотделима от эмоций, чувств человека (иррационального). Мы видели, что мировоззрение человека как необходимый компонент имеет и мироощущение - чувства, с помощью которых мы воспринимаем окружающий мир. Природа творчества человека также напрямую связана не с рациональностью, мышлением, а с бессознательными психическими процессами - еще одной гранью иррационального в человеческой жизнедеятельности.

Таким образом, знание и вера, рациональное и иррациональное в  жизнедеятельности человека, в его  познании окружающего мира, в его  практической деятельности представляют собой неразрывное единство, необходимое  для целостного, полноценного, полнокровного  миропонимания каждого человека. И эта полнокровность должна находить свое выражение и в профессиональной деятельности человека, личности, понимающей и преобразующей окружающий мир.

Взаимосвязь разума и веры всегда находилась в центре внимания религиозной философии. Трудно представить  себе религиозно-философское учение, которое бы отрицало значимость откровения, непосредственного божественного озарения, путь веры. Но философия изменила бы своему назначению, если бы открыто отказалась от использования возможностей разума в пользу откровения. Поэтому всегда среди религиозных мыслителей шли дискуссии об оптимальной стратегии соединения усилий веры и разума. Еще Августин, делавший в традиции христианского платонизма акцент на важности божественного озарения в познании, полагал, что в постижении мира человек неминуемо опирается первоначально на авторитет, имеющий своим истоком веру, однако не может им ограничиться и использует далее потенциал разума. Даже средневековая философская мистика, во многом унаследовавшая от Августина понимание роли непосредственного божественного озарения в стремлении души к божественному Абсолюту, не могла полностью отказаться от разума в пользу откровения веры. В традиции христианского аристотелизма Фома Аквинский провозгласил тезис о гармонии разума и веры, в рамках которой философия и богословие призваны к сотрудничеству, но одновременно несводимы всецело друг к другу. В новейшей религиозной философии путь веры соотносится не только со стратегией философского разума, учитывается и то обстоятельство, что наука и соответствующие ей стандарты рациональности занимают особое место в жизни человека.