Имре Лакатос. Методология программ научных исследований

является не взаимодействие теории и эмпирических данных, а  конкуренция

исследовательских программ в деле лучшего описания и объяснения наблюдаемых

явлений и, главное, предсказания новых фактов.

Поэтому, изучая закономерности развития науки, необходимо особое внимание

уделять формированию, развитию и взаимодействию исследовательских  программ.

И. Лакатос показывает, что достаточно богатую научную программу всегда можно

защитить от любого ее видимого несоответствия с эмпирическими  данными.

И. Лакатос рассуждает в таком стиле. Допустим, что мы на базе небесной

механики рассчитали траектории движения планет. С помощью  телескопа мы

фиксируем их и  видим, что они отличаются от расчетных. Разве ученый скажет в

этом случае, что законы механики неверны? Конечно, нет. У него даже мысли

такой не появится. Он наверняка скажет, что либо неточны  измерения, либо

неправильны расчеты. Он, наконец, может допустить наличие  другой планеты,

которую еще не наблюдали, которая и вызывает отклонение траектории планеты от

расчетной (так  и было на самом деле, когда Леверье и Адаме открыли новую

планету).

А допустим, что  в том месте, где они ожидали  увидеть планету, ее бы не

оказалось. Что  они сказали бы в этом случае? Что механика неверна? Нет, этого

бы не случилось. Они наверняка придумали бы какие-нибудь другие объяснения

для этой ситуации.

Эта идеи очень  важны. Они позволяют понять, с  одной стороны, как научные

концепции преодолевают стоящие на их пути барьеры, а с другой — почему всегда

существуют альтернативные исследовательские программы.

Мы знаем, что  даже тогда, когда эйнштейновская теория относительности вошла в

контекст культуры, антиэйнштейновские теории продолжали жить.

А вспомним, как  развивалась генетика. Ламаркистские идеи воздействия внешней

среды па организм защищались несмотря на то, что была масса фактов, которые

противоречили этому.

Достаточно сильная  в теоретическом отношении идея всегда оказывается

достаточно богатой  для того, чтобы ее можно) было защищать.

С точки зрения И. Лакатоса, можно "рационально придерживаться регрессирующей

программы до тех  пор, пока ее не обгонит конкурирующая  программа, и даже

после этого". Всегда существует надежда на временность  неудач. Однако

представители регрессирующих программ неминуемо будут сталкиваться со

всевозрастающими  социально-психологическими и экономическими проблемами.

Конечно, никто  не запрещает ученому разрабатывать  ту программу, которая ему

нравится. Однако общество не будет оказывать ему  поддержки.

"Редакторы научных  журналов, — пишет И. Лакатос, — станут отказываться

публиковать их статьи, которые в общем будут содержать либо широковещательные

переформулировки их позиции, либо изложение контрпримеров (или даже

конкурирующих программ) посредством лингвистических ухищрений  ad hoc.

Организации, субсидирующие  науку, будут отказывать им в финансировании..."

"Я не утверждаю,  — замечает он, — что такие  решения обязательно будут

бесспорными. В  подобных случаях следует опираться  на здравый смысл" [4].

В своих работах  Лакатос показывает, что в истории науки очень редко

встречаются периоды, когда безраздельно господствует одна программа

(парадигма), как  это утверждал Кун. Обычно в  любой научной дисциплине

существует несколько  альтернативных научно-исследовательских  программ. Т.о.

история развития науки, по Лакатосу, - это история борьбы и смены

конкурирующих исследовательских  программ, которые соревнуются на основе их

эвристической силы в объяснении эмпирических фактов, предвидении путей

развития науки  и принятии контрмер против ослабления этой силы. Конкуренция

между ними, взаимная критика, чередование периодов расцвета и упадка программ

придают развитию науки тот реальный драматизм  научного поиска, который

отсутствует в  куновской монопарадигмальной "нормальной науке" [1].

Т.е. по сути дела, здесь И. Лакатос воспроизводит в иных терминах, в более

дифференцированном  виде куновскую концепцию развития науки на основе

парадигм. Однако при интерпретации движущих причин смены исследовательских

программ, конкретных механизмов развития науки Лакатос не разделяет взгляды

Куна. Он видит  в науке внутреннюю и внешнюю  историю. Внутренняя история науки

базируется на движении идей, методологии, методик  научного исследования, то,

что, по словам Лакатоса, составляет собственное содержание науки. Внешняя

история - это формы  организации науки и личностные факторы научного

исследования. Кун  подчеркивал огромное значение этих "внешних факторов",

Лакатос же отдает им второстепенное значение [7].

Пока наука скорее похожа на поле битвы исследовательских  программ, чем на

систему изолированных  островков. «Зрелая наука состоит  из исследовательских

программ, не столько  предвосхищающих новые факты, сколько  ищущих

вспомогательные теории, в этом, в отличие от грубой схемы "проверка-и-

ошибка", ее эвристическая  сила». Слабость исследовательских  программ

марксизма и фрейдизма  Лакатос видел именно в недооценке роли вспомогательных

гипотез, когда  отражению одних фактов не сопутствовало  предвосхищение других

необычных фактов.

Выродившейся называет Имре Лакатос исследовательскую программу марксизма. «Какой

новый факт был  предсказан марксизмом, скажем, начиная  с 1917 года?»

Антинаучными называет он известные предсказания об абсолютном обнищании

рабочего класса, о грядущей революции в наиболее развитых индустриальных

державах, об отсутствии противоречий между социалистическими странами.

Скандальный провал подобных пророчеств марксисты объясняли  сомнительной

«теорией империализма»  (для того чтобы сделать Россию «колыбелью»

социалистической  революции). Нашлись «объяснения» и  Берлину 1953 г., и

Будапешту 1956-го, и  Праге 1968-го, и русско-китайскому конфликту.

Не заметить: если программа Ньютона привела к  открытию новых фактов, то Марксова

теория осталась позади фактов, давая объяснения вдогонку событиям. А это,

отмечает Лакатос, симптомы стагнации и вырождения. В 1979 г. к этой проблеме

вернулся Джон Уоррол в очерке «Как методология программ исследования

улучшает  методологию Поппера». Наука, подчеркнул он, по сути своей

динамична: либо она  растет и остается наукой, либо останавливается  и исчезает

как наука. Марксизм перестал быть наукой, как только перестал расти [3].

Т.о. концепция исследовательских программ И. Лакатоса может, как это он сам

демонстрирует, быть применена и к самой методологии науки.

                           3. Формализм в науке                          

И. Лакатос уделяет внимание проблеме научного формализма. Этой проблемы он

касается в своей  книге “Доказательства и опровержения”  и прослеживает ее на

основе философии  математики, как наиболее близкому направлению философии

науки.

Книга И. Лакатоса является как бы продолжением книги Г. Полья - "Математика и

допустимые рассуждения" (Лондон, 1954). Разобрав вопросы, касающиеся

возникновения догадки  и ее проверки, Полья в своей книге остановился на фазе

доказательства; исследованию этой фазы И. Лакатос и посвятил эту книгу [6].

И. Лакатос пишет, что в истории мысли часто случается, при появлении нового

мощного метода быстро выдвигается на авансцену изучение задач, которые этим

методом быть решены, в то время как все остальные  игнорируются, даже

забываются, а изучением  его пренебрегают.

Он утверждает, что именно это как будто произошло  в нашем столетии в области

философии математики в результате ее стремительного развития.

Предмет математики состоит в такой абстракции математики, когда

математические  теории заменяются формальными системами, доказательства -

некоторыми последовательностями хорошо известных формул, определения -

"сокращенными  выражениями, которые "теоретически  необязательны, но зато

типографически удобны".

Такая абстракция была придумана Гильбертом, чтобы  получить мощную технику

исследования задач  методологии математики. Но в месте с тем И. Лакатос

отмечает, что существуют задачи, которые выпадают из рамок  математической

абстракции. В их числе находятся все задачи, относящиеся  к "содержательной"

математике и  ее развитию, и все задачи, касающиеся ситуационной логики и

решения математических задач. Термин "ситуационная логика" принадлежит

Попперу. Этот термин обозначающий логику продуктивную, логику математического

творчества.

Школу математической философии, которая стремиться отождествить математику с

ее математической абстракцией ( а философию математики - с метаматематикой),

И. Лакатос называет "формалистской" школой. Одна из самых отчетливых

характеристик формалистской  позиции находится у Карнапа. Карнап требует,

чтобы:

а) философия была заменена логикой науки..., но

б) логика науки  представляет не что иное, как логический синтаксис языка

науки...,

в) математика является синтаксисом математического языка.

Т.е. философию  математики следует заменить метаматематикой.

Формализм по мнению И. Лакатоса отделяет историю математики от философии

математики, собственно говоря истории математики не существует. Любой

формалист должен быть согласен с замечанием Рассела, что "Законы мысли" Буля

(Boole, 1854) были "первой книгой когда-либо написанной по математике.

Формализм отрицает статус математики для большей части  того, что обычно

понималось как  входящее в математику, и ничего не может сказать об ее

"развитии". "Ни  один из "критических" периодов  математических теорий может

быть допущен в формалистическое небо, где математические теории пребывают как

серафимы, очищенные  от всех пятен земной недостоверности. Однако формалисты

обычно оставляют  открытым небольшой черный ход для  падших ангелов; если для

каких-нибудь "смесей математики и чего-то другого" окажется возможным

построить формальные системы, "которые в некотором  смысле включают их", то