Николай кузанский жизнь и творчество философа

иерархическое представление о мире, Кузанец видит в боге не "нисхождение", не

"опускание" божества  до низшей материальной ступени бытия,  а проявление

божественного могущества.  Поэтому мир рассматривается  им  в качестве

прекраснейшего  божественного творения:  "...  по красоте и стройности вещей,

которые мы лицезреем, искусство и превосходство бога поражают нас" [3,  с.

61]. Мир прекрасен, и "даже тленность" всего земного "не есть действительное

доказательство" недостатка благородства.  Это последнее положение особенно

важно:  временное и тленное,  оказавшись результатом  "развертывания" вечного

первоначала,  получает свое оправдание. Красота мира, проявляющаяся в

"универсальной  связи"  всего  сущего,  выявляет внутреннюю стройность

творения. Бог, говорит Кузанский, "пользовался при сотворении  мира

арифметикой,  геометрией,  музыкой и астрономией, всеми искусствами, которые

мы также применяем, когда исследуем соотношение вещей, элементов и движений"

[4, с. 106].

Гармония мира находит свое выражение и в  человеке  - величайшем из

божественных творений,  в существе,  которому суждено познать бога и

созданный им прекрасный мир. Антопология  и  гносеология  Николая Кузанского

теснейшим образом связаны с его пантеистической онтологией и космологией.

     2.5 Человек микрокосма - наиболее совершенное подобие

     природы и бога

Человеческая природа  рассматривается Кузанским в качестве высшего и наиболее

значительного божественного  творения:  она "помещена над всеми творениями

бога". Как будто поставленный на определенной ступени иерархии человек

оказывается  обожествленным  и уже потому вне иерархическим существом:

природа его "заключает в себе умственную и  чувственную природу и стягивает в

себе всю Вселенную:  она есть микрокосм,  малый мир,  как называли ее с

полным основанием  древние" [4, с. 119].

Характерное для всего сущего совпадение противоположностей находит свое

отражение и в человеческой природе. Соотношение "свернутого" в боге максимума

и  "развернутой  в космосе ограниченной бесконечности отражается и "малом"

мире" человеческой природы. "Она такова, - утверждает Кузанский,  -  что,

будучи  возведена  в соединение с максимальностью,  становится полнотой всех

всеобщих и отдельных  совершенств таким образом, что в человечестве все

возведено в высшую степень" [5, с. 55].

Но эта  "полнота совершенства" есть на что иное,  как божественность.  Она

может быть свойственна лишь человеческой  природе  в целом,  а не отдельному

человеку.  Человек, поднявшийся до "соединения с максимальностью",  "был бы

человеком так же,  как и богом, и богом так же, как и человеком", он может

мыслиться только в качестве богочеловека [3, с. 63].

Подобное соединение божественной и человеческой  природы возможно только в

"сыне божием",  богочеловеке - Христе.  Так учение Николая Кузанского о

человеке  сливается  с его христологией. Христология Николая Кузанского

неразрывно связана с его учением "о свертывании и  развертывании"

божественного начала,  о совпадении противоположностей - бесконечного

максимума и конечной природы - с пантеистическими тенденциями его философии.

Совершенная, абсолютная человеческая  природа  Христа есть "свертывание"

человеческой природы,  подобно тому, как космос в "свернутом" виде содержится

в боге. Поскольку сущность  человека  воплощена  во Христе, то человек

бесконечен; поскольку эта сущность ограничена в каждом отдельном  индивиде,

человек конечен. Следовательно, по Кузанскому, человек - конечно-бесконечное

существо [2, с. 98].

Тенденция к  отождествлению  Иисуса  с  человечеством позволяет Кузанцу при

анализе микрокосма сместить акцент  с идеи  сотворенности  человека,  что

было присуще церковному  учению,  на идею творческой активности человека.

Человек в представлении философа не столько творение, сколько творец; именно

в этом видит Кузанец уподобление  человека  богу.  С особой  силой эта мысль

выражена в рассуждениях о свойствах человеческого ума, способного подняться к

бесконечному постижению мира на путях его познания.

     2.6  Познание

Совершенно в  духе  передовых  мыслителей Возрождения Кузанец видит цель  в

познании,  духовном  освоении  мира: "Всякий  разумный  дух  стремится к

познанию.  Ибо познание есть жизнь ума,  та цель, к которой он стремится..."

[2, с. 99]. Возможность познания заложена в самой природе человеческого

разума. "Благородное подобие бога", человеческий ум именно  в своей

познавательной  деятельности осуществляет свое предназначение.  Если бог

"развертывает" из себя  мир, то  человеческий  разум развертывает из себя

"предметы рассудка" [2, c. 103]. Это, однако, не означает, что по Николаю

Кузанскому, в человеческом разуме уже заключены заранее готовые понятия,  что

знание предшествует  ощущению  внешнего мира. "Развертывание" не есть и

субъективное "творение" понятий, речь идет о прирожденной человеку - по самой

человеческой природе - способности суждения. Осуществить эту способность,

"развернуть" ее человек может только при  соприкосновении с миром природы -

этой божественной книги, в которой бог раскрыл себя человеческому знанию.

Ум человека,  единый по своей природе,  обладает способностями [5, с. 56],

низшей из которой является ощущение с воображением. Эти способности

принадлежат единому по своей природе уму или духу.

Начало процесса  познания невозможно без чувственного пробуждения.  На основе

ощущений с помощью  рассудка  разум составляет  себе  понятие о вещах.

Воздействие вещей на ум человека через ощущения возможно благодаря наличию в

человеческом  организме  некоего  жизненного  "духа" - телесной субстанции,

связывающей по представлениям средневековой медицины и физиологии, ощущения с

разумной способностью человека [3, c. 65].Воображение служит посредствующей

ступенью между  ощущением и рассудком.  Рассудок есть проявление активной

способности человеческого разума.  Будучи тесно связан с телом как орудием

познания,  рассудок осмысляет полученные ощущением внешние впечатления и

позволяет,  путем их      логического различения и сопоставления, прийти к

более глубокому пониманию сути вещей.  Однако и рассуждение не  способно дать

полноты знания. К постижению истины ведет разумная высшая способность

человека - его разум,  способный к  интуитивному постижению. Он возвышается

над рассудочной деятельностью. Если рассудок не может идти выше и дальше

знания конечного мира вещей, то функция разума - высшее знание сущности

вещей  и  явлений, познание бесконечности. Рассудочное знание не может

постичь бесконечной сущности мира,  оно не может постичь совпадения

противоположностей в "свернутой" природе максимума.

Онтологическому учению Кузанца о боге и космосе и  их диалектической  связи

соответствует и его гносеологическое представление о предмете познания.

"Существует  лишь  один объект  для духовного видения и чувственного зрения,

- утверждает Кузанец, - первое видит то, как он существует в себе, второе -

как он познается посредством знаков.  Единый объект есть "Сама Возможность"

[3, с. 65].

Итак, единый  и единственный объект познания - пантеистически понятый и

истолкованный бог, трактованный в неразрывном  единстве  с чувственно

воспринимаемым миром природы [2, с. 100].

Чувственная познавательная  способность направлена на "некий чувственный

предмет",  но это - "тот же объект",  но познаваемый "только тем способом,

которым он становится известным чувству посредством видимых знаков".

Эти рассуждения Николая Кузанского содержат постановку проблемы сущности и

явления.  Интеллектуальным познанием постигается  сущность вещей,

отождествляемая с "Самой Возможностью" (Бытие-Возможность,  Неиное). Максимум

в  других сочинениях Кузанца,  определяющего этими понятиями бога как

бесконечную сущность вещей.  Поскольку сущность вещей  есть бесконечность,  в

которой совпадают противоположности, процесс познания рассматривается как

раскрытие этого совпадения,  как восхождение от знания конечных вещей к

постижению их бесконечной сущности.

     2.7 Вера и знание

С пантеизмом Николая Кузанского связано и решение  им важнейшего  для

средневековой  и  ренессансной философской  мысли вопроса о соотношении веры

и знания.

В основе учения Николая Кузанского о соотношении веры и знания лежит

представление о космосе,  природе  как  "божественной книге",  в которой бог

"раскрывает" себя человеческому знанию,  и о боге как "свернутом" начале

Вселенной [3,  с. 66]. Поэтому здесь нельзя ограничиться простым приведением

высказываний философа о приоритете веры.

Вера есть путь постижения бога в нем самом в "свернутом" виде.  Но познание

"развернутого"  мира,  более  того, познание бога,  в результате чего

человеческий разум достигает объекта, переходя от конечных вещей к

бесконечной сущности, - есть дело разума, и верой оно заменено быть не может.

Николай Кузанский  еще  сформулировал  учения о "двух  книгах" (Писания и

Природы) как соответственно объектах веры  и знания.  И именно через познание

"книги природы",  по Кузанцу, идет путь подлинного разумного знания, не

смешиваемый с путем веры.

     2.8  Интуиция и бесконечность познания

Неполному и недостоверному чувственному и рассудочному знанию Кузанец

противопоставляет не веру, а высшее интеллектуальное созерцание,  дающее

понимание совпадения противоположностей в единстве,  когда "в своей простоте

ум  все созерцает,  как бы свою величину в одной точке, и все - вне всякой

слаженности из частей,  и не так, что одно есть это, а другое - иное,  а так,

что все есть и одно есть все" [4, с.  188].  Это знание определяется у

Николая Кузанского как интеллектуальное  видение  или  интеллектуальная

интуиция, противопоставляемая рассудочному формально-логическому знанию как

средству, недостаточному для охватывания бесконечности и совпадению

противоположностей.  Это "постижение непостижимого", познание "невидимым

образом" не отождествляется с мистическим экстазом:  в нем  подчеркивается,

прежде всего, его интеллектуальный характер [3, с. 67].

Интеллектуальная интуиция рассматривается в философии Николая  Кузанского

как  "ученое незнание",  выступающее в данном случае не в качестве

предпосылки, а в качестве итога процесса познания.  Ученое незнание есть

именно "ученое". И оно есть именно "знание", но знание того, что истина не

дана в готовом виде,  что постижение истины есть процесс. Оно есть "знание

того, что существует  абсолютно  несоизмеримое" [2,  с.  130].  И оно есть

именно знание,  а не религиозный экстаз.

Процесс постижения истины есть бесконечное движение к ней. Познание

бесконечно из-за бесконечности объекта, и потому, что оно никогда не может

быть завершено. И сама истина рассматривается в философии Кузанца как

объективная,  но недостижимая в своей полноте цель усилий разума. Ибо

познание никогда не сможет  остановиться:  истина  неисчерпаема. "Разум  так

же близок к истине,  как многоугольник к кругу, ибо, чем больше число углов

вписанного  многоугольника,  тем более он приблизится к кругу,  но никогда не

станет равным кругу" [4, с. 10].

В этом гениальном образе содержится глубочайшая мысль о бесконечности

познания. Утверждая историческую ограниченность каждого данного этапа

познания мира, Кузанец отвергает самоуверенное "всезнайство" схоластики,

считавшей возможным достижение полноты знания.  С эти связан и отказ Кузанца

от принципа авторитета [3, с. 68] - не только человеческого,  но, по

существу, и от авторитета Писания, которое  рассматривалось как "способ

выражения" истины,  но не  сама истина, постигаемая собственными усилиями

разума.

Бесконечный процесс познания, бесконечное приближение вписанного

многоугольника  к кругу завершается в философии Николая Кузанского полным

совпадением субъекта  и  объекта, именно в этом своем совершенстве обретающем

мистический характер.  Конечным результатом интуитивного постижения  бога

оказывается "обожествление" человека. Таким образом, Кузанец ставит основой

процесса "обожествления" не волю,  а  именно разум и интеллектуальную

интуицию.

Характерно, что свою мысль об относительности человеческих  знаний  -

"предположений" - Николай Кузанский распространял и на область религиозных

знаний.  Каждая религия, по учению Кузанца,  есть, по существу, также - в той

же логике вписанного многоугольника - лишь приближение к полноте истины. Эта

точка зрения (при этом Кузанский наиболее близким к истине считал

католическое христианство) вела в  тенденции  к  преодолению религиозного

фанатизма и утверждению принципов веротерпимости [3, с. 69].

Необходимым условием приближения к истине в философии Николая Кузанского

становится путь математизации знания.  И здесь, несмотря на следы

пифагорейской мистики чисел, нашла свое отражение глубочайшая мысль о

необходимости математического метода познания мира [2, с. 115]. Дело тут не