Сверхчеловек. Учение Ницше о сверхчеловеке

Новый человек сочетание  силы и благородства. В нем тело и дух не находятся в борьбе и противоречии. Это сочетание  высокого духа и здорового, сильного тела. Для сильного тела главная  радость борьбы и побед. То же для  сильного духа. Он презирает слабость в трусость и порожденную ими  ложь. Сильный дух искренний и  правдивый. Он ищет только достойных  противников, которых можно уважать. Победа для него не самоцель. Важнее сам процесс, сама жизнь как игра и проявление внутренних сил. Именно избыток силы, здоровья, творческой мощи и радости главный источник жизненных проявлений для нового, совершенного человека.

Ницше соглашается с тем, что мир есть процесс становления, вечный поток изменений. Нет ничего бессмертного, вечного, неизменного. Нет  Бога. Но это не значит, что жизнь  обесценилась, превратилась в низость, зло и страдание. Страдает слабая и больная воля, слабое и больное  тело. Для здорового и сального тела не нужен внешний источник радости. Оно само для себя радость и  высшее проявление жизни.

Ницше действительно переоценивает  ценности. Он, естественно, отбрасывает  то, что считает благом толпа: мелкие жизненные удовольствия, добытые  хитростью, расчетом и обманом. Он отбрасывает  также ценности, созданные мудрыми. Они либо создавали ложное представление  о потустороннем, о Боге и бессмертной  душе, унижая и обесценивая жизнь, либо просто считали жизнь злом и  страданием.

Что же такое новые ценности, что утверждает Ницше? Во-первых, он говорит о том, что не может  быть всеобщего блага, блага для  всех. Ценится то, что редко встречается. Люди изначально не равны, поэтому благо  у каждого свое. Бог умер.

Во-вторых, если ставить достойную  цель и пытаться создавать новые  ценности, то это новый человек. Человек, преодолевающий собственную слабость, все самое недостойное, низкое, болезненное  в себе и других. Новый человек - это здоровое, сильное, прекрасное тело и свободный дух. Он творец и  созидатель нового, разрушитель старого. Жизнь есть игра, творчество, созидание, но, одновременно, разрушение, зло и  страдание. В ней есть все: благо  и зло. Тем она и прекрасна.

3. Воля к власти

В философии Ницше понятию  «воля к власти» предназначалась  роль   конструктивной идеи, с  помощью которой он намеревался  заменить всё то, что до сих пор  считалось философией, и большинство  из того, что котировалось как наука. Это понятие представлялось ключом как к его собственной философии, так и к положению дел в  мире как таковом.

Воля к власти – это  не то, чем мы располагаем, а то, что мы собой представляем на самом деле.  Не только мы суть воля к власти, а и все вообще в человеческом и животном мире, в мире  одушевленном и материальном. Во всем мироздании нет ничего более элементарного и вообще ничего иного, чем это стремление и его разновидности.

Таким образом, совершенно ясно, что воля к власти – это основное понятие в философии Ницше, понятие, с помощью которого всё должно быть истолковано и к которому, в конце концов, все должно быть сведено. Это метафизическое или, лучше  сказать, онтологическое понятие, поскольку  «воля к власти» является ответом  Ницше на вопрос « Что есть то, что есть?». Следовательно, мы должны  попытаться понять этот замысел.

Его понятие воли не является чисто психологическим: психологические же волевые акты сами должны объясняться в терминах этой последней. Возможно, Ницше использовал слово «воля», чтобы провести аналогию между волей к власти и нашим привычным психологическим понятием воли, использованию которого нельзя научиться с помощью зрительных и тактильных предикаций.

Главная надежда Ницше, которую  он возлагал на учение о воле к власти, заключалась в том, что оно  сможет способствовать объединению, систематизации и интеграции его философских  идей.

Поскольку «жизнь – это  воля к власти», понятия и ценности тоже суть выражения воли и предназначены  для того, чтобы одна воля могла  контролировать другую волю. Очевидно, живой организм представляет собой  собрание силовых центров, действующих  в унисон. Если абстрагироваться от степени сложности, функция везде  и всюду остается одной и той  же.

Трудно сказать. Почему Ницше  желал прослыть антидарвинистом. Ему  почти так же сильно, как и популяризаторам  Дарвина, нравилась впечатляющая картина  развертывающегося повсюду в природе соперничества и борьбы, предстающей перед исполненным ужасом взором изнеженной публики, склонной считать природу более милосердной. Очень похоже, что его частые антидарвинистские высказывания типа «недостойные выживают, а достойные гибнут» фактически являются игрой слов.

Волю к власти нельзя трактовать как стремление сохранить целостность. Точно также и жизнь нельзя понимать в якобы дарвиновских терминах, как борьбу за существование, то есть искать точку опоры в мире, где  лишь некоторые могут выживать и  размножаться. Так или иначе, стремление к самосохранению не  имеет ничего общего со слепым напряжением воли к власти, которое присуще любой  вещи в любой момент.

Более важное следствие, вытекающее из его теории воли к власти, заключено  в тезисе, что счастье – это  вовсе не та цель, за которую нам  действительно стоит бороться.

Люди, как и всё остальное  в мире, стремятся к власти. На этом пути они весьма преуспели, обуздав  многие из стихийных сил и поэтапно оттеснив от власти все другие живые  существа. Они определенно обладают внушительным количеством власти, однако это не имеет ничего общего со счастьем. Счастье, коль скоро оно вообще имеет  значение, неотделимо от борьбы за власть.

Ницше стремится сказать (и здесь звучит известный нам  мотив его философии), что существует два вида неудовольствия, один из которых  является показателем ослабления, или  упадка, воли к власти. Это её истощение. Бывают неудовольствия, которые стимулируют  силу, и бывают неудовольствия, которые  указывают на ослабление силы и понижение  способности противостоять давлению окружающего мира. Имеются два  соответствующих вида удовольствий – удовольствия от победы противоположны удовольствиям спячки.

Ницше был  глубоко убежден, что воля к власти представляет собой  универсальный принцип и его  действие в той или иной форме  можно обнаружить на каждой ступени  существования. На ступени интеллектуальной жизни воля к власти обнаруживает себя в форме интерпретаций, даваемых людьми жизни : искусство, наука, религия.

Воля к власти – это  жажда свободы в тех, кто оказался в рабстве. Это стремление господствовать и превосходить других в тех, кто  является более сильным и более  свободным.  

Учение о воле к власти разбросано по всем текстам философа. Оно заключается в том, что  мир есть то, что мы сами сделали  и должны воспроизводить, что у  него нет никакой другой структуры, а также значения, помимо тех, которые  мы ему приписываем.

 В зрелый период  творчества Ницше учение о  воле к власти находится в  таком же  отношении к учению  о нигилизме, в каком находилось  аполлоновское начало к дионисийскому  в ранний период его творчества.  Обе эти силы, или понятия, дополняют  друг друга . Нигилизм необходим,  чтобы расчистить почву для  подлинного творчества, представив  мир во всей его наготе, лишенным  значения или формы. А воля  к власти навяжет неоформленной  субстанции форму и придаст  значение, без чего мы не могли  бы жить. Как мы будем жить  и о чём мы будем думать  – об этом только мы сами  можем сказать.

4. Мораль

Понятие морали появляется в связи с попыткой оценить  вещи и явления. Оценка - то, что мнимо  упорядочивает окружающую человека хаотичную вселенную, определяет для  него направление движения. ”Через оценку впервые появляется ценность и без оценки был бы пуст орех бытия” -уверяет нас ницшеанский  пророк Заратустра. Добро и зло  – фундаментальные оценочные  понятия, абстракции призванные помочь человеку ориентироваться в окружающем мире превратились в тиранов, в картонный  небосклон мешающий увидеть Солнце. Ницшеанская философия это одна из первых попыток заглянуть за него, встать “по ту сторону добра и  зла”.

Первую и, возможно, свою главную книгу, посвященную этой проблеме, философскую поэму “Так говорил Заратустра” Ницше написал  от лица небезызвестного персидского  мыслителя. Что побудило философа вложить  свои мысли в уста этого персонажа? Многие аналитики творчества Фридриха Ницше связывают это с тем, что Заратустра был одним из основателей  нынешнего биполярного мира, мира стоящего на двух китах, имя которым  Добро и Зло. Его философская  концепция была полностью построена  на этих понятиях, а концепция Ницше, мягко скажем, ставила эти понятия  под сомнение. В своем сочинении, мысленно вернувшись в эпоху Заратустры, во времена младенчества Добра и  Зла, он, со свойственной только ему  и древним грекам решительностью, сбросил этих младенцев со скалы.

Заратустра у Ницше  смотрит на все с гор, и это  позволяет ему увидеть несколько  больше чем остальные. Да Добро и  Зло придает народам силу, народ не состоится, если не будет оценивать явления, но каждый народ оценивает их по-своему, а значит, эти понятия далеко не абсолютны. Более того, народ непременно погибнет, если его взгляд на вещи не будет отличаться от взгляда его соседа, потому, что народ закаляется в борьбе. От этого сосед никогда не поймет соседа. Мораль конкретной нации обуславливается многими историческими причинами, это не нечто неизменное, данное свыше.

 Вообще, найти истоки  моральных чувств, в девятнадцатом  веке (и начале двадцатого), пытались  многие. Фрейд копался в эмоциях  детей, Маркс в потребностях  целых классов, но самым главным  нигилистом оказался Ницше. Все-таки  его исторический подход к  вопросу морали существенно отличался  от исторического подхода Маркса  мотивом поиска, стержневой идеей,  утопией. Марксу грезилось идеально  справедливое общество, поэтому  для него мораль – “внутренний  регулировщик социальных отношений”. Ницше видел будущее только  в сверхчеловеке, а для сверхчеловека  мораль (та мораль, что господствует  в современной Европе) не что  иное, как кандалы. 

В своем произведении “По  ту сторону добра и зла” (“прелюдии  к философии будущего” и одновременно сопроводительным документом к “Заратустре”) Ницше заверяет, что современная  европейская мораль основана на обыкновенной трусости, а любовь к ближнему –  не что иное, как потаенный страх  перед ним. Страх быть наказанным. Слова “ты должен” для многих единственное, что наполняет их жизнь  смыслом. Естественная, данная человеку природой, воля к власти выродилась у них в волю к подчинению. Им нравится чувствовать себя “орудиями  общественного блага”, “первыми слугами  своего народа”. Да “Мораль в Европе есть нынче мораль стадных животных”. В этом же произведении уже упоминается  о “восстании рабов в морали”  – главной беде современного общества. Позже эта тема будет более  подробно освещена Ницше в полемическом сочинении “К генеалогии морали”.

В “Сумерках идолов”  Ницше обращает особое внимание на отношение морали к страсти. Он уверяет, что “противоестественная мораль, т. е. почти всякая мораль, которой  до сих пор учили, направлена против инстинктов жизни”. Разумеется, христианская мораль и здесь на круг опережает  любую другую. ”Жизнь кончается  там, где начинается «Царствие Божие»” 

Мораль говорит человеку: “погибни!”. Она есть “инстинкт decadence делающий из себя императив”. Даже вовсе  не имморалист Шопенгауэр подвел итог под тем, что было моралью два тысячелетия, определив ее как “отрицание воли к жизни” По-моему, весьма показательно.

 “К генеалогии морали”  Ницше написал всего за три  недели. Это говорит о том, что  все идеи, освещенные в произведении, созрели у философа уже давно.  Здесь он просто подводит итог, собирает под общий знаменатель  и выносит окончательный приговор.

Сперва Ницше обращается к анализу известных ему языков и обнаруживает, что в абсолютном множестве культур слова “хороший”  и “знатный” имеют очень тесную родственную связь (русский язык Ницше вряд ли рассматривал, но тем  не менее слово “благородный”  явно происходит от слова “благо”  т. е. “добро”). Значит во времена формирования языков, или на каком то не таком  уж далеком этапе его развития, именно знатные определяли “что такое  хорошо и что такое плохо”, т.е. давали оценку явлениям. Господствовала рыцарская мораль. Эта мораль основывалась на высокоструктурных и трансцендентных  понятиях, например на понятии чести. Никакой стадности, высоко поднятый подбородок и уверенный взгляд вперед. У древних греков сострадание  если и было благом, то неявно граничило  с неким презрением, или чувством превосходства здорового над  больным. Это была мораль хищных животных.

Но очевидно у плебеев  тоже была какая то альтернативная оценка вещей, оценка стадных травоядных. Хорошо то, что полезно потому, что  оно сохраняет жизнь. Плохо то, что опасно т.к. оно жизнь отнимает. Разумеется, благородные хищники  находили такое отношение к миру, по крайней мере, смешным. “Если  наступить на червя, то он начинает извиваться, чтобы на него не наступили  снова” - это и есть главный тезис  плебейской морали, основанной на самосохранении. Мораль черни была основана на примитивных  потребностях, в то время как мораль господ основывалась на потребностях экзистенциальной ступени.

Оказалось, что знать несколько  недооценивала творческие способности  низов. Они говорили: ”Мы преимущественные, мы добрые, мы прекрасные, мы счастливые”  и не очень жаждали посмотреть вниз, а если и смотрели, то видели там горсть копошащихся муравьев. Но однажды чернь начала творить  свою религию и свою философию