Философские основания экологической этики

    Радость бытия в вечно длящемся  настоящем - характерный лейтмотив христианской житийной литературы наравне с «духом евангельской правды и любви и жалости» [3, с.59]. В этом отношении известные христианские пророки и проповедники с характерным благоговейным отношением к природе как к свидетельству величия Творца являют своей жизнью немало образцов по истине экоэтического отношения к миру.

    Современные христианские теологи  нередко соотносят конфликт человека и природы с библейским сюжетом грехопадения первых людей. Изначально люди пребывали в гармонии с природой и с самими собой. Когда же они пожелали «стать как боги, знающие добро и зло» (Быт.: 3,15), это повлекло ослушание и утрату гармонии и согласия с Богом. «Проклята земля за тебя; со скорбию будешь питаться от нее во все дни жизни твоей» (Быт.: 3,17) – так в жизнь людей прочно и на веки вошел труд. Хозяйственная деятельность людей сделала природу объектом эксплуатации, что в конечном итоге привело к экологическому кризису.

§4. Истоки экоэтики в философских учениях

   Н.К. Гаврюшин отмечает, что «Скромные успехи христианской натурфилософии, отчасти обусловленные ее маргинальным местом в самой христианской традиции, побуждают более внимательно отнестись к экологическим размышлениям представителей иных типов религиозного сознания» [3, с.54-55]. В статье «Экология и христианство» исследователь приводит две притчи из древнекитайского трактата «Чжуан цзы» (ΙV-ΙΙΙ вв. до н.э.): о правителе пожелавшем воспользоваться знанием сущности природы во благо народа, не ведая об опасности этого пути, и о человеке, помогавшим всходам расти, вытягивая их вверх. Смысл этих притч в том, что трагические последствия могут повлечь даже благонамеренные действия, если «взлелеянное рациональным целеполаганием понятие блага несоотносимо с сущностью вещей» [3, с. 55]

    Вспоминается еще одна притча, пронизанная пророческим экоэтическим пафосом. В фильме Мэла Гибсона «Апокалипсис» старейшина рассказывает ее молодым членам племени. Сюжет притчи таков: животные по очереди делятся с несчастным человеком своими достоинствами – силой, скоростью, хитростью. Но человек от этого не становится счастливее. В финале Сова говорит о том, что видит внутри человека черную пропасть, которая будет требовать от мира до тех пор, пока однажды мир не скажет человеку: «Меня больше нет и мне нечего дать тебе». Эта притча предостерегает человека от бездумного потребления благ природы.

    В западной философии после периода Декартовского «самообожения» человека, его поклонения научно-техническому прогрессу, которое обернулось потерей и себя, и природы, И.Кант возвращается к восстановлению принципа целесообразности в отношении к природе.

    Однако в поисках истоков философских оснований современной экоэтики чаще всего обращаются к наследию других двух западных философов – Альберта Швейцера (1875-1965) и Олдо Леопольда (1887-1948).

    В основе концепции А.Швейцера «благоговение перед жизнью» как основание этики ответственности и мировоззрения людей в целом. Философ предлагал рассматривать действия людей не с позиции «выгодно – невыгодно», а согласно критерию «этично – неэтично». При этом этичным признается все, что во благо жизни, а неэтичным – все, что во вред ей.

   О.Леопольд вводит термин «экологическая совесть» и смещает акцент с этического аспекта на экологический. Идеи О.Леопольда фактически обуславливают решительный переход от антропоцентризма к нон-антропоцентризму. Соответственно, оправданной считается любая мера, способствующая сохранению целостности, стабильности и красоты биотического сообщества. Изменение стиля социоприродных отношений О.Леопольд утверждает в качестве условия сохранения природного разнообразия.

    «Идеи и концепции А.Швейцера и О.Леопольда оказались не только фундаментальным основанием зарождающейся экологической этики, но и открытым пространством диалога разных форм знания – экологии, философии, культурологи, этики» [11, с.40].

    В России в 1988 г. выходит книга С.Фишера «Человек и животное. Этико-юридический очерк» в которой утверждается, что все животные заслуживают этико-правовой охраны ради себя самих [11, с.31]. Далее, практически параллельно американскому инвайронментализму, постепенно развивается природоохранное движение в России вплоть до 30-х гг. После полувека индустриального расцвета с конца 80-х гг. возрождается интерес к экоэтическим проблемам, в первую очередь среди философов. С особой остротой встает вопрос, что выберет человечество: скорый экологический апокалипсис или коэволюцию с природой, устойчивое развитие, основанное на новых (или забытых старых) ценностях.

    Идея соразмерности человека и природы, человека и космоса находит свое отражение в философии русского космизма, в трудах Л.Чижевского, В.Вернадского (естественнонаучное направление), Н.Федорова, С.Булгакова, С.Франка, П.Флоренского (религиозное направление), Е.Блаватской, А.Белого, М.Волошина, П.Успенского (мистическое направление), Ф.Достоевского, В.Соловьева, Н.Рериха, Д.Андреева (эстетическое направление) и др.

    Философия русского космизма  в значительной степени опиралась  на представление о том, что  Человек - часть Природы, их  не следует противопоставлять,  но необходимо рассматривать в единстве. Несмотря на неизбежность противоречий между Разумом и Природой, Разум ответственен за отыскание путей их разрешения. Для философов космистов  вполне очевидной представлялась необходимость новой моральной основы взаимодействия человека с природой.

    «Вполне естественно, что в  своем стремлении укрепить сознание  экологической ответственности  современного человечества мы обращаемся к опыту прошлого, ко взглядам мыслителей, в свое время не услышанных «передовой общественностью»» - отмечает Н.К.Гаврюшин [3, с.56]. К таким мыслителям прошлого можно отнести Бернардена де Сен-Пьера («Гармонии природы»), натурфилософов Шеллинга и Лотце, Ульрици, Фехнера, Фитхе-мл, русских философов Архиепископа Никанора (Бровковича), Н.Страхова («Мир как целое»), Н.О.Лосского («Мир как органическое целое»), Т.И.Райнова («Odintzoviana – 1947» и др.), Г.Гурвича, Т.Вышеславцева.

    Остановимся на концепции Тимофея Ивановича Райнова (1888-1915) как наиболее интересной в ракурсе рассматриваемой темы. Философия Райнова соединила в себе натурфилософию и эсхатологию, христианское откровение и положительное естествознание.

    Торжество технократии Т.И. Райнов связывает с образом Антихриста или фактически тождественным ему образом Великого Инквизитора (соотносимым с известным героем притчи Достоевского), стремящегося управлять всеми ради блага всех. «Замыслы, планы и возможности Великого Инквизитора рассчитаны на заботу о субстратных существах, пренебрегая тем, что сквозит под субстратом, что живет в нем – пренебрегая самостями, освобождающимися после смерти» [3, с.58]. Позиции Великого инквизитора философ противопоставляет принцип ясновидения любви в духе М.Шелера.

    При серьезной обеспокоенности угрозой тоталитарной технократии Т.И. Райнов не разделяет и всеобщей увлеченности теорией «ноосферы» Вернадского – Тейяра де Шардена – Ле Руа: «Даже человечество в мыслимой своей предельной интеграции, как «ноосферы» Ле Руа и Вернадского, как одна семья, изжившая внутри себя все противоположности, достигшая солидарности и гармонии – даже такое человечество противостоит всему живому, подчиняя его себе, противостоит и всему неживому, используя его для службы себе <...>: «По высям творения я гордо шагал» - вот образ ноосферного человека…» [3, с.59.]

    Дальновидность Т.И.Райнова проявилась в отношении к использованию энергии радиоактивного распада – это крайне опасно и «будет обеднять землю»!  

3. Основные направления современной экоэтики

    Общим признаком всевозможных направлений экологической этики является нон-антропоцентристский характер взаимоотношений с природой.

    Био- физио- и экоцентризм в качестве высшей ценности рассматривают гармоничное и равноправное сосуществование людей и компонентов живой и неживой природы. Ценностная система экологической этики в рамках биоцентризма достаточно подвижна. В отличие от биоцентризма экоцентризм сосредотачивает внимание в первую очередь на ценности видов и экосистем. Там где нарушаются экоэтические нормы по отношению к природе экоцентристы предлагают применение принципа справедливого возмещения ущерба.

    Экофилософия преодолеквает границы чисто этической проблематики, осмысляя проблемы взаимоотношения человека и природы в философско мировоззренческом плане. Идейным центром этого философского направления стал журнал Ю.Харгроува «Энвайронментальная этика». Экофилософы ратуют за формирование «экологической духовности», основаванной на осознании единства природы и человека, ответственного за нее. Э.Левинас утверждает: «Отныне быть Я означает невозможность отстраниться от ответственности. На моих плечах словно держится все здание тварного мира…никто не может ответить вместо меня. Выявить в Я такую направленность – значит отождествить Я и нравственность. Перед лицом Другого Я бесконечно ответственно» [11, с.45].

     Глубинная экология как понятие появилась в 1973 г. благодаря норвежскому философу А.Нессу. Это одна из школ экологической философии. Глубинная экология подвергает критике базисные принципы западного общества. Наряду с принципом биоцентрического равенства глубинная экология придает особое значение трансперсональной и персональной идентификации, опираясь при этом на концепции восточных религий и достижения западной психологии. В этом отношении интересна книга Дж.Мейси и М.Я.Браун «Возвращение к жизни». Книга переведена на русский язык, помимо изложения концепции глубинной экологии содержит систему тренингов «для воссоединения с жизнью и миром» [10].

    Экофеминизм связывает борьбу за права женщин с отстаиванием прав природы. Это направление признано как самостоятельное и философски обоснованное. Экофеминизм руководствуется своеобразной концепцией, противопоставляющей мужское и женское начало в природе и человеческой культуре, сопоставляя первое с эго-центрическим воинствующим типом поведения, а второе - с эко-центрическим созидательным.

    Все рассмотренные направления современной экологической этики едины в одном – в стремлении табуизировать высокомерное и бездумно-потребительское отношение к природе. 

4. Глубинные противоречия экологической этики

    Разрешение противоречий – излюбленная стезя философии. Очевидно, что экологическая этика как молодая дисциплина, находящаяся в становлении, сохраняет в себе немало противоречий. Диалектический подход философии к рассмотрению экоэтических проблем стремится к поиску свободных от догматизма и скепсиса путей их решения.

    Обозначим некоторые экоэтические  противоречия.

    В 1988 г. профессор экологической истории Калифорнийского университета Родерик Нэш, оказавшись у истоков зарождающейся экоэтики, пишет в своей самой знаменитой книге «Права природы. История экологической этики»: «Спор в основном зашел о том, является ли этика окружающей среды утилитарной и полезной, вытекающей из эго-интереса человека, или может ли природа обладать интересами, ценностью или возможно правами, которые люди должны уважать даже за счет самих себя» [13]. Причиной этого спора оказываются, по-видимому, становится различие мировоззренческих установок спорящих: антропоцентрических и биоцентрических. Книга Нэша повествует о том, с каким трудом западная экологическая философия, экоэтика и природоохранное законодательство избавлялись от пережитков антропоцентризма.

    Другим спорным философским вопросом, согласно Нэшу, стал вопрос о моральной годности: «Все ли в окружающей среде следует включать в моральную сообщность человечества? Если нет, то где именно следует остановиться?» [13]. Одни экофилософы предлагают распространять этику только на домашних млекопитающих, другие – на всю биосферу Земли («глубинные экологи»), третьи расширяют этическую сферу до планетарных или же вселенских масштабов (холизм, гипотеза Геи). Значительным авторитетом в этом вопросе пользуется позиция Олдо Леопольда - «"этика земли", расширяющая сферу моральной сообщности, подразумевает также и "расширение" справедливой практики» [13].

    Однако выдвинутое в 1972 г. предложение Кристофера Стоуна придать деревьям и другим природным объектам законный статус вызвало немалое волнение в обществе. На что Стоун отреагировал выдвижением идеи "морального плюрализма", согласно которой этическая деятельность людей может быть реализована на нескольких логических уровнях. Он предположил возможность существования различных этических систем, определяющих человеческое поведение по отношению к другим людям, окружающей среде, а также эмбрионам, клонированным существам, роботам и другим необычным существам.