Хрестоматия экологии

Есть факты и другого  рода, которые еще не получили широкого признания, потому что они — результат  недавних исторических исследований. Научное и техническое лидерство Запада возникло намного раньше так называемой научной революции XVII века и так называемой промышленной революции XVIII века. Оба эти термина уже утратили свое значение и лишь затемняют подлинную суть того, что с их помощью пытались описать, а именно: важные этапы двух длительных процессов развития, происходивших независимо друг от друга. Не позднее 1000 года н.э., а с некоторой вероятностью, и на 200 лет раньше, Запад стал применять энергию воды в производственных процессах — для перемалывания зерна и других целей. Энергию ветра стали использовать в конце XII века. С самого начала Запад удивительно настойчиво пошел по пути быстрого наращивания своих возможностей и мастерства в развитии энергетики, технических средств, сберегающих труд, и автоматики. Если кто в этом сомневается, пусть обратит внимание на самое впечатляющее достижение в истории автоматических устройств — на создание механических часов с гирями, которые появились в начале XIV века в двух разных вариантах. В позднее Средневековье латинский Запад далеко опередил Византию и страны Ислама не в мастерстве, а в многообразии своих основных технических возможностей, несмотря на то, что культуры - сестры этих двух регионов отличались глубоким опытом, изощренностью и эстетическим величием. В 1444 году крупный греческий церковный деятель Виссарион посетил Италию. В письме на родину он изумлялся превосходству западных кораблей, вооружений, тканей, стекла. Больше всего его поразили водяные колеса, с помощью которых распиливались древесина и работали кузнечные мехи. Ничего подобного он, очевидно, не встречал на Ближнем Востоке.

К концу XV века техническое превосходство Европы стало настолько убедительным, что ее небольшие и враждебные друг другу нации смогли заполнить весь остальной мир, покоряя его, колонизируя и грабя. Одно из самых слабых государств Запада — Португалия — стало символом технического покорения, когда она добилась и около столетия удерживала господствующее положение во всем восточно-индийском регионе. Следует напомнить здесь, что Васко да Гама и Альбукерке использовали технику, которая взяла удивительно мало от естественных наук и опиралась на чисто эмпирические знания.

Принято считать ныне, что современная наука берет  свое начало в 1543 году, когда Коперник и Везалий опубликовали свои великие труды. Мы не  принизим их достижений, если, тем не менее, укажем и на то, что такие системы, как "О строении человеческого тела" или "Об обращениях небесных сфер", не могли появиться за одну ночь. Существование собственно западной научной традиции прослеживается еще с конца XI века, когда развернулось широкое движение за перевод на латинский язык арабских и греческих научных работ. Некоторые замечательные книги, например, Теофраста, ускользнули от внимания тех, кто возжаждал на Западе новой науки, но не более как за 200 лет в основном весь корпус греческих и мусульманских научных трудов уже имелся и на латинском языке, и их живо читали и критиковали в новых европейских университетах. Из критики возникли новые способы наблюдения и аргументации, а затем усилилось недоверие к античным авторитетам. К концу XIII века Европа захватила ведущие позиции в мировой науке, отобрав инициативу из дрогнувших рук Ислама. Было бы абсурдом отрицать глубокую оригинальность Ньютона, Галилея, Коперника, но не меньшего внимания заслуживают ученые-схоласты XIV века — такие, как Буридан или Орезм, на чьи труды первые и опирались. Прежде XI столетия, а уж тем более в древнеримские времена естественные науки едва ли существовали. С XI же столетия и далее научный сектор в западной культуре неуклонно возрастал, усиливая свое звучание.

Итак, развитие нашей  техники и естественных наук началось, обрело самостоятельный характер и  достигло мирового преобладания еще  в Средние века. Поэтому мы считаем, что невозможно по-настоящему понять их природу и нынешнее влияние на экологическую ситуацию, если не проанализировать основные категории средневекового мышления и следствия из них.

До недавнего времени  сельское хозяйство было основным делом даже для так называемых "передовых" обществ, поэтому важное значение имеет любое изменение в способах обработки земли. Самые первые плуги, в которые запрягались по два вола, обычно не переворачивали почву, а только разрывали ее поверхность. Это требовало повторной пахоты поперек предыдущей, и в результате поля покрывались сетью продольно-поперечных борозд. На сравнительно легких почвах и в условиях полусухого климата Ближнего Востока и Средиземноморья такой способ обработки почв оправдывал себя. Но для влажного климата и вязких почв северной Европы он не годился. Во второй половине VII века после рождества Христова северные крестьяне вслед за неведомым инициатором все чаще стали использовать совершенно новый вид плуга, оснащенного вертикальным лезвием для прорезывания линии борозды, горизонтальным лемехом для отрезания почвы на ее глубине и отвалом, чтобы её переворачивать. Трение такого плута о почву было столь велико, что для нормальной работы нужны были уже не два, а восемь волов. Поперечная вспашка уже была не нужна, и поля покрылись длинными бороздами.

Используя прежний плуг, крестьяне распределили между собой  землю так, чтобы каждая семья  получила поле, достаточное для ее обеспечения. Это и было предпосылкой производства. Но никто из крестьян не располагал восемью волами, и крестьяне стали объединять своих волов в большие упряжки, получая на долю каждого такое число вспаханных полос, которое соответствовало его вкладу. В итоге распределение земли основывалось уже не на нуждах каждой семьи, а скорее на силовых возможностях техники обработки земли. Отношение человека к почве основательно изменилось. Прежде он был частью природы, а теперь он стал ее эксплуататором. Нигде в мире подобная сельскохозяйственная техника тогда не внедрялась. И разве случайно совпадение с тем, что и современная техника со всей её безжалостностью к природе была столь во многом создана именно наследниками тех крестьян Северной Европы? <...>

Эти новшества вполне согласуются со стереотипами мышления более широкого характера. То, как люди обращаются со своим окружением, зависит от того, что они думают о самих себе и о своих связях с вещами вокруг себя. Экологические отношения человека глубоко обусловлены его верованиями относительно своей природы и судьбы, то есть религией. Для западного человека это становится совершенно очевидным, как только он оказывается, например, в Индии или на Цейлоне. Столь же верно это в отношении как нас самих, так и наших средневековых предшественников.

Победа христианства над язычеством явилась величайшей революцией сознания в истории нашей культуры. Ныне же мы все уже живем — независимо от того, хорошо это или плохо, — в "постхристианскую эпоху". Конечно, формы нашего мышления и языка в значительной мере перестали быть христианскими, но, на мой взгляд, их суть часто остается удивительно сходной с той, какая им была свойственна в прошлом. Так, например, привычные для нас образцы каждодневной деятельности определяются неявной верой в неуклонный пpoгpecc, о котором ничего не знали как в греко-римской античности, так и на Востоке.

Что же христианство говорит  людям об их отношении с окружением?

Многие из мифов народов  мира дают описания истории творения. Греко-римская же мифология в  этом плане совершенно иная. Мыслители  древнего Запада отрицали, как и  Аристотель, что видимый мир когда-то имел начало. Просто невозможно ввести начало в их схему циклического понимания времени. Резкий контраст этому дает Христианство, которое унаследовало от Иудаизма не только представление о времени как линейном и неповторяющемся, но и удивительную в своем роде историю творения. Всемогущий и любящий Бог шаг за шагом создавал свет и тьму, небесные тела, землю со всеми ее растениями, животными, птицами, рыбами. И в завершение Бог сотворил Адама, а после некоторых раздумий — Еву, чтобы мужчина не был одинок. Человек дал имена всем животным, установив таким способом над ними свое господство. Бог предусмотрел и спланировал все это исключительно для пользы человека и чтобы он управлял миром: всякая природная тварь не имеет никакого иного предназначения, кроме как служить целям человека. И хотя тело человека создано из праха земного, он не просто часть природы — он создан по образу Божию.

<...> Отношение человека  к природе определяется во  многом тем, что он, как и  бог, трансцендентен по отношению к миру. Полностью и непримиримо противостоя древнему язычеству и азиатским религиям, <...> христианство не только установило дуализм человека и природы, но и настояло на том, что воля Божия именно такова, чтобы человек эксплуатировал природу ради своих целей.

<...> "Наука" и "техника"  — это уважаемые слова в  нашем словаре, поэтому некоторые  могут быть удовлетворены, узнав,  во-первых, что с исторической  точки зрения современные естественные  науки — это экстраполяция  натуральной теологии и, во-вторых, что современную технику можно хотя бы отчасти объяснить как западную волюнтаристскую реализацию христианского догмата о трансцендентности человека по отношению к природе и о его полноправном господстве над ней. Мы увидели и то, как около столетия назад наука и техника, будучи прежде совершенно независимыми видами деятельности, соединились, чтобы дать человеку силы, вышедшие теперь из-под его контроля, если судить по множеству негативных экологических последствий.

Лично я сомневаюсь, что  можно избежать ужасного экологического ответного удара, если просто применить к решению наших проблем больше науки и техники. <...> Вопреки Копернику, для нас весь космос все еще вращается вокруг нашего маленького земного мира. Вопреки Дарвину мы в глубине сердца вовсе не считаем себя частью природных процессов. Мы возвысились над природой, высокомерны по отношению к ней, хотим ее использовать для удовлетворения своих самых низких прихотей. <...>

То, что мы делаем с окружением, зависит от нашего понимания взаимоотношений  человека с природой. <...>

Нынешний рост разрушения природы до глобальных масштабов  — это результат работы динамичной техники и науки, начало которым  и положило западное Средневековье. <...>

А. Печчеи

Человеческие  качества

Текст воспроизводится  по изданию: Печчеи А. Человеческие качества. – М.: Мир, 1989.

       С тех пор как существует  человечество, люди всегда бились  над вопросом, что значит быть  человеком и в чем состоит  его земное предназначение. Поиски  ответов на этот вопрос служили  вечной темой философских и религиозных размышлений. Теперь, впервые в истории, появился новый мощный фактор, который необходимо принимать во внимание, размышляя о судьбах человечества. Этот фактор - огромное и все возрастающее материальное могущество самого человека. Это могущество возрастает по экспоненте, год за годом аккумулируя силы для дальнейшего роста. Однако развитие это в высшей степени сомнительно и неоднозначно, ибо оно может послужить на благо человеку только при разумном и сдержанном к нему отношении, при безрассудном же его использовании человеку грозит непоправимая катастрофа.

     С  оборонительных позиций, где он  был полностью подчинен альтернативам  самой Природы, человек стремительно  перешел на позиции властелина  и диктатора. И отныне он  не только может воздействовать и действительно воздействует на все происходящее в мире, но также, вольно или невольно, определяет альтернативы своего собственного будущего - и именно Человеку предстоит сделать окончательный выбор. Иными словами, завоеванное им господствующее положение в мире практически вынуждает его взять на себя общие регулирующие функции. А они в свою очередь предполагают - хочет того человек или нет - уважение к тем сложным системам, в которых тесно переплетаются интересы человека и окружающей его природы. Разгадав множество тайн и научившись подчинять себе ход событий, он оказался теперь наделенным невиданной, огромной ответственностью и обречен на то, чтобы играть совершенно новую роль арбитра, регулирующего жизнь на планете, включая и свою собственную жизнь.

       Эта новая роль человека возвышенна и благородна, ибо ему предстоит выполнять те функции и принимать те решения, которые он ранее относил исключительно на счет мудрости Природы или считал прерогативой Провидения. Говоря словами Джулиана Хаксли, «его роль, хочет он того или нет, в том, чтобы быть лидером эволюционного процесса на Земле, и человеку придется взять на себя руководство этим процессом, с тем, чтобы ориентировать его в благоприятном для всех направлении».

      Не вызывает никаких сомнений, однако, что человек пока еще не выполняет этой роли. Он даже и не начал осознавать, что обязанности его круто изменились и толкают его именно в этом направлении. Он все еще тратит значительную часть моральной и физической энергии на пустячную, случайную работу и мелкие перебранки, которые, возможно, и имели раньше какой-то смысл, но теперь, в его имперский век, тщетны, бесполезны и абсолютно ему не к лицу. Он все еще склонен наделять технику почти мистическими свойствами, надеясь, что она может преодолеть любые трудности, решить практически любые проблемы, автоматически проложить путь к блестящему будущему. Веря в почти  безграничные возможности и всесилие техники, человек, однако, закрывал глаза на то, что при всем своем могуществе техника лишена интеллекта, не способна к рассуждениям и не умеет ориентироваться в нужном направлении. И именно человек - ее хозяин - призван модулировать и направлять ее развитие.             

     По  мере того как возрастало могущество  современного человека, все тяжелее  и ощутимее становилось отсутствие в нем чувства ответственности, созвучного его  новому статусу в мире. У него, так сказать, хватило ловкости похитить огонь у богов, но не было их мастерства и мудрости, чтобы им воспользоваться. И в этом он уподобился неловкому ученику чародея, вынужденному корчить из себя великого волшебника. Могущество без мудрости сделало его современным варваром, обладающим громадной силой, но не имеющим ни малейшего представления о том, как применить ее.

       Снова и снова размышляя над  этим, я все более убеждался, что нынешний глобальный кризис - где все элементы человеческой системы оказались неуравновешенными друг с другом - является прямым следствием неспособности человека подняться до уровня, соответствующего его новой могущественной роли в мире, осознать свои новые обязанности и ответственность в нем. Проблема в самом человеке, а не вне его, поэтому и возможное решение ее связано с ним; и отныне квинтэссенцией всего, что имеет значение для самого человека, являются именно качества и способности всех людей. Этот вывод, который не раз подтверждался в моей практике, оказывается справедливым и в гораздо более широком контексте. Его можно выразить следующей аксиомой: наиболее важным, от чего зависит судьба человечества, являются человеческие качества - и не только отдельных элитарных групп, а именно «средние» качества миллиардов жителей планеты.