Интеллектуальный капитал, его формы и развитие. Проблемы функционирования интеллектуальной собственности в России

В этой модели интеллектуальный капитал представлен в виде арифметической суммы его элементов. В связи со сложностью рассматриваемых явлений необходимо также учитывать взаимодействие элементов между собой и их неодинаковую роль в создании стоимости компании.

3.2 Модель Свейби The intangible assets monitor

К.-Э. Свейби предпочитает употреблять заимствованное у бухгалтерского учета название нематериальные активы, хотя в общепринятом смысле речь идет об интеллектуальном капитале.

Схематично эту модель можно представить в виде таблицы, отражающей инвестиции как в материальные активы, так и в нематериальные. Нематериальные активы он делит на компетенцию сотрудников, внутреннюю структуру компании и внешнюю структуру компании. К компетенции Свейби относит мысленные знания, способности, накопленный опыт и образование. Внешняя структура, по его мнению, ориентирована на отношения с клиентами и поставщиками, то есть имидж компании, торговые марки, признание продукции. Внутренняя структура компании ориентирована на поддержание организации и включает патенты, авторские права, базы данных, административные системы, научные исследования и разработки. Каждый из трех этих показателей оценивается им с точки зрения роста и инноваций, а так же эффективности и стабильности (приложение 2).

Каждый из показателей в модели К.-Э. Свейби имеет свою единицу измерения - проценты, коэффициенты, стоимость в денежных единицах, удельные показатели и т.д. Очевидно, что представленная система показателей дает не прямую, а скорее косвенную оценку интеллектуального капитала компании, представленную в виде результатов (например, добавленная стоимость, удовлетворенность клиентов) или внешних проявлений деятельности менеджеров по увеличению стоимости компании (например, затраты на обучение и образование сотрудников). В отчетах об интеллектуальном капитале не разъясняется порядок расчета показателей, даже тех, которые не имеют общепринятых подходов к расчету. Кроме того, сравнение отчетов одной компании за несколько лет приводит к выводу, что состав показателей достаточно произвольно и без объяснений изменяется, в связи с этим информация становится мало сопоставимой и плохо пригодной для принятия инвестиционных решений [21, с.165-176].

Ряд показателей из представленных моделей, безусловно, можно стандартизировать. Но проблема в том, что смысл показателей должен отражать специфику деятельности компании, иначе интеллектуальный капитал нельзя раскрыть. Следовательно, полная стандартизация в данном случае невозможна, и в этом показатели интеллектуального капитала проигрывают бухгалтерским показателям, порядок расчета которых известен всем. Этот порядок един для всех компаний, независимо от отрасли, вида деятельности и других особенностей. Это обеспечивает сопоставимость показателей во времени и в пространстве.[18, с. 270]

Несмотря на эти уникальные преимущества, современная система бухгалтерского учета продолжает критиковаться менеджерами за отражение лишь прошлых событий и результатов, исторических аспектов деятельности, а не перспектив роста. Р. Каплан и Д. Нортон считают, что современный бухгалтерский учет разработан столетия назад для осуществления долгосрочных сделок между независимыми субъектами, сегодня же потребности компаний иные. Вместе с тем, разработанная этими авторами система показателей для перевода стратегии компании в конечные результаты содержит, наряду с нефинансовыми, финансовый блок. Авторы модели balanced scorecard (в русском переводе сбалансированная система показателей, или ССП), описание которой впервые опубликовано в 1992 г., считают, что дополнение традиционных финансовых показателей системой оценок перспектив компании делает общую систему показателей действительно сбалансированной. В модели ССП четыре составляющих: финансы, клиенты, внутренние бизнес-процессы, обучение и развитие персонала. В этой системе финансам отводится большая роль; к ним должны быть привязаны причинно-следственные связи всех других показателей при условии, что упор делается на долгосрочные, а не краткосрочные финансовые показатели. Нетрудно увидеть, что названные составляющие ССП по существу включают уже ставшие традиционными элементы интеллектуального капитала: клиенты клиентский капитал, внутренние бизнес-процессы организационный капитал, обучение и развитие персонала человеческий капитал.[9]

3.3. Трехлистная  модель FiMIAM

Как было уже отмечено, оценки интеллектуального капитала могут довольно отличаться в разных компаниях. Поэтому сложившаяся основная структура интеллектуального капитала постоянно дополняется новыми подходами и попытками учесть нефинансовые факторы роста стоимости. В трех- и четырехлистных моделях интеллектуального капитала в наибольшей степени учтено взаимодействие между элементами интеллектуального капитала. Трехлистная модель FiMIAM приведена оригинально в приложении 3. При пересечении кругов возникают новые элементы интеллектуального капитала, содержание каждого из которых описывается авторами с целью как можно точнее учесть влияние элементов на стоимость компании. В четырехлистную модель включен такой элемент, как стратегический альянс, или партнерский капитал, который рассматривается как отношения между акционерами. Уход партнера также может привести к потере доходов компании. Основное же достоинство этой модели в том, что авторами построена шкала структурированности элементов интеллектуального капитала (их всего 15, как число различных сочетаний 4-х основных элементов), на которой наиболее структурированным (следовательно, полностью принадлежащим компании) является структурный капитал, наименее клиентский капитал; структурированность человеческого капитала рассматривается ниже среднего уровня. Такой элемент, как, например, структурный капитал плюс человеческий капитал рассматривается как знания, компетенция и умения сотрудников, вовлеченные в структуру компании и которые не могут быть потеряны из-за ухода работника. Этот показатель помещен в середину шкалы структурированности интеллектуального капитала.[9]

Оценка уровня интеллектуального капитала по нескольким элементам сложна для интерпретации, поэтому существуют и модели, предлагающие один обобщающий показатель. Наиболее известным является IC-индекс (IC-index)10, который автор называет показателем 2-го поколения в отличие от показателей 1-го поколения, дающих информацию только об отдельных элементах интеллектуального капитала. IC-индекс представляет собой коэффициент, увязывающий финансовые (в частности, экономическую добавленную стоимость и оценку стоимости фирмы) и нефинансовые (стратегия, компетенция и др.) измерители.

4. Проблемы функционирования  интеллектуальной собственности в России

Происходящая в последние годы в России дискуссия о том, кто является субъектом права на интеллектуальную собственность, созданную, в первую очередь, за счет средств государственного бюджета, — государство или хозяйствующий субъект-разработчик, в определенной степени отражает сложность правовой природы института «интеллектуальная собственность», различие в толковании этого понятия в российском и иностранном патентном праве, недостатки действующего российского законодательства, а также отсутствие экономических механизмов и традиций управления интеллектуальной собственностью в целом.

Проблема собственности на объекты интеллектуальной собственности – одна из базисных проблем развития в России рыночной экономики. Для инвестора, а особенно иностранного, разработчика технологии и хозяйствующего субъекта, который планирует ее использование, вопрос собственности есть главная мотивация, и лежит в основе принятия решения об инвестировании в исследования и разработки или в приобретение созданной технологии. Неясность правовой природы интеллектуальной собственности и ее правообладателя как субъекта правоотношений создает неопределенность в правовых и экономических отношениях, что является сдерживающим фактором инвестиций и инновационной активности.

Урегулирование вопросов, которые связанны с правами на интеллектуальную собственность, созданную за счет бюджетных средств, особенно важно в свете развития связей между наукой и промышленностью. Так как сегодня около 70% организаций сферы науки находятся в государственной собственности и в значительной степени финансируются из средств бюджета, то при кооперации с промышленностью и для стимулирования с ее стороны инвестиций вопрос об интеллектуальной собственности должен решаться на ясной правовой основе, не подлежащей спорному толкованию. Пока этого нет, а значит не будет и единой «инновационной цепочки». По различным оценкам, в России используется от 8 до 10% инновационных идей и проектов, и в то же время в Японии реализуется 95% инноваций, в США - 62% .[16,  с.60.]

Особое внимание к объектам интеллектуальной собственности, созданным полностью или частично за счет средств государственного бюджета, — неслучайно: государственное финансирование остается одним из главных источников поддержки научных исследований и разработок. На его долю приходится около 55% суммарных внутренних затрат на исследования и разработки. При этом по оценкам экспертов, около 90% существующих объектов интеллектуальной собственности создано полностью или частично за счет бюджетных средств.

В настоящее время законодательная и экономическая среда таковы, что остается неопределенным, каким образом государство будет распоряжаться интеллектуальной собственностью, которой оно может владеть, как вовлекать ее в хозяйственный оборот, обеспечивая использование интеллектуальной собственности для модернизации технологической базы российской экономики и существенного повышения конкурентоспособности отечественных товаров.

Экономическая и правовая неясность характерна и для ситуации смешанного финансирования, когда средства выделяются из нескольких источников, а ведь такой метод финансирования НИОКР (Научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки) в настоящее время встречается чаще всего. Поэтому совершенствование действующего законодательства в области охраны и закрепления прав на интеллектуальную собственность, созданную за счет бюджетных средств, а также формирование механизмов, стимулирующих ее коммерциализацию, являются сегодня актуальными задачами. При этом правовая охрана объектов интеллектуальной собственности, на которой часто акцентируется внимание, является необходимым, но недостаточным условием для эффективного использования результатов интеллектуальной деятельности, даже находящихся в государственной собственности. Преимущественное закрепление прав на интеллектуальную собственность за государством не решит и не может решить проблему ее коммерциализации.

Следует отметить, что названные проблемы в определенной степени берут свое начало в советской системе изобретательской и внедренческой деятельности, поэтому имеет смысл проанализировать главные особенности существовавшей тогда системы правового и экономического регулирования процессов создания и внедрения изобретений.

В СССР изобретательское дело было одним из элементов социалистической системы хозяйствования, и его задача состояла в обеспечении планомерного роста и совершенствования производства на базе научно-технического прогресса. Специфика социалистической системы состояла в полной централизации управления как собственно изобретательской деятельностью, так и процессами внедрения новых разработок. Правового понятия «интеллектуальная собственность» как института рыночной экономики, естественно, не существовало, и изобретение не считалось товаром. Поэтому факт его создания и даже правовая охрана не порождали у создателя изобретения (автора или организации-разработчика) исключительных прав на него. Такое право могло принадлежать только государству, и изобретение автоматически закреплялось за ним и поступало в общественное пользование. В условиях общественной собственности на средства производства государство рассматривало изобретения в качестве государственной собственности, что выражалось в формах охранных документов, главной из которых было авторское свидетельство на изобретение. Институт авторского свидетельства, характерный только для социалистической (административной) системы экономики, был введен еще «Положением об изобретениях» 30 июня 1919 г., подписанным В. И. Лениным. Этот декрет и сформулировал основные социалистические принципы охраны изобретений.[27, с. 341]

Теоретически законодательство СССР декларировало равное право автора «по своему выбору требовать либо признания только своего авторства, либо признания за ним авторства и предоставления исключительного права на изобретение. В первом случае на изобретение выдавалось авторское свидетельство, во втором случае — патент». [25, с.110] На практике более 95% изобретений защищались авторскими свидетельствами.[19, с.5]

Таким образом, именно государство являлось единственным субъектом права на использование изобретений, защищенных авторскими свидетельствами, а все изобретения составляли общее достояние государства и общества. Естественно, такие изобретения не закреплялись в собственности за предприятием (организацией), его создавшим. Последнее могло выступать только в качестве заявителя, на имя которого выдавалось свидетельство о создании изобретения.

Передача изобретений для использования отечественным контрагентам осуществлялась в форме «внедрения» изобретений. Поскольку исключительное право на использование изобретений номинально принадлежало государству, на практике это означало предоставление государством права на использование любого изобретения любому предприятию, организации, учреждению без каких-либо разрешений со стороны организации-разработчика и без заключения лицензионных соглашений.

Централизованное «внедрение» изобретений в промышленность происходило, как правило, в директивном порядке, поскольку в отсутствии конкуренции промышленные предприятия не были заинтересованы во внедрении, а покупателей никто не спрашивал, нравится ли им выпускаемая продукция или нет. В итоге проблема «внедрения» результатов исследований и разработок была одной из наиболее болезненных в советской экономике. Соответственно, сроки внедрения были очень большими, особенно в сравнении с аналогичными сроками коммерциализации разработок в капиталистических странах. Если в таких странах, как США и Германия, период коммерциализации (рассчитываемый как период времени между моментом подачи заявки на изобретение и датой первого использования изобретения в экономике) составлял в 1990 году немногим более года, в СССР он был равен четырем годам.

В конце 1980-х гг. стало ясно, что социалистическая система хозяйствования дает сбои, и потребовалось создание новой правовой среды для ускорения внедрения изобретений. 31 мая 1991 года был принят закон «Об изобретениях в СССР», который заложил правовую основу для перехода к рыночным механизмам в сфере создания и использования промышленной собственности, а также для защиты экономических интересов их разработчиков — хозяйствующих субъектов. В качестве такой основы выступила единая патентная форма охраны изобретений. Патент как охранный документ исключительного права предоставлял его обладателю «возможность использовать изобретение по своему усмотрению, а также запрещать использование изобретения без согласия патентообладателя»[26, с. 3, 4, 5]. Имущественные отношения по поводу использования изобретений, охраняемых патентами, приобретали, таким образом, товарный характер. Данный закон, по существу, был гармонизирован с основными положениями патентных законов промышленно развитых стран.