Кэйнсианство и неоконсерватизм

      Что касается теории  предложения, то ее сторонники  выступают против свойственной  монетаристам абсолютизации долгосрочного  денежного регулирования. Сама  по себе денежная политика, подчеркивает, например, М. Фелдстайн, даже если она строится в полном соответствии с регламентом М. Фридмена, отнюдь не гарантирует свободного действия рыночных механизмов, если это действие нарушается несовершенной налоговой системой. Такое регулирование может принести желаемые результаты только в сочетании с новой налоговой политикой. Суммируя принципиальные выводы теории предложения, американский экономист Т. Рот указывает, что «двигателем неинфляционного экономического роста являются налоговые стимулы, соответствующие теории предложения и подкрепленные снижением темпа роста денежной массы».

      Неоконсерваторы  едины в требованиях значительно  уменьшить размеры государственного  бюджета и его долю в национальном  доходе главным образом за  счет экономии на затратах. В  их концепциях в противоположность кейнсианству расходы государства играют в целом пассивную, а не регулирующую роль. В сокращении расходов видят верный путь к тому, чтобы лишить государство финансовых ресурсов, позволяющих ему необоснованно вмешиваться в экономические процессы. Если монетаристы примерно так же подходят и к налогам (для них главное – денежная политика), то создатели теории предложения, напротив, расценивают налоговую политику как важнейший инструмент государственного регулирования экономики. Основным направлением налоговой реформы считается значительное уменьшение предельных налоговых ставок, что, по замыслу неоконсерваторов, должно более полно раскрыть возможности рыночной системы. Такая точка зрения диаметрально противоположна кейнсианской «точной настройке», одной из форм которой является управление совокупным спросом с помощью манипулирования налоговыми ставками.

      В налоговой части  теории предложения предусматривается,  что снижение налоговых ставок  должно быть дифференцированным, пропорциональным предельной эффективности этого снижения. Например, в большей степени надо сократить те виды налогов, которые дадут максимально предельную отдачу с точки зрения накопления капитала и занятости. В первую очередь это относится к налогам на доход от капиталовложений. Тогда появляется возможность перемещения в производственную сферу тех денежных ресурсов, которые ранее вкладывались в недвижимость, расходовались на иные, не связанные с производством цели. Важная роль отводится также реформе налогообложения лиц с высокими доходами. Основной аргумент: это даст сильный эффект потому, что богатых отличает большая склонность к сбережениям по сравнению с бедными.

      В снижении налоговых  ставок неоконсерваторы видят  магистральный путь к решению  многих проблем современного  рыночного хозяйства.

      С налоговыми стимулами  связывается повышение прибыльности  капиталовложений, приближение ее  к уровню, свойственному свободному  рынку, результатом чего станет  увеличение нормы и массы накопления. «Налоговая политика, поощряющая  сбережения корпораций, приведет к росту совокупных инвестиций». Это поможет образованию рабочих мест, причем, что самое важное, увеличение занятости будет происходить неинфляционным путем. Снижению безработицы должно способствовать изменение предпочтений рабочих в пользу занятости (ведь реальные доходы после вычета налогов возрастут) и соответственно повышение предложения труда.

      Налоговая реформа  вызовет увеличение частных сбережений  и кредитных ресурсов, расширит  финансовую базу экономического  роста и устранит вредный для экономики перекос доходов в пользу текущего потребления. Этот эффект, правда, считается возможным лишь при условии, если изменения в налоговой структуре будут сопровождаться антиинфляционной денежной политикой, отвечающей рекомендациям монетаристских теоретиков. Только тогда можно рассчитывать на ослабление инфляционных ожиданий, а в перспективе – на появление дефляционных мотивов в психологии потребителей, побуждающих их в большей степени к сбережению возникающего прироста доходов, чем к его потреблению.

      Объем личных сбережений  со временем увеличится настолько,  что его хватит как для частных  инвестиций, так и для финансирования  бюджетного дефицита, который не  исключен в период перехода  к консервативной экономической  политике. Личные сбережения рассматриваются, как видно, в качестве своеобразного запасного резервуара денежных средств, позволяющего размещать дополнительные долговые обязательства государства, не прибегая к эмиссии.

      Долгосрочным последствием  снижения налоговых ставок будет не рост бюджетного дефицита, а, наоборот, его уменьшение, что поможет стабилизации инфляционного процесса. Это заключение известно в мировой экономической науке как «эффект Лаффера». Американский экономист А. Лаффер обнаружил его в ходе математического исследования двух функций, фиксирующих зависимость налоговых поступлений в бюджет от налоговых ставок на прибыль и заработную плату. Оно показало существование определенного оптимального уровня налоговых ставок, при котором значения функции государственных доходов достигают максимума, а также уменьшение значения этой функции в случаях, когда налоговые ставки больше или меньше оптимальной отметки. Только после этого началось подробное изучение «эффекта Лаффера» на основе эконометрической техники (для разных стран, периодов и т.д.) и появилось его словесное описание. Смысл последнего заключается в том, что уменьшение налоговых ставок вызывает лишь кратковременное падение объема государственных доходов. В отдаленной перспективе эта мера обеспечивает рост сбережений, инвестиций, производства, занятости, а значит, совокупных доходов, подлежащих налогообложению. В конечном счете возрастут государственные доходы, уменьшится дефицит бюджета, более слабым станет эффект вытеснения, произойдут торможение инфляции и ускорение экономического роста.

      «Эффект Лаффера»  занимает в теории предложения  исключительно важное место. Именно  через него проходит главная  линия связи между концепцией  налогового регулирования, находящейся  в центре этой теории, и принципом  равновесия бюджета, который лежит в основе концепций инфляции и экономического роста. Если рассматривать теорию предложения в целом, то можно утверждать, что она представила немало оригинальных разработок проблем налогообложения. Этого, однако, нельзя сказать о денежной политике, в оценке которой представители теории предложения большей частью заимствуют идеи монетаризма⁷.

      Единая позиция  неоконсерваторов в отношении  системы государственного регулирования  экономики заключается в том,  что это регулирование должно  иметь долгосрочный характер и ориентироваться не на антициклическое управление совокупным спросом, а на стимулирование предложения товаров, капиталов и других факторов производства.

      То, что фактор  спроса фактически остался за  рамками теории предложения, а также настойчивые призывы консерваторов навсегда покончить с антициклическим регулированием экономики вызвали в мировой экономической науке далеко не однозначную реакцию. Все более заметна тенденция к консолидации представителей теоретических направлений на почве антиконсерватизма. Несмотря на многочисленные внутренние разногласия, они проводят общую линию, отмечая, что неоконсерваторы страдают догматизмом, потерей чувства реальности, пренебрежительным отношением к урокам кризисов. Характеризуя составленный консерваторами проект реформы государственного регулирования, видный теоретик современного кейнсианства нобелевский лауреат Дж. Тобин подчеркивает: «Трудно примирить их сценарий с хорошо известными фактами, относящимися к промышленному циклу». Той же точки зрения придерживается Дж. К. Гэлбрейт. Высказывая серьезные опасения по поводу широкомасштабных политических амбиций неоконсерваторов, он считает, что государство, формирующее свою стратегию на базе одних только заключений монетаризма и теории предложения, проводит «наихудшую экономическую политику».

      Эти и многие  другие предостережения, хотя  и побудили политиков проявлять  известную осторожность в отношении  положений неоконсерватизма, не  помешали им сделать выбор  в его пользу. В 80-е годы ряд принципов монетаризма и теории предложения был положен в основу экономической политики правительств США, Великобритании и других развитых стран. Тем самым экономика и политика последнего десятилетия дают достаточно оснований для оценки реальной значимости неоконсерватизма.

      Оказалось, что  в практическом отношении входящие  в него концепции отнюдь не  равноценны. Высветились крайности,  предложения, малопригодные для  реальной экономической политики (демонтаж системы государственного  социального обеспечения, отказ от антициклического регулирования и др.), на которые не откликнулось ни одно консервативное правительство. Кроме того, среди рекомендаций неоконсерваторов обнаружились и такие, что на практике дали эффект, ниже ожидавшегося. Например, развитие экономики США в 80-е годы показало, что «эффект Лаффера» оказался недостаточным для преодоления бюджетного дефицита, хотя условия этого эффекта были соблюдены (консервативная направленность налоговой политики, действенное антиинфляционное регулирование и ряд других мер). В то же время выявились не учтенные неоконсерваторами резервы регулирования, мобилизация которых позволила американскому государству снизить темп инфляции, ускорить экономический рост и придать ему новое качество. Вопреки доводам представителей теории предложения, оно сумело это сделать в условиях хронического федерального дефицита.

      Практика развитых  стран подтвердила, что в неоконсервативных  концепциях есть немало реалистических  моментов. Речь идет о новых  научных результатах, уточнении или опровержении известных положений применительно к условиям современной экономики. Главная заслуга неоконсерваторов состоит в том, что они точнее, чем представители других течений мировой экономической мысли, разработали диагностику наиболее сложных и запутанных болезней экономики развитых стран 70-х годов. Для этого понадобились содержательные исследования проблем безработицы, инфляции, экономического роста, денежного обращения, государственных финансов и т.п. Именно неоконсерваторы доказали необходимость перестройки системы государственного регулирования экономики, сложившейся в этих странах в послевоенный период. Они верно уловили, что магистраль такой перестройки проходит через всемерную мобилизацию созидательного потенциала рынка, максимальное использование его возможностей. Большую ценность имеют и конкретные разработки, касающиеся, в частности, инфляционных ожиданий, налогового стимулирования производственного накопления, разграничения функций денежной и бюджетной политики.

3.Современное кейнсианство

      Очевидная к середине 70-х годов несостоятельность ортодоксального  кейнсианства и неоклассического  синтеза стимулировала разработку  альтернативных версий кейнсианства. Вначале наиболее многообещающим  представлялось формирование посткейнсианского направления, а с конца 70-х годов – нового кейнсианства.

      В современной литературе и журналистике за приверженцами неоконсерватизма прочно закрепился термин «неокон».

Основные положения современной  неоконсервативной программы были изложены Вильямом Кристолом и Робертом Каганом в 1996 году. Суть их была выражена в следующем⁸:

1. США призваны осуществлять «гуманную глобальную гегемонию» (англ. benevolent global hegemony) во всём мире на основе своего международного влияния и авторитета, возникшего в результате международной и оборонной политики прошлых лет.
2. Авторы статьи предлагают следующие «три императива»:
3. Мощное увеличение военного бюджета.
4. Пропаганду патриотизма и милитаристских ценностей среди гражданского населения, «единение народа и армии», рекрутирование в её ряды как можно больше добровольцев.

«Моральная ясность» (англ. moral clarity) действий — не дожидаясь появления  угроз, активно внедрять во всем мире американские политические принципы —  демократию, рыночную экономику и  уважение к свободе.

В 70-е годы активно велась разработка кейнсианских неравновесных моделей. В них концепция общего равновесия Вальраса, описывающая систему взаимосвязанных и одновременно уравновешивающихся рынков, видоизменялась таким образом, чтобы получить выводы кейнсианского характера. Несмотря на некоторые достоинства технического плана, разработки в этой области пошли лишь немногим дальше формулирования традиционного неоклассического тезиса о том, что жесткость номинальных цен и заработной платы может вызывать неравновесие и безработицу.      Многие кейнсианцы рассматривали подобного рода изыскания как ревизию кейнсианского наследия, попытки низведения кейнсианства до частного случая неоклассики. Заметный вклад в развитие теории внесли некоторые кейнсианские теоретики, не принадлежащие ни к одному из новых направлений. Это прежде всего Дж. Тобин, который в 1981 г. был удостоен Нобелевской премии за комплекс работ в области портфельного подхода к ликвидности, Ф. Хан и др.

      Посткейнсианство  вобрало в себя всех тех  экономистов, кто протестовал против «принижения значимости кейнсианской революции», попыток растворить идеи Кейнса в неоклассике.

      Вдохновителями и  первопроходцами посткейнсианства  принято считать Джоан Робинсон, Николаса Калдора и Пьеро Сраффу. Зарождение посткейнсианских подходов относят к 1956 г., когда увидели свет две работы – «Накопление капитала» Робинсон, содержавшая оригинальную теорию накопления капитала, и «Альтернативные теории распределения» Калдора. Вскоре (в 1960 г.) вышла книга Сраффы «Производство товаров посредством товаров», положившая начало кейнсианским изысканиям в теории стоимости. В этих и последовавших за ними работах Робинсон, Калдор, Сраффа, а также их последователи пытались «завершить» кейнсианскую «революцию» путем выделения и развития радикальных и новаторских элементов теории Кейнса и отсечения имевшихся в ней рудиментов неоклассики.