Этика счастья. Наслаждение и долг

На бытовом уровне перфекционизмом называется чрезмерное стремление к совершенству, склонность предъявлять самому себе и окружающим людям очень высокие требования.

Иногда перфекционизм  называют «синдромом отличника» —  из-за желания все в жизни делать на «отлично». В школьном и студенческом возрасте такое поведение более  типично для девушек из-за их большей  склонности следовать социальным нормам, однако может развиваться и у  молодых людей.

С психологической  точки зрения перфекционизм —  личностная черта со сложной структурой. Ее основные признаки:

• Завышенный уровень притязаний и высокая требовательность к себе;
• Высокие стандарты деятельности и ориентация на «самых успешных»;
• Восприятие других людей как требовательных и критикующих;
• Постоянное сравнение себя с окружающими;
• Оценка и планирование деятельности по принципу «все или ничего» (поляризованное мышление);
• Фиксация внимания на собственных неудачах и ошибках.

Стремясь довести  любое дело до идеала, «шлифуя» каждую мелочь, перфекционисты постоянно испытывают сомнения в качестве выполненной  работы, крайне чувствительны к критике  и практически не имеют возможности  испытывать удовлетворение от результатов  своей деятельности из-за убеждения, что она выполнена недостаточно хорошо. 

Чрезмерное стремление к совершенству часто оборачивается  одиночеством (невозможно найти друзей, отвечающих сверхвысоким требованиям), отсутствием возможности отдыхать и развлекаться (стремление идеально выполнять даже незначительные дела отнимает огромное количество времени) и нервными расстройствами, к которым  приводит постоянное напряжение (т.к. отличные результаты надо постоянно подтверждать). Перфекционисты болезненно реагируют  на любую критику, с трудом приспосабливаются  к новым условиям; с окружающими  людьми они нередко предпочитают не сотрудничать, а соперничать и  соревноваться. 

Типичные мысли  и убеждения перфекционистов, касающиеся самих себя и их отношения к  окружающим:

• Работая над чем-нибудь, я не могу расслабиться, пока не доведу дело до совершенства
• Быть лучшим — это цель моей жизни.
• Люди должны все делать качественно, если они за что-то берутся.
• Если я допущу даже маленькую оплошность, окружающие мне этого не простят.
• В любом деле нужно выкладываться «по полной программе».
• Не нужно оставлять людям ни одного повода усомниться в твоем совершенстве.
• Я стараюсь не общаться с людьми, которые ни к чему не стремятся
• Мне нужны материальные подтверждения моего успеха.
• Меня раздражает, когда люди допускают ошибки в простых делах.
• Я не уважаю обычных, ничем не примечательных людей.
• Люди, которых я ценю, не должны меня подводить.
• Все дела одинаково важны.
• Я постоянно работаю над собой, стремлюсь быть лучше с каждым днем, с каждым следующим заданием.
• Я расстраиваюсь, если нахожу ошибку в своей работе.

Чрезмерное стремление к совершенству сопряжено с хроническим  чувством эмоционального дискомфорта, низкой продуктивностью деятельности, риском психических расстройств  и даже риском суицидального поведения.

Рано или поздно все перфекционисты начинают испытывать чувство усталости, тревоги и  безнадежности.

3. Счастье и  судьба

Оказывается, Счастье и Судьба тесно  взаимосвязаны и дополняют друг друга. В античном мире понятие счастье  отождествлялось с греческим  понятием эудемониа, что буквально  переводится как «судьба человека, находящегося под покровительством Богов». Любое мгновение счастья воспринималось как особая удача, особый подарок богов или дар судьбы, который всегда приходит в ответ на особые усилия человека. «Счастье связывалось, прежде всего, с удачей, фортуной. Но удача — подарок богов, а боги не награждают людей случайных. Поэтому восприятие счастья как счастливой судьбы и заслуженного блага тесно переплетены. Однако счастье, считали древние, нельзя добыть прямыми усилиями. Оно, как и судьба, не зависит от самого человека» (энциклопедия «Аванта»).

В древности к Счастью относились с особым трепетом, считая, что оно  и есть суть Сокровенного Смысла Жизни. Счастье — это Тайна. Оно так необъятно и бесконечно, как сами Боги и само мироздание. Но эта Тайна очень хрупкая, не зря же ее всегда называли Птицей.

Чем больше пытаешься поймать Птицу  Счастья, тем быстрее она от тебя улетает. Чем больше пытаешься ограничить Счастье, заключить его в узкие  рамки твоего собственного восприятия и твоих желаний или взять  его штурмом, тем больше оно тебе сопротивляется и тебя боится.

Сокровенное и истинное Счастье  никто и никогда не видел в  лицо и вряд ли когда-нибудь увидит, точно так же как вряд ли когда-нибудь увидит в лицо Богов и Судьбу, стоящих за ним и его охраняющих. Само Счастье тебе недоступно, но зато тебе доступен ШАНС прикоснуться к  нему — «призвать его хранителей»  и «встретиться с Судьбой и  Богами» в определенной точке  пространства и времени.

В древности говорили о ШАНСЕ  как об особом времени Судьбы, когда  человек получает возможность прикоснуться к Счастью по мере сил своего Духа, достоинств своей Души, чистоты своего Сердца, правильности своих реакций  и своего выбора. ШАНС — это подходящий момент, подходящее время для переосмыслений, выборов и действий человека, которые  благословляют Судьба и Боги и  которые рано или поздно приведут к истинному Счастью. Время, когда  в твоей жизни появляется Шанс, считали древние, священное, это  на самом деле тот самый назначенный  срок, когда проявляются особые действия Бога и Судьбы в ответ на особые и постоянные усилия человека.

Это тот самый священный миг, когда индивидуальные усилия человека сливаются с непознаваемой волей  Судьбы. По словам римского поэта и  мудреца Пиндара, вне этой точки  встречи с Богом любое достижение цели, любая творческая и другая деятельность (в том числе и  спортивная) либо ни к чему не приводили, либо представляли собой лишь стремление к определенным результатам, не получившим одобрения и покровительства  Неба и, соответственно, быстро терявшим смысл и ценность, даже когда человек  результатов добивался. К счастью  можно прикоснуться только в этой точке встречи. Вне этой точки  и без «покровительства судьбы» все результаты, обретения и достигнутые цели, даже самые желанные, быстро превращаются в обыденность, тоску и искусственную, «механическую» форму, которая быстро портится, теряет смысл и порой приносит разрушение или сама разрушается, потому что не получила «благословения неба», ведущего к счастью.

В результате мы судорожно ищем, чем  бы ее заменить, и меняем ее на другую вещь или цель точно такую же, потом на третью, четвертую, пятую, и  наша жизнь превращается в замкнутый  круг, лишенный счастья и полностью  отрезанный от сокровенной воли судьбы и благословения Бога.

4.Счастье и  страдание, несчастье

       Счастье  перемежается с несчастьем, как  розы с шипами. Так же, добро  и зло, красивое и безобразное,  истина и ложь, в системе человеческих  понятий счастье выступает в  паре с несчастьем. Эта двойственность  начинается с составляющих счастья  и несчастья, ибо удовольствия  противоположны огорчениям, радость  – страданию, веселье – грусти, наслаждение – боли, блаженство  – отчаянию; они в конечном  счете разделяют судьбу человека  на счастливую и несчастливую.

        Существует  ли между счастьем и несчастьем  та же симметрия, что и между  удовольствием и неудовольствием,  наслаждением и болью, весельем  и грустью?

Необходимо внести уточнение  в этот вопрос: существует в терминах или существует в самих явлениях? В терминологии проявляется симметрия  «счастья» и «несчастья», однако она неполная. Так счастьем называют иногда очень удачное событие, оказавшее  благотворное влияние на дальнейшую судьбу человека; несчастье обозначает обычно какую-то неудачу, постигшую  человека, какой-то неприятный случай, приведший к невосполнимой утрате и ухудшающий его дальнейшую судьбу.

В этом смысле говорят, что  «их постигло несчастье» и о тех, кто утратил кого-то близкого и  любимого, и о тех, кто стал инвалидом, а иногда и о тех, кто потерял  имущество, хотя эта утрата не относится  к невосполнимым. Когда обстоятельства не благоприятствуют человеку, тоже говорят, что его «преследуют несчастья». Однако слово «несчастье» редко  употребляется так, чтобы оно  соответствовало слову «счастье»  в «психологическом» смысле, то есть в значении очень интенсивного неприятного  переживания; для этого существуют другие слова, в частности «горе». В древности только в отдельных  случаях «эвдемония» противопоставлялась  «какодемонии», а наслаждение и  блаженство вообще не образовали негативных категорий. Негативный термин «несчастье»  является особенностью современных  языков. Философы говорили о счастье чаще всего в смысле идеала, а не характеристики жизни, поэтому они могли оперировать одним словом «счастье», обходясь без его противоположности.

Однако не было особых возражений против того, чтобы смоделировать  терминологию симметрично, в то время  как лингвистической асимметрии не соответствует асимметрия явлений:

а) событиям, особенно удачным  и благотворно влияющим на судьбу человека («житейское» счастье), соответствуют  события крайне неудачные и отрицательно влияющие на дальнейшую жизнь человека;

б) положительным ощущениям  особой интенсивности («психологическое»  счастье) соответствуют состояния  горя не меньшей интенсивности;

в) жизни, содержащей высшую степень добра (эвдемония, блаженство), соответствует жизнь, перенасыщенная злом;

г) удовлетворению жизнью в  целом соответствует неудовлетворение; это означает, что счастью strict sensu соответствует на другом полюсе несчастье.

Многие считают, что несчастье  имеет иную природу, чем счастье, и что понития счастья и  несчастья не являются полностью  симметричными.

Генрих Гейне высказывал распространенное убеждение, облачив  его в форму образов, когда  сравнивал счастье с легкомысленной девушкой, которая приласкает, поцелует и убежит; несчастье, наоборот, похоже на женщину, которая сильно привязывается, не спешит уйти и спокойно сидит  возле тебя. Счастье мимолетно, его  трудно удержать; несчастье же, наоборот, отличается постоянством и редко  бывает непродолжительным.

Это относится, однако, к  психологическому понятию счастья  и несчастья. Именно интенсивное  ощущение счастья столь непостоянно. Удовлетворение жизнью, как и неудовлетворенность, относительно постоянно.

Согласно другой точке  зрения, несчастье является для человека обычным состоянием, нормальным, а  счастье – исключением. Выражая  данную мысль в крайней форме, говорят, что несчастье – это  естественное состояние человека, а  счастье – неестественное. Счастье  похоже на хождение по проволоке: удержаться трудно, легко упасть. Счастье можно  сравнить со здоровьем: оно есть состояние  гармонии; гармония же одна, а дисгармоний  много. Обычно чаще возникает опасность  впасть в дисгармонию, болезнь, несчастье, чем возможность сохранить гармонию, здоровье, счастье.

Видимо, так оно и есть. Тем не менее, физическое и психическое  состояние большинства людей  нормальное, то есть их организм функционирует  нормально, удерживаясь в этом исключительном состоянии – здоровье. И если сравнивать счастье с хождением  по проволоке , с которой легко  соскользнуть, то по проволоке намагниченной: упасть не позволяет действующее  магнитное поле.

Высказывается еще одна точка  зрения: страдание глубоко проникает  в сознание человека, захватывает  его целиком. Несчастье более  интенсивно, чем счастье, а поэтому  и более продолжительно: на несчастье  не действует время; время излечивает боль, страдания, но не несчастье.

Человеку, считающему, что  его постигло несчастье, нельзя объяснить  и удедить его, что он «не так  уж несчастлив» именно потому, что  его сознание, целиком охваченное страданием, не может переключиться  на что-нибудь иное; в нем нет места  для шутки, для положительных  ощущений и оценок. В то же время  счастливого человека можно разубедить (легче или труднее, но всегда) в  счастье, внушить, что его счастье  еще не есть истинное счастье. Этот взгляд правильно отражает состояние  глубокого несчастья. Но асимметрия счастья и несчастья, по всей видимости, происходит потому, что уравнивается наивысшее счастье с не особенно глубоким счастьем. Однако ведь существует и счастье, пронизывающее все сознание. Человек, испытывающий наивысшее счастье, будет глух к словам каждого, кто хотел бы отравить ему это счастье.

Дело в том, что в  счастье существует градация менее  или более полного удовлетворения. И точно такая же градация существует и в несчастье. Речь идет, таким  образом, о разновидностях счастья  и несчастья. Если различать «вертеровское» несчастье (когда человек не знает, что, собственно, его мучает) и настоящее, подлинное, трагическое несчастье (когда  человек знает, почему он страдает, но не может помешать этому), то такая же двойственность обнаруживается и в счастье. Героиня Т.Ленартовича, которая счастлива, сама не зная почему, является счастливой противоположностью Вертера. Но такое счастье или несчастье не бывает длительным. И проходит без следа.

Подлинное счастье возникает  в таких же психологических условиях, как и несчастье. «Только счастливый может быть несчастным», ибо только тот, кто ведет жизнь содержательную и насыщенную, может быть счастливым и может быть несчастным, а жизнь  других людей проходит в индифферентных состояниях, более или менее приятных или неприятных, но ни счастливыми, ни несчастными их не назовешь.

Внешние условия счастья  и несчастья сходны с определенной точки зрения: в жизни, обремененной однообразной, механической работой, которая  не оставляет свободной минуты для  раздумий над собственной судьбой, нет места для счастья, но нет  места и для несчастья. Нельзя сказать, чтобы несчастье было по своей природе более длительным, чем счастье, как считают одни, или что оно более естественно, как думают другие, или более полно, как полагают третьи. Различие состоит  скорее в том, что легче что-то разрушить, чем создать. Одно мгновение  - неудача, несчастный случай, смерть близкого человека – может разрушить гармонию жизни и уничтожить удовлетворение жизнью, но трудно предположить, чтобы  одно мгновение могло создать  гармонию жизни. Несчастье чаще зависит  от одного неблагоприятного случая, чем  счастье от благоприятного. Покой, уважение, удовольствие от общения с людьми, потерянные в несчастье, нелегко  обрести вновь, трудно склеить старое так, чтобы не осталось следа разбитого. Труднее поэтому перейти от несчастья  к счастью, чем наоборот. Но всегда можно перейти, по крайней мере, к  индифферентному состоянию, ибо, как  с горечью писал Шатобриан  в повести «Атала», «нас не хватит даже на то, чтобы долго быть несчастными».