Конфликтный потенциал экологического фактора

Ряд исследователей считают маловероятным, что споры из-за водных ресурсов повсеместно приобретут форму вооруженных конфликтов. Для П. Глеика водные ресурсы в редких случаях могут быть единственным источником вооруженного конфликта или войны. Он выделяет шесть типов водных конфликтов в зависимости от роли воды в конфликте, среди которых вода является главной целью только в одном случае:

1. Как главная цель конфликта.
2. Как оружие в ходе военных действий.
3. Как политическая цель.
4. Как цель военных действий.
5. Как цель или инструмент террористических атак.
6. Как предмет споров в контексте экономического и социального развития²⁹.

По данным Национального разведывательного  совета при ЦРУ США к 2015 году почти половина населения мира, более 3 млрд. человек, будет жить в странах, испытывающих недостаток воды. Это страны Африки, Ближнего Востока, Южной Азии, а также север Китая. В развивающихся странах 80 % воды используется в сельском хозяйстве, но к 2015 году им не удастся сохранить нынешние масштабы орошаемого земледелия, ибо для производства тонны зерна необходима примерно тысяча тонн воды³⁰. В то же время уровень грунтовых вод под некоторыми из крупнейших областей земледелия Северного Китая падает ежегодно на 5 футов³¹, а в Индии – от 3 до 10 футов³². По мнению американских экспертов, по мере исчерпания запасов воды она станет источником конфликта. Так почти половина земной поверхности занята бассейнами рек, каждый из которых делят между собой две или более страны; свыше 30 государств получают более трети воды извне. Например, попытки Турции строительства дамбы и ирригационных сооружений на реках Тигр и Евфрат могут привести к снижению поступления воды в Сирию и Ирак, страны, в которых к 2015 году будет намечаться значительный прирост населения. К этому же времени, по оценке американских аналитиков, возникнут споры между Египтом, Эфиопией и Суданом за пропорциональное использование вод Нила и соглашения о совместном использовании водных ресурсов станут соблюдаться с меньшей тщательностью. Нехватка воды в сочетании с другими источниками напряженности (которые будут иметь место, например, на Ближнем Востоке) могут привести к масштабному военному конфликту.

Таким образом, бесперебойное обеспечение  населения доброкачественной водой является одним из важнейших факторов национальной безопасности. Несмотря на Указ Президента Российской Федерации от 4 февраля 1994 года № 236 «О государственной стратегии Российской Федерации по охране окружающей среды и обеспечению устойчивого развития», на постановление Правительства Российской Федерации от 18 октября 1992 г. № 802 «О неотложных мерах по обеспечению питьевого водоснабжения в Российской Федерации», эта проблема остается нерешенной, а в ряде регионов страны (в том числе Дагестане, Калмыкии) она приобрела критический характер³³.

Рассматривая проблемы обеспечения  того или иного общества водными ресурсами, необходимо отличать два понятия: наличие водных ресурсов и доступ к водным ресурсам. Наличие водных ресурсов предполагает их физическое наличие, тогда как доступ означает возможность людей в пределах определенной страны или региона иметь доступ к воде. Наличие водных ресурсов зависит больше от физических или экологических факторов (географическое местоположение, климат и других). Доступ же к водным ресурсам больше зависит от социальных или политических факторов (размер аграрного сектора, зависящего от ирригации, эффективность водоснабжения тем или иным муниципалитетом и других). Доступ к водным ресурсам – это проблема неадекватных правительственных инвестиций и политической воли³⁴. Если в развитых странах доступ к воде считается правом каждого гражданина, то для многих развивающихся стран доступ к чистой питьевой воде – это роскошь³⁵. В них география водных систем является результатом политических соображений, а не какого-либо стратегического видения. Вода становится политическим товаром.

Вода – это ресурс, который важен как для выживания человека, так и для развития экономики. Дефицит воды негативно сказывается на здоровье и благосостоянии человека. Не удовлетворив потребность населения в пресной воде, государство не может обеспечить в полном объеме никаких прав человека. Чем больше государство имеет водных ресурсов, тем выше его потенциал экономического развития. Поэтому ограниченность водных ресурсов неизбежно ведет и к ограничению экономического развития³⁶.

Рост населения и доходов  увеличивают спрос на воду для бытовых и индустриальных целей. Воды все более и более не хватает, а новые источники пресной воды делают ее дорогостоящей и недоступной для многих бедных государств. Это стимулирует внутринациональные конфликты между промышленностью, городскими центрами и сельским хозяйством. Чтобы помешать развитию подобных конфликтов государства устремляют взгляд за пределы своих границ.

Дефицит пресной воды способствует росту асоциального поведения, которое увеличивает уровень  насилия в пределах общества. Он снижает эффективность политического управления и ведет к «неудавшемуся государству» (failed state). Государства, чтобы избежать негативных последствий недостатка воды, пытаются распространить свой контроль над всем водным бассейном, который они разделяют с другими странами.

Сегодня все большее  внимание исследователей фокусируется на тех водных ресурсах, которые пересекают политические границы. Приблизительно 261 водных бассейнов и бессчетное число трансграничных водоносных горизонтов охватывают собой около половины земной поверхности и затрагивают 40% мирового населения³⁷. Решение споров вокруг этих ресурсов представляется очень трудным и запутанным. Они игнорируют политические границы и непостоянны во времени и пространстве. Международные правовые нормы, призванные регулировать отношения, которые затрагивают такие водные ресурсы, развиты слабо и  часто противоречивы.

Международное право оперирует  двумя принципами: «равное распределение» и «обязанность не причинять вреда другому». Но эти главные принципы не позволяют разрешить многие проблемы общих водных ресурсов. Государство, которое желает увеличить свое водопотребление прибегает к первому принципу, требуя сокращения водопотребления в тех странах, где его уровень выше. Государство же, стремящееся сохранить свой существующий уровень водопотребления, апеллирует ко второму принципу, не желая делиться с кем-либо другим. Международное право построено на учете интересов национальных государств, но при этом игнорируются водные права   других политических субъектов, таких, например, как палестинцы и курды относительно водных ресурсов рек Иордан и Евфрат. Слабы механизмы претворения в жизнь решений Международного суда в отношении водных споров, исключая лишь чрезвычайные случаи³⁸. Все это подталкивает отдельные государства к расширению подконтрольного пространства с целью увеличения или сохранения объемов своих водных ресурсов.

Вероятность вооруженного экологического конфликта определяется степенью дефицита воды и количеством государств, разделяющих  тот или иной водный ресурс, относительной силой каждого из этих государств и возможности доступа к альтернативным источникам воды³⁹. Такие социополитические факторы как экономическая конкуренция, идеологические различия и проблемы границ могут усиливать водный конфликт.

Таким образом, продолжение  экологической деградации во многих регионах планеты повышает вероятность возникновения экологических конфликтов, которые отличаются по ряду особенностей от традиционных ресурсных конфликтов. Дефицит возобновляемых ресурсов может стать причиной действий того или иного государства по расширению своего подконтрольного пространства, которое должно компенсировать такой дефицит. Возможна ситуация, когда экологический конфликт может принять форму гражданского или межгосударственного вооруженного конфликта. Дефицит пресной воды уже сегодня демонстрирует реальность подобного  развития событий. Сторонами экологического конфликта, как правило, выступают развивающиеся страны. Но их столкновение представляет угрозу не только региональной, но глобальной безопасности. Все это вынуждает страны развитого мира проводить экоимпериалистическую политику, которая по их замыслу должна воспрепятствовать увеличению количества и силы экологических конфликтов.

Можно подвести некий  микроитог: государство, испытывая недостаток стратегических ресурсов (необходимых для его выживания и развития), стремится компенсировать их отсутствие или прямой военной агрессией, или экономической экспансией, или кооперацией-сотрудничеством со стратегическими партнерами, или более эффективно использовать остаточные ресурсы, или переходом на потребление ресурсных аналогов.

Так, по данным Института Worldwatch в целом четвертая часть из 49 войн и вооруженных конфликтов, имевших место в 2000 г., имела строго определенную ресурсную ориентацию – «в том смысле, что законная или незаконная добыча ресурсов способствовали приведению в действие пускового механизма или обостряли конфликт, или финансировали его продолжение»⁴⁰. В следующей таблице приведены несколько примеров конфликтов из-за ресурсов⁴¹.

Итак, мы видим, что в одних случаях  ресурсы являются пусковым механизмом конфликта, а в других – источником подпитки запущенных ранее (под влиянием других факторов) конфликтов.

Интересным представляется объяснение Майкла Реннера причин того, что некоторые страны в большей степени чем другие подвержены конфликтам за обладание ресурсами. Само наличие «пригодных для разграбления» ресурсов не объясняет причины конфликта, хотя и является ключевым фактором. Данный фактор, помноженный на политические, социальные, экономические и военные, в слабых государствах и неустойчивых экономиках порождает феномен современных ресурсных войн.

Говоря о неустойчивых экономиках, мы имеем в виду, во-первых, получение государством основного дохода из платежей, получаемых за право разработки недр. Это влечет за собой развитие коррупции, увеличение разрыва между богатыми и бедными, обострение экологической ситуации. Во-вторых, ресурсная зависимость экономики приводит к минимальному размещению капитала и труда в других секторах. «Результатом является неспособность диверсифицировать экономику и стимулировать новаторскую энергию и развитие человеческих способностей и умений»⁴². Более того, данный фактор делает экономику страны (и, следовательно, ее безопасность) полностью зависимой от цен на мировом рынке. В-третьих, разбалансированная система государственного управления, находящаяся практически в ситуации управленческого коллапса, создает ситуацию теневого государства, теневой экономики, теневых регионов. При слабости или полном отсутствии институтов гражданского общества, при гипертрофированности институтов государственного управления и параллельно возникающих параллельной сети формальных институтов для конкретных лидеров (политических, экономических, религиозных, этнических) государственные доходы, доходы от эксплуатации ресурсов, как правило, идут на «создание огромных незаконных состояний правителей и на платежи главным сторонникам режима»⁴³. Одной из особенностью «теневого государства» является сознательное разжигание, поддержание и манипулирование конфликтами с целью поддержания контроля на той или иной территории.

Говоря о наличии  ресурсов как о необходимом, но явно не достаточном основании ресурсной  войны, необходимо помнить, что именно высокий спрос на сырье и потребительские товары из него делают незаконную добычу ресурсов такой прибыльной. Как ни странно, но именно процесс глобализации, и в первую очередь глобализации в экономической сфере, создает дополнительные условия для возникновения, эскалации, поддержания ресурсных войн. Так, покупая «горячее» сырье у воюющих сторон, обеспечивая доходами воюющие правительства, вывозя ресурсы с оккупированных территорий, проводя операции в странах с репрессивными и незаконными правительствами, некоторые крупные международные корпорации (и не без поддержки государственных структур) способствуют новым виткам ресурсного конфликта.