Актуальные вопросы применения норм особенного производства

Рассмотрение заявления производится по общим правилам гражданского судопроизводства. При подготовке дела к рассмотрению суд истребует материалы нотариального производства, объяснение нотариуса или иного должностного лица. Суд может обратиться в органы юстиции, нотариальную палату для получения соответствующего заключения по поводу действия (бездействия) нотариуса.

Для рассмотрения заявления судья должен вызвать нотариуса (иное должностное лицо), совершившее или отказавшее в совершении нотариального действия. Его неявка и неявка заявителя не препятствуют рассмотрению дела.

1.12. Восстановление утраченного судебного производства

Гражданский процессуальный кодекс РФ1 выделил в отдельную категорию дел особого производства дела о восстановлении утраченного судебного производства. В настоящее время вопросы исполнительного производства выделены из гражданского судопроизводства и регулируются специальным Законом об исполнительном производстве.

Утрата судебного производства возможна по разным обстоятельствам: в силу форс-мажорных обстоятельств, по вине лиц, отвечающих за сохранность документов, и т.д. Законодательством не установлена ответственность должностных лиц перед лицами, участвующими в деле, за утрату судебного производства. В ГПК РФ, в отличие от ранее действовавшего ГПК РСФСР, прямо не указано, но подразумевается, что суд по своей инициативе не может возбудить дело о восстановлении утраченного судебного производства. Восстановление утраченного судебного производства возможно по заявлению лиц, участвующих в деле. Судебное производство подлежит восстановлению только в том случае, когда оно окончено принятием решения или прекращением производства по делу, т.е. тогда, когда участники спора не могут вторично обратиться в суд с заявлением в защиту своих нарушенных прав или законных интересов. В остальных случаях, например, когда производство по делу приостановлено или заявление оставлено без рассмотрения, суд отказывает в восстановлении утраченного судебного производства. При этом заинтересованные лица могут подать новое заявление.

Восстановление утраченного судебного производства возможно по всем категориям дел. Заявление о восстановлении утраченного судебного производства подается в суд, вынесший решение по существу спора или определение о прекращении производства по делу. Это может быть не только суд первой инстанции, но также и суд апелляционной, кассационной или надзорной инстанции, принявший новое решение или отменивший решение нижестоящего суда и прекративший производство по делу. К заявлению прилагаются копии документов, иные материалы, относящиеся к делу и позволяющие восстановить утраченное судебное производство. Если сам заявитель не имеет возможности представить такие материалы, то в заявлении указываются источники их получения, лица, которые могут сообщить необходимую информацию или представить материалы1.

Суд должен способствовать заявителю в сборе необходимых материалов путем направления запросов, вызова в судебное заседание лиц, которые могут оказать содействие в восстановлении утраченного судебного производства.

Целью судебного заседания, в котором будет решен вопрос о восстановлении утраченного судебного производства, является не рассмотрение дела вновь и не вынесение соответствующего постановления, а именно восстановление судебного постановления, которым было завершено рассмотрение дела, - решения суда или определения о прекращении производства по делу.

При невозможности восстановить утраченное судебное производство лица, участвующие в деле, в целях защиты своих прав могут предъявить новый иск в общем порядке.

В случае ликвидации или реорганизации суда (судебного участка), вынесшего решение или определение о прекращении производства по делу, заявление о восстановлении утраченного судебного производства подается в суд (мировому судье), к юрисдикции которого отнесена территория, находившаяся в юрисдикции ликвидированного или реорганизованного суда (судебного участка)1.

Глава 2. Актуальные вопросы  применения норм особенного производства

2.1.Прооблемы применения норм особенного производства

Общие нормы об особом производстве в ГПК РФ1 остались на уровне его предшественника - ГПК РСФСР 1964 г. Между тем другие разделы Кодекса - "Общие положения", подраздел "Исковое производство" подверглись серьезной переработке, что, по нашему мнению, внесло дисгармонию в применении норм этих разделов при рассмотрении дел особого производства. Если сравнить реформу гражданского процессуального законодательства 2002 г. с реформой 1961 - 1964 гг. применительно к особому производству, то сравнение будет не в пользу первой.

В современных условиях широкое применение правил искового производства при рассмотрении дел особого производства не совсем оправданно как с практической, так и с теоретической точек зрения. Неурегулированность вопроса об объеме применения общих правил ГПК и правил искового производства к особому производству - существенный недостаток действующего ГПК РФ, ведущий к неоправданным различиям в применении норм ГПК на практике2 и к слишком вольному толкованию начал особого производства и роли суда в нем в теории.

Значительно упростить действующее положение поможет расширение общей части особого производства, наполнение главы 27 ГПК РФ новым содержанием, более полно отражающим специфику дел особого производства. Наличие общих правил, подлежащих применению ко всем категориям дел особого производства, обогатит понимание данного вида судопроизводства и с теоретической точки зрения, позволит ярче отразить его самодостаточность и ценность среди иных видов гражданского судопроизводства. Интересно, что русские ученые-процессуалисты, испытав на практике аналогичный недостаток, имевшийся в УГС, пришли к единодушному мнению о необходимости скорейшего реформирования охранительного судопроизводства именно с точки зрения общих положений. Это позволило бы, с одной стороны, четко разграничить судопроизводство охранительное и тяжебное, а с другой стороны - единообразно подходить к рассмотрению всех категорий дел охранительного порядка. К примеру, В.Л. Исаченко, указывая на отсутствие органической связи между правилами охранительного судопроизводства (книга IV УГС) с предыдущими книгами УГС, видел главный недостаток в отсутствии каких-либо общих, руководящих начал, которыми можно было бы руководствоваться при производстве дел охранительного порядка1. К.Н. Анненков называл охранительное производство "самым бедным отделом" в УГС2. Непременность законодательного закрепления общих положений охранительного судопроизводства видна и из объяснительной записки к проекту Министерства юстиции об изменении правил охранительного судопроизводства. Аналогичные мысли возникают и при взгляде на современное гражданское процессуальное законодательство. Незначительное количество общих правил, закрепленных в главе 27 ГПК РФ, только в последнее время начинает осознаваться наукой гражданского процессуального права и является объектом критики на страницах юридической литературы3.

В отличие от России наука ряда европейских государств еще в течение XIX - XX столетий выявила те общие черты процесса среди разнородной массы дел особого производства, на основе которых были разработаны законодательные акты, включающие помимо особенностей рассмотрения отдельных категорий дел общий раздел, посвященный общей характеристике, классификации дел особого производства, принципам процесса, правовому статусу его субъектов, доказыванию и доказательствам, сущности судебного решения и его законной силы по таким делам, порядку его обжалования и пересмотра. Так, австрийский Закон о делах бесспорной юрисдикции от 9 августа 1854 г., германский Закон о добровольной подсудности от 17 мая 1898 г были построены по принципу общей и особенной части, первая из которых (§ 1 - 19 австрийского Закона, § 1 - 34 германского Закона) содержала в себе все вышеперечисленные вопросы. Проведенные в Германии (2008) и Австрии (2003), других странах (в частности, в Литве) комплексные реформы добровольной подсудности и особого производства расширили и оптимизировали эту область гражданской юрисдикции, чем подтвердили правильность выбранного пути, эффективность применения законодательных норм на практике. К примеру, в новом немецком Законе о семейных делах и делах добровольной подсудности от 18 декабря 2008 г. общие положения выведены в отдельную Книгу первую, которая состоит из 110 параграфов. Зарубежные ученые отмечают, что одной из важнейших задач реформы добровольной подсудности в указанных странах была как раз модернизация общих правил рассмотрения этих дел, недостаточным образом урегулированная прежними законами1. Приводя успешный опыт зарубежных коллег, мы не выступаем за необдуманное копирование их правопорядков, данный опыт важен как иллюстрация вектора развития правового регулирования правоотношений в области охранительного судопроизводства в современный период.

Исходя из того что охранительная юрисдикция предполагает относительное преобладание так называемого "официального начала"; предоставляет суду больше самостоятельности, инициативы в раскрытии материальной правды; менее формализована и занимает меньше времени по сравнению с обычным гражданским процессом; значительно проще и находится ближе к сторонам (заявителю, заинтересованным лицам), попытаемся представить себе возможные общие правила современного особого производства.

Как отмечал М.А. Гурвич, "все отдельные производства, регулируемые особыми (специальными) правилами, на практике неизбежно подчиняются также правилам общеискового производства, поскольку последние не исключаются упомянутыми особыми правилами"1. Норму о том, что к делам особого производства применяются правила, регулирующие порядок разрешения исковых дел, при условии, если это не противоречит специальным нормам Кодекса об особом производстве, трудно переоценить. Закрепление этой нормы в ГПК РСФСР 1964 г. можно назвать важнейшим этапом в развитии отечественного особого производства за весь период его существования. До революции ни законодатель, ни ученые так и не решились на введение подобной нормы в проект устава охранительного судопроизводства, довольствуясь в статье первой излишне казуистичным перечислением номеров статей книг I - III УГС, неприменимых в охранительном судопроизводстве2. Нет такой нормы и в вышеупомянутых Законах Австрии и Германии. Излишне либеральные взгляды на сущность гражданского судопроизводства в целом не позволили русским и зарубежным ученым настолько глубоко унифицировать правила искового и охранительного производств, как это было сделано в советском гражданском процессе. Учитывая преемственность в науке и законодательстве, современную норму о допустимости применения правил искового производства к особому производству, закрепленную ч. 1 ст. 263 ГПК РФ, нужно только приветствовать. Достаточно лишь расширить перечень тех "исключений", специальных норм в рамках главы 27 ГПК, точно отражающих сущность и предназначение особого производства, чтобы добиться гармоничного взаимодействия между правилами искового и особого производств. За исходную посылку следует принять принципиальную возможность рассмотрения спора (в том числе спора о праве) и защиты права в особом производстве. В связи с этим остается только согласиться с мнением А.Т. Боннера в том, что содержащееся в ч. 3 ст. 263 ГПК РФ правило противоречит принципу диспозитивности и задачам гражданского судопроизводства, сформулированным в ст. 2 ГПК РФ. Действительно, непонятно, почему при выявлении спора о праве суд непременно должен оставить заявление без рассмотрения1?

Во-первых, данное правило подлежит применению не ко всем категориям дел особого производства. В науке давно обращалось внимание, что признать гражданина ограниченно дееспособным или недееспособным, безвестно отсутствующим, объявить гражданина умершим возможно только в особом производстве 2. Следует согласиться с соображениями Н.М. Громошиной о том, что недопустимость оставления заявления без рассмотрения в таких случаях означает необходимость прежде решить вопрос о правовом статусе гражданина, и только потом, по вступлении решения в законную силу, разрешить по существу сопутствующий спор о праве в исковом порядке 3. К аналогичному выводу следует прийти и относительно дел об усыновлении, ибо установление данного правоотношения возможно только в судебном порядке в особом производстве. Этот вывод подтверждается и указаниями Пленума Верховного Суда Российской Федерации1. Наличие многочисленных исключений приводит к мысли о том, что на самом деле данное правило в основном рассчитано на одну категорию дел - производство по установлению юридических фактов, с которой многие ученые связывают сущность самого особого производства2.

Сюда же следует причислить авторов, считающих, что предметом разбирательства в особом производстве является охраняемый законом интерес, а не субъективное право. К примеру, Д.М. Чечот писал, что "в делах особого производства "охраняемый законом интерес" заявителя состоит лишь в установлении существования определенного юридического факта (события, действия или состояния)"3 ; И.П. Бакланова полагает, что "предметом защиты в особом производстве выступают охраняемые законом интересы граждан и организаций. Защита их осуществляется посредством установления фактов, имеющих юридическое значение"4. В сборнике "Иск в гражданском судопроизводстве" также указывается: "Еще одна особенность особого производства состоит в том, что если установление юридических фактов характерно для всех видов судопроизводств, что обусловлено единством гражданского судопроизводства, то в особом производстве установление отдельных юридических фактов приобретает не просто "процессуальные особенности", а выступает самоцелью производства"5

Во-вторых, сами разработчики ГПК РСФСР 1964 г. рассчитывали на

адекватное применение данного правила, отмечая, что определить границу

между спором о факте и спором о праве практически очень сложно. Поэтому им виделось целесообразным специально опрашивать заинтересованных лиц, участвующих в деле, намерены ли они в будущем оспаривать в судебном порядке права, вытекающие из устанавливаемого факта. Другими словами, данное правило предполагает объективацию наличия спора о праве в виде конкретных распорядительных действий заинтересованных лиц, в чем суд обязательно и должен удостовериться. Практика показывает, что не всегда выясняется даже круг заинтересованных лиц, не говоря уже об их волеизъявлении на возбуждение спора1.

В-третьих, правило ч. 3 ст. 263 ГПК РФ искусственно ограничивает возможности применения в особом производстве общих положений ГПК и положений, рассчитанных на исковое производство, не позволяет более гибко провести процесс, используя общие институты гражданского процессуального права и институты искового производства. К примеру, почему бы пропавшему лицу, признаваемому безвестно отсутствующим или объявляемому умершим, не назначить обязательного судебного представителя в порядке ст. 50 ГПК РФ? Ведь это не придаст делу исковой характер! Получается, что законодатель сам себе противоречит: сначала в особом производстве допускается применение правил искового производства, специально созданных для разрешения споров, а затем вводится запрет на разрешение спора о праве, при этом ни понятия, ни механизма выявления этого спора не приводится. Некоторые ученые уже пришли к выводу о том, что надо исключить из общих положений норму об оставлении заявления без рассмотрения при обнаружении спора о праве, включив его только в те главы, "где это на самом деле уместно"2 . По нашему мнению, более логичным было бы закрепить следующее положение: "В случае если при подаче заявления или рассмотрении дела в порядке особого производства устанавливается наличие спора о праве, суд предлагает заявителю и заинтересованным лицам рассмотреть требование в порядке особого производства либо выносит определение о возвращении заявления, а если заявление было принято - об оставлении заявления без рассмотрения, в котором разъясняет заявителю и другим заинтересованным лицам их право разрешить спор в порядке искового производства".

Далее, специальные постановления должны касаться действия принципов гражданского процесса.

Было бы весьма полезным в качестве основополагающего принципа особого производства принять принцип материальной (объективной) истины. Этот принцип, по нашему мнению, в значительной степени характеризует данный вид судопроизводства по сравнению со всеми остальными.

Не вникая в спор относительно того, какая истина должна (и может) устанавливаться судом, о соотношении абсолютной и судебной истины, речь идет об обязанности суда принимать все меры для всестороннего, полного и объективного выяснения действительных обстоятельств дела, а в тех случаях, когда суд в особом производстве компетентен решать и вопросы права, - об установлении действительных правоотношений заявителя и заинтересованных лиц.

Интересно, что многие современные ученые, выступая за усиление активной роли суда в гражданском процессе, безотносительно к видам гражданского судопроизводства, в качестве примера приводят дела, по своей сути относящиеся к области охранительной юрисдикции. Так, Р.О. Опалев, упрекая отечественного законодателя в том, что "судья по всем без исключения категориям дел искового производства лишен возможности самостоятельно истребовать доказательства", приводит примеры из иностранного права по рассмотрению дел о защите прав несовершеннолетних, семейных споров и некоторые другие, связанные с защитой "приоритетных ценностей"1. По нашему мнению, эти утверждения не должны иметь ничего общего с отечественным исковым производством, которое в этом смысле как раз достаточно сбалансировано. Просто западный гражданский процесс помимо классического искового производства знает ряд других механизмов по защите нарушенного права и охраняемого законом интереса, базирующихся на принципах активной роли суда и приоритете установления действительных правоотношений субъектов процесса. России остается лишь надеяться, что наука, а за ней и законодатель в скором времени обратят внимание на эти механизмы, выявят их достоинства и недостатки и предложат свое наиболее приемлемое решение в этой сфере.