Недействительная сделка как гражданское правонарушение

В связи с  этим считаем, что если в результате неправомерного поведения сторон в  конкретной оспоримой сделке, такая  сделка судом признается недействительной (что само по себе можно рассматривать  как санкцию для сторон), то здесь следует говорить не о самой сделке, как правонарушении, а о признаках правонарушения в волевых действиях сторон, направленных на совершение сделки.

Заканчивая  рассмотрение оспоримых сделок с  позиции гражданского правонарушения следует сказать, что никакая оспоримая сделка ни по своему фактическому либо юридическому содержанию не может рассматриваться в качестве гражданского правонарушения. Сделка, это, прежде всего юридический акт (суть – действие, которое направленно на возникновение изменение либо прекращение правоотношения), чем она и противопоставляется правонарушению – как иному основанию возникновению, изменению или прекращения правоотношений. Однако фактические составы определенных сделок, выраженные в характере действий сторон (или их представителей) могут содержать признаки противоправности. То есть здесь справедливо говорить о правонарушениях сторон направленных к получению или увеличению выгоды за счет другой стороны в сделке. Однако, как нами показано в настоящем исследовании это касается не всех оспоримых сделок. Тем не менее, те сделки, где обозначенное противоправное поведение сторон присутствует – могут по иску потерпевшей стороны быть признаны недействительными, что соответственно и будет являться санкцией за противоправное поведение.

3.3 Проблемы применения законодательства об оспоримых сделках

Практика рассмотрения дел о признании сделок недействительными  в судебном порядке показывает, что  зачастую разрешение таких дел выливается в разрешение далеко «неоднозначных вопросов».

Одним из таких «неоднозначных вопросов» является необходимость доказать, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать о ее незаконности.

Необходимость доказывания данного факта, является обязательным условием для признания  недействительной сделки юридического лица, выходящей за пределы его правоспособности.

Согласно ст. 173 ГК РФ сделкой выходящей за пределы  правоспособности юридического лица является сделка, совершенная юридическим  лицом в противоречии с целями деятельности, определенно ограниченными в его учредительных документах, либо юридическим лицом, не имеющим лицензию на занятие соответствующей деятельностью.

Эти слова ГК означают, что другой стороной должна была быть проявлена особая, повышенная заботливость при оценке правоспособности юридического лица на совершение им сделки. По общему правилу такая особая заботливость в отношении выступающих на рынке юридических лиц предполагаться не должна и ее необходимо доказать³²³.

Такая сделка может  быть признана недействительной по иску этого юридического лица, его учредителя (участника) или государственного органа, осуществляющего контроль или надзор за деятельностью юридического лица, если доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать о ее незаконности.

Под незаконностью в данном конкретном случае следует понимать отсутствие лицензии – специального разрешения.

В Постановлении Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 01.07.1996 № 6/8 разъяснено, что перечень видов деятельности, которыми юридические лица могут заниматься только на основании лицензии, определяется законом (п. 1 ст. 49 ГК РФ). Что касается ранее выданных лицензий, то они утрачивают силу либо с истечением срока, на который выданы, либо, например, если занятие соответствующим видом деятельности ныне не требует лицензирования.

Третий арбитражный  апелляционный суд рассматривая дело № А33-285/2010 от 28.05.2010³²⁴ указал, что при рассмотрении судом иска о признании сделки недействительной (по основаниям предусмотренным ст. 173 ГК РФ) в предмет доказывания входит установление обстоятельства, знала ли или заведомо должна была знать другая сторона в сделке о ее незаконности, и только в случае доказанности этого обстоятельства сделка может быть признана судом недействительной.

При этом, как  справедливо считает Субанова Н.В.³²⁵ обусловленность признания такой сделки недействительной доказыванием осведомленности контрагента о ее безлицензионном характере, безусловно, затрудняет возможность применения предусмотренных законом последствий, что нашло свое отражение в судебной практике³²⁶

Таким образом, интерес представляет именно вопрос доказывания факта того, что контрагент юридического лица выходящего за пределы правоспособности знает или должен знать о незаконности, заключаемой между ними сделки, но не смотря на это, все равно идет на её заключение.

Так, например, Президиум ВАС РФ не согласился с  постановлением одного из нижестоящих судов, который признал недействительными договоры добровольного медицинского страхования, заключенные страховой организацией, у которой отсутствовала лицензия. При этом было обращено внимание на необходимость для признания сделки недействительной из-за отсутствия лицензии на занятие страховой деятельностью доказать, что вторая сторона знала или заведомо должна была знать об этом обстоятельстве (отсутствии лицензии, следовательно, о незаконности сделки), т.е. именно об одном из тех обстоятельств, которые указаны в ст. 173 ГК в качестве основания для оспаривания сделки³²⁷.

Аналогичная позиция  была изложена в актах нижестоящих  судов (см., например, Постановления  ФАС Дальневосточного округа от 31.08.2004 № Ф03-А51/04-1/2523, ФАС Западно-Сибирского округа от 31.08.1998 № Ф04/1257-332/А27-98, ФАС Московского округа от 28.01.1998 № КА-А41/41-98, ФАС Северо-Кавказского округа от 10.08.2006 № Ф08-3690/2006, ФАС Уральского округа от 18.09.2002 № Ф09-2253/2002-ГК).

Доказывание обусловленности  другой стороны в сделке является необходимым также и для признания  недействительными сделок, совершенных с выходом за рамки предоставленных полномочий (ст. 174 ГК РФ).

Согласно ст. 174 ГК РФ если лицо вышло за пределы  полномочий, ограничения которых  установлены договором, либо орган  юридического лица вышел за пределы  своих полномочий, установленных  учредительными документами по сравнению с тем, как они определены в доверенности, в законе либо как они могут считаться очевидными из обстановки, в которой совершается сделка, то такая сделка может быть признана судом недействительной по иску лица, в интересах которого установлены ограничения и только лишь в случаях, когда будет доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать об указанных ограничениях.

То есть в  делах такого рода необходимым является доказательство того факта знало ли лицо заключающее сделку о, том, что лицо, выступающее от имени и в интересах контрагента (представитель законный или выступающий в силу договора) превышает предоставленные ему полномочия.

Совершенно  очевидно то, что чтобы узнать о  превышении полномочий – вначале необходимо ознакомиться с объемом и характером предоставленных представителю полномочий. Сделать это возможно ознакомившись с документами, в которых такие полномочия изложены (доверенность, договор, учредительные документы юридического лица).

В судебной практике укрепилась позиция определяющая, что если в преамбуле договора содержится ссылка на уставы обществ, то данное обстоятельство однозначно доказывает тот факт, что стороны знают или должны знать содержание таких уставов в том числе и в части определения компетенции лиц, совершающих сделки в пользу соответствующих юридических лиц³²⁸.

Однако существует и иная позиция, так на пример в  Постановлении ФАС по Волго-Вятскому округу сказано, что из смысла ст. 174 ГК РФ следует, что закон допускает случаи, когда другая сторона в сделке не знала и не должна была знать об установленных учредительными документами ограничениях, поэтому ссылка в договоре, заключенном от имени организации, на то, что лицо, заключающее сделку, действует на основании устава данного юридического лица, должна оцениваться судом с учетом конкретных обстоятельств заключения договора и в совокупности с другими доказательствами по делу³²⁹. То есть здесь суд считает, что такое доказательство, как и любое другое, не может иметь для арбитражного суда заранее установленной силы и свидетельствовать о том, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать об указанных ограничениях. Данная позиция была закреплена в п. 5 Постановления Пленума ВАС РФ от 14.05.1998 № 9³³⁰.

Ряд авторов  соглашаются с указанной формулировкой. Так, по мнению С.В. Сарбаша³³¹, подобная оговорка делается автоматически, без придания ей какого-либо смысла, в силу стереотипности деловой практики заключения договоров.

Интересна по данному  вопросу позиция Горбатова К.А., который утверждает, что формулировку «оговорка делается автоматически  без придания ей какого-либо смысла»  в силу современной тенденции  к всеобщей типизации договоров  можно применить к любому условию, выраженному сторонами в договоре, и впоследствии ссылаться на это в суде, что представляется недопустимым. Стороны гражданско-правовых отношений, заключающие договор, очевидно, должны понимать значение тех формулировок, которые они в нем закрепляют, в чем судебная практика, безусловно, имеет определяющую и стимулирующую роль³³².

Очевидно, что  в ст. 174 ГК РФ закреплена оговорка о добросовестности (bo№a fides) контрагента, при наличии которой оспаривание сделки по данной статье невозможно. Практический же аспект оспаривания сделки, совершенной с выходом за пределы полномочий генерального директора (иного лица) общества, заключается в том, как суд, исходя из какой-либо конкретной ситуации, будет толковать формулировку «знал или заведомо должен был знать».

Думается, в  большинстве случаев доказать заинтересованному  лицу факт того, что контрагент знал или должен был знать об установленных ограничениях, будет крайне сложно, если вообще возможно. Очевидно, что прямым доказательством ознакомления с ограничением полномочий будет передаточный акт или иной аналогичный документ, который составлен сторонами и в котором фиксируется передача устава, ограничивающего полномочия исполнительного органа общества. Однако на практике такая ситуация встречается крайне редко и в большинстве случаев используются косвенные доказательства.

Как справедливо отмечает Гоработв К.А.³³³ логичной видится ситуация, когда контрагент по сделке с целью удостовериться в полномочиях генерального директора общества запрашивает у общества устав (среди прочих документов), тем самым проявляя разумность и осмотрительность при совершении сделки. В случае отказа другой стороны от представления учредительных документов или представления недостоверных учредительных документов (например, без внесенных изменений, содержащих ограничения для исполнительного органа) риск отказа в признании сделки недействительной по ст. 174 ГК РФ должен переноситься на сторону, представившую недостоверные сведения, тем самым обеспечивается добросовестность («не знал и не должен был знать») контрагента, проявившего должную заботливость и осмотрительность.

Нужно отметить, что понятия разумности и осмотрительности в отношениях между контрагентами  получили широкое распространение  в судебной практике в категориях дел по спорам с налоговыми органами. Под разумностью и осмотрительностью контрагента по сделке судами понимается в том числе факт, что контрагент запросил учредительные документы другой стороны с целью ознакомления с полномочиями исполнительного органа³³⁴.

Принимая во внимание двоякое толкование судами требования об осведомленности контрагента юридического лица, несоблюдение которого может являться основанием для признания сделки недействительным (ст. 174 ГК РФ) логичным видеться установления в законе четкого критерия, согласно которому однозначно можно будет определить имел ли возможность контрагент в сделке ознакомиться с указанными ограничениями.

Решением данной проблемы может стать установление в гражданском кодексе императивного  правила: «знакомиться с учредительными документами юридического лица перед вступлением с ним в договорные отношения».

Опираясь на тезис о признаках правонарушения, в действиях сторон стремящихся  заключить сделку можно заключить  следующее. Если рассматривать действия сторон в рамках, описанных в ст. 173 ГК РФ, можно облечь в признаки правонарушения действия самого юридического лица, правоспособность которого ограниченно, но все равно сознательно идущего на заключение такой сделки. Между тем негативные последствия (санкция) в виде признания сделки недействительной возникнут лишь в случаях, когда другая сторона в сделке знала или должна была знать об указанных ограничениях. Здесь правонарушением будет являться именно пренебрежительное отношение второй стороны в сделке к ограничениям правоспособности контрагента. В качестве признака правонарушения в действиях стороны идущей на заключение сделки, знающей об ограничениях, можно рассматривать и действия контрагента идущего на заключение сделки с лицом полномочия, на совершение сделки которого ограниченны (ст. 174 ГК РФ).

Ввиду того, что  санкция в виде признания сделки недействительной (в ст. ст. 173, 174 ГК РФ) применима лишь в случае доказывания  факта осведомленности об ограничениях (правоспособности, полномочий) контрагента, нам видеться нелогичным отсутствие в законе прямого указания на необходимость знакомиться с правоспособностью юридического лица перед заключением сделки, а также с необходимостью проверить полномочия лица на совершение конкретной сделки.

Особое место  в судебной практике занимают дела, связанные с признанием недействительными сделок, совершенных под влиянием заблуждения (ст. 178 ГК РФ).