Идеи государственного устройства в работах Л.А. Тихомирова

Именно в России, считает Тихомиров, эти два фактора «совпадали весьма гармонично, порождая этим особенно хорошо выраженный тип монархии». Здесь он расходится со своими предшественниками К.С. Аксаковым и А.С. Хомяковым, которые были демократами в понимании источника монархической власти и считали, что русский народ добровольно передал власть царю. Тихомиров же считает, что народ отказывается от власти «не в пользу монарха, а в пользу Бога, то есть просто отлагает в сторону свою власть, и требует над собой власти Божьей», и Богом создается монарх. С этих позиций Л.А. Тихомиров считал, что идеалом для российского государства является сильная единоличная власть государя. Ведь «русская монархия своими первоначальными корнями связана с наиболее первобытным родовым языческим строем, а косвенными условиями возникновения - с империей Римской; могущественными и прямыми влияниями она связана с христианством и византийским самодержавием; а окончательно сложилась в эпоху огромного внешнего влияния на нас монгольского Востока, а затем в борьбе с аристократическим польским строем. По завершении же эволюции в этих сложных условиях, наша монархия подверглась всей силе влияния западноевропейских идей, как монархических, так и демократических, одновременно с чем получила своей задачей устроение огромной империи, составленной из весьма различных обособленных частей, перейдя наконец в эпоху усиленного промышленного развития, до чрезвычайности осложнившего задачи государства» [10, с. 257 - 259].

 Такая самодержавная  власть должна быть едина и  неделима, ибо царь представляет не волю народа, а нечто высшее, стоящее над ним, если он не «безбожен». Демократия в России, - по мнению Л.А. Тихомирова, -просто абсурдна. Ведь «если управляемые будут не под единой властью, то хотя бы они в отдельности были и храбры и разумны, общее правление окажется подобно женскому безумию» [10, с. 257 - 259].

 Ограничение монархии  властью аристократии - дело гибельное, так как именно оно порождает  хищническое ограбление казны  и циничное обдирание народа. «Положить же пределы этому ... может лишь самодержавие»[13].

 История российской  государственности пошла именно  по последнему пути, отвергая  ложные соблазны. Л.А. Тихомиров был  уверен, что «цари самодержцы явились охранителями прав народных, так, грозные государи Московские Иоанн III и Иоанн IV ... были самыми усердными утвердителями исконных крестьянских прав, и особенно царь Иван Васильевич постоянно стремился к тому, чтобы крестьяне в общественных отношениях были независимы и имели одинаковые права с прочими классами Русского общества»[13, с. 190 - 205 ].

 Для него Московская  Русь является образцом единения  верховной власти и народа. «По царскому судебнику всякие правители, - пишет Л.А. Тихомиров - назначаемые в городе и волости, не могли судить дел без общественных: «на суде у них быть - дворскому и старосте, и лучшим людям»[13, с. 190 - 205 ].

 Признавая сложность  управительной власти Московского  государства, со множеством технических  несовершенств, он все же указывал  на «одно драгоценное качество: широкое допущение аристократического и демократического элементов, пользование им общими силами, под верховенством царской власти со всеобщим правом челобитья к царю. Это давало Верховной власти широкое осведомление, сближало ее с жизнью всех сословий, и во всех Русских вселяло глубокое убеждение в реальность Верховной власти, все направляющей и все устраняющей»[13, с. 246 -252].

 Л.А. Тихомиров достаточно  критично высказывался по поводу  реформ Петра I. «Петр устраивал истинно какую-то чиновничью республику, - писал он, - которая должна была властвовать над Россией»[13, с. 246 -260].

Строя государственный механизм, первый Император Всероссийский оторвался от национальных традиций. Петровские коллегии были хороши для европейцев, но не для русских. «Коренное заблуждение учредителя их состоит в том, что он не отдавал себе отчета в сущности государства, ибо ... государство составляется из Верховной власти и нации. Управительные же органы суть только оружие этого союза Верховной власти и нации. Петр же ничем не обеспечил самого союза Верховной власти и нации, следовательно, отнял у них возможность контролировать действие управительных учреждений и, так сказать, подчинил всю нацию не себе, а чиновникам»[13, с. 252 -255].

За два столетия бюрократия обрела силу и оттеснила самодержавие, встречая сопротивление только со стороны дворянской самостоятельности. После 1861 г. около Верховной власти осталось одно чиновничество, которое привело к общему расслаблению государственное управление. Л.А. Тихомиров пророчески предсказывал, что «чем бы ни кончилась современная эпоха смуты (с 1900 по 1905 гг.), измены, бессилия и позора, ясно одно, что общее устройство, полученное Россией в «пореформенную эпоху», в будущем невозможно»[13, с. 255 -257].

Анализируя положительные и отрицательные черты монархии, он предложил акцентировать внимание воспитателей самодержцев на фундаментальных принципах монаршей власти, позволяющих усовершенствовать систему единовластия[13].

Во-первых, это принцип самообладания, следование ему есть органическая необходимость для царствующей особы. «Без самообладания нельзя достойно нести Верховной власти, ибо она имеет главной задачей владеть и управлять всеми правящими силами. Не управляя собой, нельзя править другими. Демократия потому и мало пригодна в качестве Верховной власти, что почти неспособна к выработке самообладания»[13, с. 322]. Вторым принципом, вытекающим из первого, является принцип умеренности. Ведь сила без умеренности губительна и безрассудна.  «Но главный царский принцип, без сомнения, составляет строжайшее следование долгу»[13, с. 322].

 При его отсутствии  монархия неизбежно вырождается в тиранию. Подкреплением данного принципа являются общефилософский принцип справедливости и общеправовой принцип законности. Они подпитываются милосердием - «праздником Верховной власти. Работа же ее и обязанность - это исполнение долга, подтверждение справедливости и закона; но лишь в тех случаях, где это не вредит, есть место милосердию»[13, с. 300 - 322].

Один из важнейших царских принципов - принцип сознания своей необходимости для нации. Ведь без этого сознания нет монарха как нравственного идеала. Для его осуществления, самодержец, «должен иметь, возможно, теснейшие и непосредственное общение с нацией, без чего он совершенно не может быть выразителем ее духа».

 «Задача монарха, - пишет Л.А. Тихомиров, - не в том, чтобы выражать собственную свою волю или желание, а в том, чтобы выражать работу гения нации»[13, с. 320 - 400 ].

 Такая роль царя  совершенно невозможна при его  юридической ответственности за  свои действия, поэтому принцип абсолютной неприкосновенности является органически присущим истинной монархии.

Следование этим постулатам должно привести к настоящей прогрессивной эволюции государственности. Жизненной же средой такого развития является состояние единства (или симфонии) верховной власти с православием. Ведь самодержавие может держаться лишь на почве национальной религии, поэтому ему необходимо всеми благоприятствовать ее развитию, т.е. способствовать «приближению души народа к истинному, действительному Богу»[13, с. 338 - 359].

Для достижения поставленных целей желательно составить союз государства с Церковью, при котором монарх будет подчинен религиозной идеи личной принадлежностью к православию, но одновременно независим по отношению к светским прерогативам. Лучший пример такого единения дает нам Московская Русь Государя и Патриарха. Правда этого мало, «... для всякого государства необходим здоровый социальный строй - добавляет Л.А. Тихомиров. Другими словами, нужно такое сложное расслоение нации, которое охватывало бы формы ее творчества и давало людям возможность коллективной взаимопомощи в каждом виде его»[13, с. 340 - 367].

 Идеал такой общественной  структуры он видел в сословном  строе. «Сословный строй, на котором выросли все современные государства, - отмечал Л.А. Тихомиров, - происходя из родового, сохранил одну важную черту его: «наследственность профессии» [13, с. 441 - 470].

 Если под «сословностью» разуметь только ту форму профессионального расслоения, при котором сословная принадлежность наследственна, а, следовательно, - принудительна и обязательна, то подобный строй, конечно, не согласуется ни с современным развитием личности, ни с условиями экономическими, ни с задачами государственными. Но если под общим термином «сословного строя» разуметь такой, в котором государство строится на специализированных группах, а не на отдельных личностях, то подобный строй составляет не только потребность нашего времени, а даже факт политический жизни, но только в замаскированной форме»[13, с. 441 - 470].

 Лучшим институтом, выражающим сословные интересы, является Земский собор, пропорционально представляющий все слои обществ заранее определенным квотам. «В действительности между Самодержавием и народным представительством нет идейной противоположности, но эти два начала суть взаимно себя дополняющие», - писал Л.А. Тихомиров[14, с. 3].

 Земский собор должен  был стать соединением всех  государственных сил в лице Законодательного Совета - высшей исполнительной власти (министерств), Высшей церковной власти - иерархов православного духовенства, Народной Думой и специально вызванных государем особых представителей сословий и частных лиц, известных особыми заслугами перед отечеством на поприще трудов общественных, научных и промышленных. В первую очередь для работы в данном чрезвычайном органе государственной власти должны допускаться представители русского народа, осознающие державные задачи своей нации[14, с. 3].

 Ведь «Россия … создана русскими и держится только русскими. Только русская сила, утверждал Л.А. Тихомиров, - приводит остальные племена к некоторой солидарности между собой и империей… Малейшее ослабление угрожает нам, осложнениями, отложениями. Внутри страны все также держится русскими. Сильнейшие из прочих племен чужды нашего патриотизма. Они и между собой вечно в раздорах, а против господства русских склонны бунтовать… Без нас империя рассыплется, и сами эти иноплеменники пропадут» [14, с. 5].

 Поэтому «никакими комбинациями народного представительства или избирательных законов нельзя обеспечить верховенства русских. Себя должно понимать, как народ существенно государственный, русские не годятся для мелкой политической борьбы: они умеют вести политику оптом, а не в розницу, в отличие от поляков, евреев и т.п. Задачи верховенства такого народа (как было и у римлян) достигаются лишь Единоличной Верховной Властью, осуществляющей его идеалы. С такой властью мы становимся сильнее и искуснее всех, ибо никакие или евреи не сравнятся с русскими в способностях к дисциплине и сплочении около единоличной власти, облеченной нравственным характером» [14, с. 5 - 8].

Предложения Л.А. Тихомирова не были приняты царским окружением и только в 1917 г. нечто подобное высказывал князь Александр Михайлович Романов в письмах к Николаю П. Он писал, что «Россия без царя существовать не может, но нужно помнить: ... царь один править таким государством как Россия, не может это надо раз и навсегда себе усвоить и, следовательно, существование министерства с одной головой и палат совершенно необходимо, - но эти механизмы - должны быть ответственны перед народом», ибо «немыслимо существующее положение, когда вся ответственность лежит на Тебе и на Тебе одном»[14, с. 3- 22].

 Правда было уже  слишком поздно: монархия рушилась  на глазах. Главное упущение Л.А. Тихомирова заключается в чрезмерном  преувеличении роли церкви и религиозного сознания в государственном строительстве. Государство должно самостоятельно осуществлять идеологическое обоснование своего существования. Конечно же, не следует отвергать помощь и православия. Поэтому деятельность государства должна быть комплексной, особенно в монархической державе.

Но, в  учении Тихомирова есть и очевидные плюсы. Еще в 1905 году он писал: «Вместо того, чтобы развивать производительные силы нации - мы только можем - набрать денег в долг, пользуясь кредитом, созданным предками, вместо защиты и расширения территории - продавать и уступать провинции; вместо мужественного отражения врага путем создания могучей армии - спасать себя позорным миром, ценой отдачи неприятелю народных денег и земли, вместо разумной организации государственных учреждений - лгать направо и налево, успокаивая неизбежное недовольство, понукать вожаков противных партий, еще более развращать народ и т.д.» [14, с. 5].

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 3. Философско-правовые воззрения Л.А.Тихомирова

Внимание исследователей привлекали в основном социально-политические, экономические, исторические взгляды Тихомирова. Его религиозно-философским воззрениям было уделено не в пример меньше внимания, что мне кажется несправедливым; так как именно религиозно-философский элемент составляет основу всего его творчества в монархический период. Условно философию Тихомирова можно поделить на два больших раздела: мистическо-религиозные воззрения и воззрения в области общества и месте человека в этом обществе. Начнем, пожалуй, с мистики.

Канун грандиозных катаклизмов на рубеже ХIХ-ХХ столетий большая часть русской интеллигенции переживала оптимистично, с надеждой ожидая «локомотив истории», который помчит ее навстречу «заре освобожденья», навстречу «светлому будущему». Однако появлялись и кружки тех образованных людей, которые ощущали накатывающиеся события, как вторжение сил разрушения и хаоса, как торжество иррациональности. Представители этой части интеллигенции все настойчивее обращались в своих попытках осмысления происходящего к эсхатологической   проблематики.

Естественно не обошел этот важнейший раздел богословия и Тихомиров. Он придавал исследованию «последних времен» особое значение, справедливо полагая, что «внимание к эсхатологии совершенно обязательно для христианина». Причем пристальное изучение откровения не было для Тихомирова данью академическому богословию, он переживал «Апокалипсис» глубоко лично[19, c. 81 - 82].